Наследники Мишки Квакина. Том I

За час до назначенного срока, в дом привалили мелкие представители обширного семейства таджикского патриарха Кима Абдуллаевича и начали там беситься. Даже начали раскладывать там костер эти дети великой степи. Пришлось изгнать их оттуда пинками, дабы не превратить задуманное действо в фарс и не способствовать возникновению еще одного очага возгорания. И так пожаров полно было в деревне. Они пообещали вернуться с одним из старших сыновей почтенного «саксаула» Кима – Данисляном, который был мастером спорта по дзюдо и любил в свободное от торговли наркотиками время мучить несчастную козу Феньки и ее законного мужа – козла Мальчика. Гордый представитель семейства полорогих не вынес такого позора и удавился на заборе. Осталась несчастная Фенька вдовой парнокопытной. Печальная история, право слово. Данислян, правда, так и не пришел. Видать, предчувствовал, что в ближайшее время диаспоре станет в буквальном смысле слова жарко.

И вот приводим мы жертв в дом. Уже достаточно темно. В доме было два входа. Один со стороны улицы, через который мы вошли, и второй – черный, через кухню. Я, в порядке создания атмосферы саспенса, начинаю рассказывать какую-то страшную историю, благо фактического материала из мрачной жизни нашей местности вполне хватало.

– Дух этого дома, слышишь ли ты меня? – страшным голосом воскликнул я.

Между делом, согласно плану мероприятия, стукнул ногой по железке. Там защитный кожух приводных ремней из тонколистового металла от зерноуборочного комбайна «нива» на полу валялся. В ответ тишина, тревожимая лишь жизнерадостным смехом Ирки и Лариски.

Так как по летнему времени, сберегая лапти, ходил я босиком, а реакции на сигнал не последовало, то был вынужден долбить до тех пор, пока ногу не отбил. Стоят эти две расфуфыренные фифы, ржут как кобылы над нами с Орестом.

– Дух этого дом приди к нам, – безуспешно продолжаю взывать я.

– Что Данила, не выходит каменный цветок? – ехидно поинтересовалась Лариска. – Никогда вам, деревенским недотепам, нас не напугать!

На словах про «деревенских недотеп» физиономия Ореста вытянулась как у Дон-Кихотовского Россинанта и приняла обиженно-мрачное выражение. Вдруг вижу, что девчонки замолкли, остолбенело уставились мне за спину и их лица начали меняться. Побледнели они так, что даже в темноте сквозь обильную косметику было видно. Потом с визгом развернулись и бросились убегать из дома. Орест, с трудом сдерживая разрывавший его гомерический хохот, кинулся мимо меня через дверь на кухне из дому. Выскочил во двор и там со смехом начал кататься по траве. Тут еще зловещие завывания под полом начались.

В дверном проеме входной двери Ирка и Лариска столкнулись, и, спеша выскочить друг перед другом, прочно застряли. Потом с трудом, как-то на четвереньках, выпали из дома (там крыльца к тому времени уже не было) и в страхе кинулись бежать. Бежали с криками ужаса, постоянно оглядываясь, по дороге мимо нашего дома на другой конец деревни, до самого клуба. В клубе они всем рассказали о происшедшем. Там находилась наша мать, которая услышав эту душераздирающую историю, немедленно побежала к месту события.

– Совсем с ума посходили, падлы безмозглые! – бушевала она, в неуклюжем, но стремительном беге к дому. – Я вам устрою сейчас!

Вслед за ней кинулась толпа подогретых алкоголем праздных зевак, боящихся пропустить редкое зрелище. Мать нашла нас с Орестом в кухне, со смехом вспоминающих подробности. Это разъярило ее необычайно.

– Поубиваю!!!Ехидны, змеи!!! – завопила она, схватив злосчастную железяку и завывая как смертельно раненая волчица, принялась гоняться за нами. – Кровопийцы!!! Кровососы!!! Конец вам пришел, горбатые! Убью, чтобы не позорили больше меня перед людьми!

Как на зло, под полом вновь начали выть малолетние раздолбаи, подумавшие, что наступил второй акт розыгрыша.

– Ах вы протухлики! —, мать от завывания рассвирепела еще больше. – Ну, теперь держитесь!

Пару раз под хохот бессердечных зрителей, заполнивших дом, мы с Орестом огребли железкой по спинам, пока не выскочили на улицу.

– Домой можешь не возвращаться, – вслед мне несся крик матери и громкий хохот зевак. – Удавлю вырожденца! Дегенерат!!! Что б ты околел там за околицей!!! Попадешься – сверну шею как куренку!!!

Под полом заткнулись, сообразив, что наверху происходит что-то не то.

– А ну немедленно вылезайте оттуда! – потребовала мать, подойдя к темному провалу люка. – А то сейчас дом подожгу, если не выйдите! Сгорел сарай – гори и хата!

Из люка испуганно один за другим стала выбираться аудио-массовка.

– Ты где это взял? – схватила она за штормовку Моргуненка, пытающегося проскользнуть мимо. – Украл?

– Мне Влад с Орестом дали!

– А одел зачем?

– Они мне сказали.

– А своих мозгов у тебя нет? А если они тебе скажут с карьера прыгнуть, что, прыгнешь?

