По поводу непреложности законов государственной жизни
На начальное народное образование ассигновались в 1895 г. из бюджетов различных учреждений следующие суммы, в среднем на одну губернию: не-земскую – 319 тыс. руб., земскую – 601 т. р., т. е. почти вдвое больше; впрочем, за исключением столичных губерний, расход в земских несколько понижается – до 555 тыс. руб. Почти такое же отношение между этими губерниями получается в общих расходах по народному образованию и на тысячу жителей вообще, и начальных школ; так, в не земских губерниях общий расход на тысячу душ определяется в 169 руб., в земских 307 руб., на тысячу школ: в первых – 279 тыс. руб., последних – 512 тыс. р. Между тем, если расход этот распределить по числу учащихся, то отношение между земскими и не-земскими губерниями опускается до 1 1/3 (без столичных губерний – до 1 1/4: в первых содержание тысячи учащихся обходится в 9,3 тыс. руб., последних – 6,3 тыс. руб. Наконец, общий расход на оканчивающих курс лиц оказывается в земских губерниях даже менее, чем в не-земских, а именно: на каждую тысячу этих лиц в земских губерниях расходуется 99,6 тыс. р., не-земских – 102,5 тыс. руб. Что касается долей, в коих общий расход на начальное образование покрывается из земских и иных источников, то дело представляется в таком виде: в земских губерниях главную массу средств дает земство – свыше 2/5 общего расхода (43 %), тогда как каждый из прочих источников имеет лишь подчиненное значение, не выходя из пределов 1/10 – 1/6 доли (последняя – из мирских сумм). Тогда как в не-земских губерниях наибольшую долю отчисляют сельские общества – около 2/5 частей (39 %); далее следует Министерство Народного Просвещения, ассигнующее также свыше 1/4 части (27 %); земские же средства стоят здесь на последнем месте, давая на народное образование менее 1/10 доли общего расхода (9,6 %).
В заключение необходимо указать, что по не-земским губерниям в среднем на каждую расходуется из министерских и особенно сельских сумм более, чем в земских; напротив, в последних значительное превышение дают города и, еще более, земства.
Таким образом, увеличение расходов со стороны земств и по народному образованию ведет к некоторому сокращению издержек на этот предмет по бюджетам других учреждений.
Значительность расходов в земских губерниях на медицинскую часть объясняется отчасти большею численностью и доброкачественностью медицинского персонала в этих губерниях, сравнительно с не-земскими. Так, в последних губерниях, в среднем на одну, приходится 163 лица медицинских служащих, в земских же – 297, или почти вдвое более, в этом числе заключается врачей: в не-земских 16,1 %, земских 22,7 96, т. е. процент высшего медицинского персонала в последних почти в 1½ раза более[550]. Точно так же и по отношению к численности населения на одно лицо медицинского персонала вообще и одного врача земские губернии стоят далеко впереди не-земских: на одно лицо медицинского персонала по неземским приходится 9,9 тыс. душ сельского населения, а по земским – только 5,9 т., на одного врача – разница в пользу земских получается еще большая – 61,7 т. и 25,8 т. душ.
Таким образом, в земских губерниях сельское население оказывается обеспеченным врачебной помощью в значительно большей степени, чем в не-земских.
Что касается результатов в отношении народного здравия, достигаемых лучшею организацией медицины в земских губерниях, то данные (о числе заболевающих и выздоравливающих, о быстроте вылечивания и т. п.) для разрешения этого вопроса представляются совершенно недостаточными; тем более, что на народное здравие оказывают существенное влияние и иные факты, как то: почвенные, климатические, экономические и пр.
В лучшем положении, в смысле оправдания значительности земских расходов в земских губерниях, стоит дело начального образования. Здесь производительность этих расходов может быть доказана нижеследующими фактами. Хотя число школ на тысячу всего населения в земских и не земских губерниях и одинаково (0,6), но учащихся на ту же единицу в начальных школах земских губерний оказывается в 1,5 раза более, чем в не-земских: в первых 33,6, последних – 24,5. Еще выше отношение получается для окончивших курс этих школ: на тысячу душ в земских губерниях их приходится 3,1, не-земских – 1,6, т. е. в первых почти в 2 раза более. Точно также и процент грамотных новобранцев в земских губерниях оказывается значительно выше, чем в не земских: в первых за 1896 г. их было 45 %, последних – только 32 %. К этому необходимо добавить, что и поступательное движение грамотности среди новобранцев в земских губерниях идет быстрее, чем в не-земских: так, с 1876 г. по 1896 г. процент грамотных новобранцев в земских губерниях поднялся с 21 % до 45 %, в не-земских – с 16 % до 32 %. Еще благоприятнее для земских губерний отношение новобранцев, получивших льготу по образованию, к общему числу их: процент этот в 1896 г. выразился здесь в 12,4 %, по не-земским же – только 5,6 %, т. е. менее половины первого.
