Девятка

Через пару минут езды, когда уже толком было не ясно, в какой стороне трасса, и зарево заката скрылось за лесом, они увидели почти идеально круглую поляну, примыкающую к колее. Сергей остановился подальше от края, до ближайшего дерева оставалось метров пять. Нина, которая и представить себе не могла такую удачу, выскочила из машины и отправилась гулять по краю поляны, Сергей не спеша начал обустраивать спальное место.

– Что это ты такое делаешь? – заинтересованно спросила вернувшаяся к машине Нина, увидев, как Сергей стелет на крыше плед.

– Кинотеатр.

– Что? Кинотеатр? А… а экраном будет твой телефон?

Сергей указал пальцем вверх.

– Ты серьезно? – нахмурилась она, все еще не до конца понимая происходящее.

– Более чем. Ты ведь не откажешься от такого зрелища. Держи. – Он вручил ей еще один плед, затем подхватил за ноги, – она приглушенно взвизгнула, – и усадил на край крыши. – Аккуратней, не задень стекла.

– Какой ты мелочный.

– Нет, – возразил Сергей, забираясь наверх. – Дело в том, что разбитые окна будут с твоей стороны, и тогда тебя продует.

Один плед он постелил на крышу, вторым укрыл Нину и укрылся сам, подложив обоим под голову толстовки.

– Как красиво, – пролепетала она, поняв его замысел. – И романтично. Наверное, ты последний романтик на этой планете. Как Рома Зверь… Ты как будто знал, что мы здесь окажемся, как это понимать?

– Нужно же когда-то удивлять тебя.

Затем они лежали молча, как им казалось, минут десять, хотя на самом деле прошло более получаса. Но звезды над их головами не стали тусклей или ярче, и даже неторопливые малолитражки и сонливые фуры там, за деревьями, не стали ездить тише, наоборот, в тишину, окутавшую девятку, все посторонние звуки стали врываться с еще большей наглостью, однако в то же время они создали ощущение спокойствия, будто бы то, что происходит где-то на какой-то дороге и в какой-то машине, сделалось чужим, отдаленным, не касающимся двух влюбленных в лето людей, беззаботно смотрящих на звезды. Ведь шум моторов и неуверенные огни дальнего света там, а они здесь. Только кровь и ночной воздух текут в них, остальное неподвижно и бесшумно.

– Знаешь, что недавно до меня дошло? – заговорил Сергей.

Нина повернула к нему голову.

– Ты сейчас лежишь, и твои уши слышат, как едут машины, твои глаза видят звезды и верхушки деревьев, твои руки чувствуют холод, а я чувствую их запах. Все это не выдумано людьми. Мы ощущаем этот мир, потому что у нас есть органы чувств, которые воспринимают информацию и транслируют ее в мозг, который выдает нам положение дел в прямом эфире. То есть любая информация, идущая снаружи, имеет физическую интерпретацию… и все наши органы чувств материальны, а не вымышлены, как душа, например. Следовательно, если человек был бы чем-то эфемерным, то он бы не смог воспринимать окружающий мир, потому что и свет и звук, будучи… реальными, не смогли бы осесть на то, чего в материальном мире нет, то есть на органы чувств. Человек даже не понял бы, что он нематериален… Поэтому люди, утверждающие, что были в астрале – глупцы.

Резко наступила тишина. Нина, еле заметно улыбаясь все это время, обвела взглядом лицо Сергея и, слегка приоткрыв рот, тихо сказала:

– Купи мне «Балтику» завтра.

– Зачем она тебе? Столь изощренная во вкусах, столь пытливая до совершенства и чистоты дама предпочитает «Балтику» вместо французского сидра или хотя бы «Кроненберга»?

– Я лишь хочу частичку русского мира. Ибо сможешь ли ты еще где-то увидеть такие же пейзажи нескончаемых полей, обрамленных лесополосами и грядами лесистых холмов, да еще и нагруженный на целый метр вверх «жигуль», несущийся по автостраде, и водители, которые, обогнав тебя, включают аварийку в знак благодарности? И не просто увидеть, но еще и почувствовать. Где кроме России? И вот «Балтика», мне кажется, прекрасно дополнила бы это приятное ощущение такого русского гигантизма просторов и души.