Моргуненок скромно потупился, надеясь отмолчаться, но не на ту напал.

– Будешь знать, как пакостить, капустная душонка! – мамаша крепко приложила его тяжелой ладонью по затылку. – Это тебе надолго запомнится! Батя у тебя сумасшедший и ты такой же! Бедная мать твоя! Как она с вами извергами живет только?

Несчастный ребенок с громким ревом кинулся бежать.

– Остальные где? Я же слышала, вас там много. Вылезайте, подлецы малолетние! Подожгу дом и сгорите!

Каждый вылезающий получал от матери свою долю ругательств и оплеух. Последним выбрался Пашка, которого она оглушила ударом этой железки и погнала пинками домой. Злопамятная Лариска помогала ей в экзекуции. Сама Лариска, сильно обидевшись на невинный розыгрыш, сделавший ее посмешищем всей деревни, хотела на следующий же день уехать назад в город, но потом осталась.

Но недели три они с нами не разговаривали. А Ирка несколько дней после и вовсе заикалась. Так что романтическим планам Ореста насчет Лариски, к счастью для него, не суждено было сбыться. Судя по ее дальнейшей личной жизни, Орест тогда еще легко отделался.

Собачья смерть

Много лет назад жил у нас питбультерьер по кличке Рекс. Привез его из города крестный моего младшего брата Пашки – Леонид Филиппович. Питбультерьеры тогда были в России немалой редкостью, и папаша с радостью взял его. Даже украл в городе книгу о дрессировке собак. По вечерам, когда приезжали из Добровки желающие половить рыбку, отец брал Рекса на патрулирование озера. Картина была не для слабонервных, скажу я вам. Сначала на огонек костра из темноты выходил страшный черный питбультерьер, а затем с похожей рожей выползал, подобно древнему хтоническому чудовищу – Ящеру, потряхивая объемистым брюхом, полупьяный отец в старой бурке, полковничьей папахе и с ружьем за спиной. Потом бурку сменил покрытый толстым слоем гудрона плащ ОЗК. Как говаривали классики: «Беременные женщины и дети были очень недовольны».

– Вы что творите, питоны траншейные? Рыбки захотелось? А разрешения вы спросили?

– У кого?

– Что значит «у кого»? У меня конечно! Я же озеро сделал! Тут кругом все мое!

– А ты кто?

– Кто я? Я? Я кто? Я вам не какой-то хрен с бугра! Я сам бугор! Директор я местный – Костромин. Слыхали про такого?

– Да, – понуро подтверждали приезжие, – слыхали.

– Тогда не буду, как говорится, ходить вокруг да около а сразу возьму козла за рога. Озеро это мое и рыба, которую вы в нем ловите, тоже моя. Понятно?

– Да.

– Значит так, часть пойманной рыбы, надо будет отдать мне.

Посовещавшись, приезжие были вынуждены принять выдвигаемые им требования. Обычно, радея о пользе общественного озера и своего бездонного частного желудка, самоназначенный озерный куратор Виктор Владимирович изымал электроудочки и сети, при их наличии, а бреднем разрешал ловить только по предварительной договоренности. Ни о каком неводе, забрасываемом в воду озерную, речи даже и не велось.

– И рыбы принести не забудьте, шакалы озерные! Иначе можете больше сюда не соваться – тут и похороню!

– А куда нести?

– Вон дорогу между лесом и садом видите?

– Да.

– Пойдете по ней, справа будет дом, с двумя фонарями. Возле калитки будет стоять таз с водой… Поняли?

– Поняли мы.

– Смотрите, не будет рыбы – можете больше сюда не приезжать.

Рекс был собакой мрачной и временами даже злобной. У него была привычка, при прогулках с кинологом-самоучкой нападать на всех собак, бывших по размеру крупнее его (Рекса, разумеется). Что забавно, собак мельче не трогал принципиально, зато собаколюбивый ирод Виктор Владимирович не упускал случая подло пнуть такую собачонку ногой в брюхо. Рекс же со временем до того дошел, что стал бросаться на лошадей. «Маниа грандиоза» в действии. Еще была у него интересная привычка, которую неплохо бы и людям многим перенять. Совершив плановую дефекацию, Рекс ерзал задницей по траве, довершая туалет[14 - Вот какой комментарий был получен мною: «Рассказ отменный. Но таких хозяев я бы лишала права заводить собак. Когда меня спрашивают, как надо содержать собаку, я отвечаю: „У вас дети есть? К собаке надо относиться как к 2-3-летнему ребенку, который может заглотить гвоздь, подавиться костью! Надо вовремя лечить и не травмировать психику, чтобы уродом не вырос“. А если хозяева не знают даже того, что собака, которая трет зад после дефекации, элементарно страдает от глистов (глищение обязательно проводится раз в три месяца) и считают такое поведение забавной привычкой, то лучше им собак не заводить.)»]. У меня даже была, одно время, мысль научить его пользоваться для данной гигиенической цели газетами, но не получилось. Опять же, дефицит газет в те годы был немалый. Людям и то еле хватало. Говорят, что по характеру собаки можно судить о характере ее хозяина. Глядя на Рекса можно было в это поверить.