Общая сумма земских сборов с различных источников обложения определилась по 13 не-земским губерниям в 1895 г. в сумме 7.336 тыс. руб, а по 34 земским – в 51.896 т. р., что в среднем на губернию дает: для первых 564 т. р. и последних – 1.526 т. р., т. е. в 2,7 раза более по земским. Почти в таком же отношении сборы эти распределяются в тех и других губерниях по населению и облагаемой площади: в земских губерниях на тысячу душ всего населения упадает 780 руб., одного сельского 895 руб. и на тысячу десятин облагаемой земли 231 руб.; соответственные же цифры по не-земским таковы: 311 р., 348 р. и 87 руб.
Таким образом, отношение земских сборов по земским губерниям и не-земским губерниям несколько уступает отношению расходных бюджетов в тех и других губерниях (3,1).
Из изложенного видно, что некоторые виды хозяйства в земских губерниях находятся, правда, в лучшем состоянии, нежели в губерниях не-земских, но для надлежащей оценки этого факта нельзя упускать из виду, 1) что на эти отрасли хозяйства земство тратит суммы весьма значительные, 2) что тяжесть обложения в губерниях земских вдвое более, чем в губерниях не-земских и 3) что в этих последних губерниях правительственные органы, заведующие хозяйственное частью, организованы весьма несовершенно. Несовершенство их, полнейшая неприспособленность для указанной цели есть факт бесспорный, между тем в губерниях земских существует весьма недавно обновленная организация местного управления, специально выработанная для наиболее удобного направления дел по хозяйственной части. При таких условиях результаты сравнения неизбежно должны быть невыгодны для тех губерний, где не введены земские учреждения. Но отсюда, однако, никоим образом не следует еще, что хозяйство не-земских губерний не может достигнуть лучших результатов при тех же скромных средствах, коими они ныне располагают, после того, когда губернские и уездные распорядительные комитеты, приказы общественного призрения и все вообще учреждения, владеющие в этих губерниях делами местного хозяйства и управления, будут подвергнуты надлежащему преобразованию, в видах большего приспособления их для исполнения этих задач.
Дополнительная краткая справка о дальнейшем ходе земского движения до манифеста 17 октября 1905 года
В 90-х годах прошлого столетия, по инициативе князей Долгоруковых, среди земцев был образован кружок «Беседа», в котором вначале обсуждались вопросы земские, а затем перешли и к вопросам политическим. Кружок этот играл заметную роль до 1904 г., до начала периодических съездов земцев по разным случаям.
В 1900 г. в начале года Правительством была приостановлена деятельность Императорского Вольно-Экономического Общества, служившего центром группировки земских и «третьего» элементов населения, после чего оно перешло к закрытой полулегальной деятельности и, как гонимое, стало популярным.
12 июня 1900 г. были изданы законы о предельности земского обложения и о народном продовольствии. Издание первого закона, ограничившее земское право самообложения, вызвало ряд протестов со стороны земств. Вслед затем Министерством Народного Просвещения было предположено издать «Наказ училищным советам», который имел отчудить земство от участия в деле народного образования; земства энергично требовали, чтобы «Наказ» до утверждения был сообщен земским собраниям для отзыва, но таковое ходатайство земств было отклонено Правительством, а самый «Наказ» не был издан. На непрекращавшиеся ходатайства земств о разрешении им издания общеземского органа, Хозяйственным Департаментом Министерства Внутренних Дел разослано было земским управам объявление об издании им с 1 января 1900 г. сборника «Вестник земского и городского хозяйства». Относительно других нежелательных Правительству требований земства принимались энергичные меры к их безуспешности. В 1900 г. Министерство Внутренних Дел отложило осуществление мысли введения земства в северо-западных и юго-западных губерниях.
