Девушка-Луна. Афористический роман-трилогия

Но рванул внезапно ветер,
Их о твердь с небес швыряя.
И развеял чёрный веер,
Раскидал по свету стаю.

Профессор случайно увидел на приборах, что кто-то приближается к лагерю. По возвышенным мыслям он решил, что это Арна, и поспешил в палатку притвориться больным. Но это был Джамурти со своим сыном. Они долго ходили по лесу, поэтому вместо двух дней их путь занял две недели. К этому времени, скажем прямо, выглядели они непривлекательно. Профессор был сильно разочарован, когда вместо летающей статуи в палатку вошли два незнакомых оборванца. После поимки вездесущего Будды он видел себя счастливым, с полным карманом денег, на Канарах, а тут пришли какие-то проходимцы и твердят о каком-то учителе. И напрасно он так думал, ведь по внешнему виду судят самые непроницательные. Профессор с обидой крикнул:

– Что вы все говорите о каком-то учителе, который постоянно встаёт на моём пути?! А кто вспомнит о тех, кто был в шаге от цели?

Джамурти подумал: «Добродетель никогда не жалуется, что её обошли».

– Наука и знания – вот кто настоящий учитель! – крикнул профессор.

– Человечество накопило много знаний и столько же заблуждений, – спокойно возразил факир и тихо добавил, – чтобы сделать кого-то богатым, нужно не прибавлять ему денег, а убавлять его желания.

– Какие желания у вас, – твёрдо ответил профессор, – разберётся соответствующая служба.

На его повышенный голос в палатку вошли полицейские и проводили Джамурти с сыном в кузов КамАЗа. Такого приёма они не ожидали.

Факир исподлобья недобрым взглядом оценил профессора, который садился за руль. Если б у профессора был учитель, он бы ему посоветовал, что врагов надо выбирать очень осмотрительно. Даже любой шофёр скажет: «Не поворачивай руль слишком круто. Ссориться с равным рискованно, с низшим – унизительно, с высшим – безумно. Чтобы не раскаиваться впоследствии, надо быть осторожным вначале».

Машину на ухабах закачало, и семь полицейских старались не спускать глаз с двоих задержанных. Факир тем временем, закрыв глаза и сцепив руки в замок, накапливал энергию, всё больше усиливая воображение. Он готовился к опасному аттракциону на колёсах.

Григорий Павлович, поглядывая на рядом сидящего Василия Ивановича, одной рукой держал руль, другой протирал платком от пыли ветровое стекло и очки. Шофёр за это время стал умнее. Он понял, пока профессор за рулём, капитальный ремонт машины делать бесполезно.

Профессор был убеждённым атеистом и не упускал случая поучить его:

– Религия нужна для того, чтобы держать народ в постоянном подчинении и в рабочем состоянии. Если жизнь становится священной, она перестаёт быть живой, т. е. – правдивой. Ты слышишь меня или нет? Догматическая теология понимает, что уже иссякли источники её вдохновения. Это ряд вымышленных событий по поводу действительно случившихся. Чтение романов сделало Дон-Кихота рыцарем, а вера в прочитанное – сумасшедшим. Надо сочетать веру с доводами разума.

Шофёр слушал профессора с недоверием. Григорий Павлович был откровенным, иногда даже чересчур, и Арна в душе уважал его за это, хотя и называл «заблудшей силой».

А тот продолжал, стараясь перекричать шум мотора.

– Неужели ты, Василий Иванович, когда был в храмах, не заметил, что сама форма церемоний диктует подчинение? – и, усмехнувшись, подумал: «Такой проедет весь мир и ничего не заметит. Что умному известно, то глупому не интересно».

Если судить по дальнейшим событиям, профессор даже и не догадывался, что надо избегать сравнений. Это рождает поляризацию. И равновесные силы стараются убрать того, кто породил её.

– А ты знаешь, Василий Иванович, какому корню твой народ принадлежит? – не без иронии спросил его Григорий Павлович.

– Мы – русские, – ответил шофёр. И усы его зашевелились.

– Русские мы всего лишь тысячу лет, – не без ехидства стал объяснять профессор. – А кто мы были до этого? Я тебя спрашиваю, «Иван, не помнящий родства»? От чужого корня высоко не вырастешь. Незнающий истории подобен ребёнку. Кто не осмыслит прошедшего, у того не будет и будущего. Пока вы, славяне, не узнаете свою настоящую историю, у вас не будет гражданского общества.

