Крон

– Что же, и приступ Балаганов инсценировал? -удивилась Александра.

– Этого я не говорил. Извините за наглость, можно еще сигарету, – прервал себя режиссер.– Спасибо. У Алика каждое лыко в строку, ничего не пропадет. Сейчас даже свое несчастье использовал против своего врага, то есть меня. Балаганов по-своему талантлив, в том числе в построении интриги.

– Скажите, Анатолий, – спросила Александра. – А что вы думаете о семье Балагановых?

– Типичный союз предпринимателей. Раньше между ними были сложности, по слухам, Балаганов допускал грубости с супругой. Как я красиво назвал мужнины колотушки? Ха-ха.

– Алик поколачивал супругу?

– Говорят.– Режиссер неопределенно помахал большим пальцем правой руки в сторону.– Представьте себе, это бывает даже в лучших семействах.

– И часто случались скандалы?

– Однажды я был невольным свидетелем размолвки. Алик не встретил Наташу в аэропорту, и она приехала в театр. Правда, обошлось без мордобоя. Покричали всласть…

В дверь стукнули кулаком, озвучив, что время вышло. Габер встал, сунул руки за спину, грустно подмигнул гостям и подошел к двери.

– Ну, что ты о нем думаешь? – спросил Крон, когда они с Александрой садились в машину.

– Мне кажется, что это не Габер, – задумчиво ответила она. – Он добрый. Только одно меня смущает…

– Упоминание об угрозах по телефону?

– Ну да. Откуда он знает, что подобное имеет место, и открещивается от этого?

– Может, простое совпадение? – Они вышли на солнечный свет, заливавший улицу.– А что по поводу Балагановой?

– Подозрительна, очень. Самое простое: супруга пытается избавиться от грубого, нелюбимого мужа, а когда не выходит, имитирует истерики страха.

Перед ними по проезжей части грохотали машины. Над улицей клубился сизый дымок и было душно. Крон, открывая машину, задумчиво молвил:

– Не забудь, что Балаганов, – та самая курица, несущая золотые яйца. Исчезни Балаганов, и «Лица» сильно потеряют в зрительском рейтинге, не говоря уже о рекламных вливаниях.

– Тогда то же самое можно сказать о пока неуловимом Викторе Швець, – возразила журналистка, садясь на правое кресло

– Не скажи. У него другой сценарий: вернуть то, что потерял. И с живым Балагановым это маловероятно. С мертвым, по мнению Семена, вероятность резко повышается.

– То есть у нас целых три подозреваемых?

Крон ввинтил тело машины в поток:

– Давай посчитаем. Габер, по версии правосудия, – это номер один. Швець второй, и гораздо более вероятный. Только чего он ждал столько времени?

– Готовился?

Крон коротко хохотнул:

– Ну да! Это у тебя шутка, или ты просто проголодалась? Поедем, тебе нужна пища для мозга. Ну, извини, извини. Номер три, – Наталья Балаганова. Все?

– Я действительно хочу есть. И вам не повредит. Для гениальных мозгов тоже нужна пища.

Только они сели за столик, залаял мобильный Крона. Он некоторое время слушал, и его лицо потяжелело.

Потом он отключился и сказал:

– Сейчас сюда приедет наш суперагент. Пока мы охаживали дом Балагановых, наш злодей-призрак нанес удар в другом месте.

– Боюсь, что сегодня поесть не удастся, – вздохнула Александра.

Через десять минут появился мускулистый представитель безопасности «Журналистского расследования». Он был взмылен, и спешил сообщить о неприятностях. Крон указал ему на стул, налил минеральной воды, и только после этого разрешил докладывать.

– Через полчаса, после того, как подшефная от вас ушла, – Начал свое повествование охранник.– На объект напали.

Крон сверился с цветом значка на петлице близнеца и уточнил:

– Леонид, так? Твой брат, надеюсь, продолжает следить за домом Балагановых?

– Да, конечно, шеф.

– Слава Богу. Ну?

Госпожа Балаганова поставила машину у парадного…

– Они ведь живут в особняке?

– Она поехала к подруге, которая живет на Троицкой. – Леонид удрученно покачал мощной шеей. – Мы ведь не наблюдали за ней, у нас было задание следить за домом. Балаганова открыла кодовый замок, тут же ее схватили за горло, вволокли в парадное и прижали к стене. Это сообщили из отделения, куда поступил звонок о происшествии. Что там было дальше, не знаю, но она жива, сейчас в приемном покое Люстдорфской больницы, шок у нее…

Болтик грохнул кулаком рядом с тарелкой так, что бокал чокнулся с рюмкой.

На них стали оборачиваться.

– Я с ума сойду, – разошелся Крон.– Эта женщина обладает каким-то даром попадать в истории! Нет других забот! Теперь надо ехать, говорить с ней. Конечно, она ничего не видела, ни черта не знает!! Я сам попаду в приемное отделение, – неврологическое.

– Успокойтесь, – нежным голосом прервала шефа журналистка. – Я съезжу. В таких случаях мужчина только помешает. Положитесь на меня.

– Ты меня сильно обяжешь, – мрачно ответил Крон.– Иначе эта шизофреничка рискует, что я сам закончу дело нападавшего.

– Ну, шеф, не надо кровожадных заявлений.

– Умоляю, съешь карпаччо. А ты, Леонид, сейчас будешь обедать моим бифштексом. Что-то у меня исчез аппетит.

В больнице было шумно и пахло медикаментами, туалетом и чем-то еще непередаваемо гадким. По коридорам бродили неприкаянные пациенты, – видимо, искали, кто бы взялся за их лечение.

Балаганова полулежала в маленьком кабинете на кушетке, обтянутой искусственной кожей. Над ней ворковали три фигуры в белых халатах.

У женщины было лицо хорошо выпившего человека, – сонное, но пытающееся сохранять выражение напряженного внимания. Шея была затянута лангеткой.

– Хватит, – говорил высокий врач, осматривающий порожнюю ампулу. – Иначе она у нас отключится.