Каникулы в Простоквашино. Шпулечник-2

– Зачем они тебе?

– В хозяйстве всегда пригодится, – выдал брат усвоенную от отца мудрость. – Не своруешь – где возьмешь?

– Пора валить, – я шустро связал жердочки в вязанку, закинул на спину и поспешил к посадке.

Дядя Федор с крынками пыхтел следом, напоминая Пятачка, несущего за Винни-Пухом медовый запас. На перекрестке нелегкая вынесла навстречу какого-то деда и собачонку.

– Знать, хворост собирали, хлопцы? – дед широко расставил ноги в побитых жизнью валенках, прочно утвердившись на нашем пути, и пыхнул духовитой самокруткой. – Аль по грибы ходили? – хитро прищурился.

– По грибы, – мелко-мелко, как китайский рикша, закивал головой Федька. – По грибы, деда.

– С горшками? – разглядел груз дед.

– А что тут такого? – спросил я. – Мы же не с чемоданом ходили, в конце концов.

– Есть грибы? – подумав, пожевал губами дед.

– Есть.

– Какие?

– Какие? – теперь задумался я, что же соврать настырному старикану. – Всякие…

– Сырогрызки!!! – подпрыгнув, отчаянно выкрикнул решивший прийти мне на помощь Федя.

– Чего это он? – попятился дед, едва не наступив на собачонку.

Собачонка злобно зарычала, но предпочла убраться из-под ног хозяина.

– Сыроежки, в общем, – перевел я. – Он слова у нас путает. С детства такой, его коза напугала…

– Ну, тады ладно, – дед аккуратно засунул окурок в карман потрепанного пиджака и потянулся. – Тады оно того, свойственно молодежи. От же ж йоксель-моксельники, – крякнул.

– Мы пойдем? – спросил я.

– Идите, – шустрый старикан прикурил следующую самокрутку, – коли от старших ума набраться не интересно, то ступайте, бегите по своим никчемным делишкам, сорванцы.

– Нам интересно, – дипломатично сказал я, – просто дел дома много, а то бы послушали.

– Не смею задерживать, – дед изобразил щелчок каблуками, что в валенках смотрелось угнетающе, и, напевая «На сопках Манчжурии», пошел по своим делам.

Собачонка угрожающе посмотрела на Федьку и, выпятив челюсть, гордо прошествовала мимо. Мы кинулись в сад, чтобы еще кого-нибудь не вынесла нелегкая.

– Заподозрил он нас, – скулил брат, – всем про нас расскажет.

– Кому он расскажет?

– Всем!

– Про что?

– Про все!

– Не выдумывай ты, – дошли до дома. – Ничего он не понял, просто подумал, что ты дурачок.

– А-а-а, тогда ладно, – успокоился Федя и водрузил трофейные горшки на подставку для обуви, стоявшую на крыльце. – Папке покажу.

Я отнес жерди в сарай.

Отец явился с работы слегка подвыпивши.

– Как дела, архаровцы?

– Я горшки добыл, – похвалился Федя.

– Ночные? Из детского сада? Ха-ха-ха.

– Нет, с забора.

– Покажи.

Федя приволок трофеи и гордо продемонстрировал.

– Мародерствуешь и тащишь домой дрянь всякую. Горшки треснутые, ни на что путное не годны, – рассмотрев добычу, подытожил отец.

– Мы гнезда в них сделаем, – скромно потупился брат, – для куриц…

– Гнезда? – отец ожесточенно, будто коросту, почесал затылок, а потом постучал пальцем по горшку. – Из этого? – постучал пальцем Феде по лбу. – А ты не такой дурак, как маменька твоя, весь в меня. Ты чем порадуешь? – палец уткнулся в меня.

– Мы брусков принесли, жердей, тесин.

– Где взяли?

– Со склада, что возле сада.

– Молодцы, юнги, догадались, так держать! Никто вас не видел?

– Нет, сэр, – переглянувшись, в один голос сказали мы.

– Хвалю, – встал со стула, – айда в сарай, будем строить куриное царство.

Он бодро ломанулся на выход, мы, как журавлиный клин на юг, потянулись следом.

– Табуретку возьмите, – оглянувшись, велел отец.

В сарае он уселся на табуретку и начал руководить.

– Вон ту доску прибейте к стене. Нет, ниже, нет, выше, ровнее, еще ровнее, вот так. Колотите ее.