– Почему мы, а не вы? – недоумённо спросил шофёр, – мы же одинаковы.

– Да, мы одинаковы, но зарплаты у нас разные.

– А почему разные?

– Потому что на хлеб зарабатывают руками, а на масло – головой, – захохотал профессор.

– А откуда пошло слово Русь? – уже более заинтересованно спросил Василий Иванович.

– Одно из самых воинственных немецких племён, которое находилось на территории современной Швеции, называлось Русь. Их подкупила Римская империя, и они захватили славянскую территорию. С этого и начинается история славянства в наших учебниках. По последним данным, ей уже 40 тысяч лет, потому что историю пишут победители. Бог не может изменить историю, а историк может. Они приводят факты, но говорят не факты, а их толкователи. Кстати, – продолжил профессор, – древние славяне, владевшие языком Богов, зарождающуюся западную цивилизацию считали незрелой, а их грамоту – опасным чародейством, с помощью которого можно подчинить. Поэтому всячески сторонились её. Вот и получается, что, говоря современным языком, грамоту выдумали неграмотные.

– Выходит, история и религия – это сплошной обман?

– Ни в коем случае, есть Истина в обмане, а есть сплошной обман в Истине.

– Но если Бога нет, то как был сотворён мир? – вдруг поменял тему шофёр.

– Учёные считают, что он появился в результате большого взрыва при совпадении случайностей.

– Так это одно и то же, что толковый словарь появился в результате взрыва в типографии. Немыслящее не может произвести мыслящее, – выпалил шофёр.

– Это кто тебя надоумил?

– Мне сказал Арна, – признался шофёр.

– Ему, видите ли, сказал какой-то Арна. А мне, профессору с высшим образованием, ты не веришь? – вскипел Григорий Павлович.

– Образованные ошибаются уверенней, – втянув голову в плечи, опять выпалил Василий Иванович.

Перепуганный, закрыв глаза, он слушал, как профессор «разносит его по кочкам». Видно было, как вспышка гнева освещает мрак заинтересованности. Он грозил, что вместе с Арна посадит в клетку и выбьет из него всю дурь. Вдруг раздался скрип тормозов. Шофёр открыл глаза, а вместо профессора за рулём, покачиваясь, сидела чёрная очковая кобра. Василий Иванович оторопел, его буквально вмяло в сиденье. Кобра повернулась к нему. Из открытой пасти торчали два острых клыка. Сверхъестественная сила выбросила Василия Ивановича из кабины. Он несколько раз перевернулся и упал в придорожную канаву. «Спасайся, кто может!» – только и успел крикнуть он, увидев, что кобра быстро приближается к нему. Полицейские тем временем с остервенением убегали по дороге, а за ними из кузова лениво выползал удав.

Глава 11

Дубль-два

? Если Бог не даёт что-то для жизни, то только потому, что он нас жалеет

Надпись над выходом из киностудии:

«Осторожно! Реальность!»

Был жаркий солнечный день, когда Джамурти с сыном ушли в джунгли, а Великий Учитель с Арна на пригорке медитировали и, не отрываясь, смотрели на заснеженную гору вдалеке. Арна рассказал о своём полёте и второй неудачной попытке, добавив при этом, что очень хочет летать. Учитель долго ничего не отвечал, смотрел на заснеженную гору, ветер шевелил его мягкие волосы. Чувствовалось, что мысли его были заняты совершенно другим. Наконец он тихо спросил:

– А зачем тебе это?

Вопрос сильно удивил Арна. И он неуверенно произнёс:

– В древней книге сказано, что искусство мудрецов должно быть всесильным.

Учитель, не отрывая взгляда от горы, ответил:

– Всё искусство мудрецов состоит в том, чтоб скрывать тревогу за судьбы Земли. Когда огненный ангел спешит спасать этот материальный мир, касаясь крыльями о скалы, он рискует потерять свою силу. Что творится на грани возможного, подвержено риску. Где есть жизнь, там есть опасность. Законы природы – суровые неуловимые силы, не знающие пощады и приспособления.

Арна стал понимать Учителя, дело не простое, большое, трудоёмкое. Ему самому иногда не хотелось «из-за двух колосков заводить целый комбайн». Для этого нужна серьёзная необходимость. Но веление Духа и желание Арна победили. Всё можно пожелать, кроме самого желанья.

– Когда я буду учиться летать, это сделает меня лучше, совершеннее.