Все эти мероприятия не имели никакого влияния на земства, а лишь побудили его деятелей к большей сплоченности, начавших энергичнее прежнего действовать для достижения намеченных ими целей. С этого времени, не принимая во внимание правительственных распоряжений, начали устраиваться частные съезды земцев, или как их называли они сами – «слеты». Большинство этих слетов устраивали в Москве, так как московское губернское земство играло руководящую роль, но иногда эти слеты устраивались и в других городах, чему были предлогом события местной жизни, как выставки, медицинские и учительские съезды и проч.
В 1901 г. состоялся московский съезд деятелей агрономической помощи местному хозяйству, который происходил под председательством Н. А. Хомякова. Участниками съезда были в большинстве выборные от земств и, кроме того, «третий элемент»: съезд с самого начала принял политическую окраску. По поводу деятельности и настроения земств в данный момент свидетельствует обращение губернаторов, основанное на циркуляре министра внутренних дел, к земским управам: «За последнее время усматривается, что в некоторых случаях земские и городские управы, желая возбудить какое-либо ходатайство по предметам, не относящимся исключительно к местным пользам и нуждам, и имеющим характер общегосударственный, входят в предварительное сношение с другими общественными установлениями и при том не только своей, но иногда даже и другой губернии, с просьбой возбудить и с их стороны одновременно ходатайство, подобное предлагаемому. Принимая во внимание, что такие действия выходят из пределов власти, предоставленной земским и городским правлениям, отрывая последние от работы на пользу местную и увлекая на ложный путь, и имея в виду, что общественные сословные собрания, а следовательно и исполнительные их органы, не вправе вступать в сношения с другими собраниями по делам, относящимся к общим правительственным распоряжениям, иначе, как с разрешения губернатора, г. министр внутренних дел просил меня обратить особое внимание на недопущение земскими и городскими управлениями указанных выше неправильных сношений, с предупреждением, в случае надобности, что такие действия, как носящие явный характер превышения власти, могут повлечь за собою для виновных законную ответственность».
Обращение губернаторов, основанное на циркуляре министра внутренних дел, воздействия на земства не имело и вскоре после этого, в сентябре 1901 г., состоялся в Полтаве областной кустарный съезд, на котором участвовали деятели земства, «третий элемент» и вообще интеллигенция из губерний: Полтавской, Черниговской, Харьковской, Курской и Киевской, на котором были сделаны постановления, носившие политический характер. В 1901 же году, по случаю 40-летия освобождения крестьян и городов, последовали требования об отмене телесного наказания, установлении празднования 19 февраля, расширении программы народных училищ до возможности перехода из них в среднюю школу, об учреждении комиссии для содействия правовому сознанию крестьян и др.
14 февраля 1901 г., после долгого промежутка, в России был совершен первый крупный террористический акт – смертельно ранен уволенным студентом Карповичем министр народного просвещения Н. П. Боголепов, который скончался 2 марта.
Кратковременное управление министерством внутренних дел Сипягина в 1902 г. по событиям в земской жизни не отличалось от 1901 г.: оппозиционные деятели земства продолжали свои съезды для сговоров и совещаний, а земские собрания не прекращали делать постановления о недопустимых, по мнению администрации, требованиях, которые министерством отклонялись. После убийства Сипягина 2 апреля 1902 г., через два дня на пост вступил Плеве, который повел энергичную борьбу с крамолой вообще и земством, в частности.
22 марта 1902 г. было учреждено под председательством министра финансов, а затем председателя комитета министров, С. Ю. Витте, Совещание о нуждах сельскохозяйственной промышленности, в местных комитетах которого вскоре ясно обнаружились громадный рост общественного самосознания, с одной стороны, и с другой – объединенность деятельности земств. В марте же месяце, по случаю бывшей в С.-Петербурге кустарной выставки, в Петербург съехались в большом числе земцы совместно с «третьим элементом». Съехавшиеся, к которым присоединилась и петербургская интеллигенция, имели частные совещания, на которых был выработан проект издания заграничного органа «Освобождение», который затем был увезен в Москву, где съехавшимися депутатами-земцами Петербургской, Московской, Тверской, Ярославской и др. губерний и лицами свободных профессий был окончательно редактирован, а затем и напечатан в № 1 «Освобождения», вместе с программною статьей и письмом земцев-конституционалистов.
В апреле 1902 г. в Москве состоялся так называемый «пожарный съезд», имевший в виду обсуждение вопросов по земскому страхованию. Земства воспользовались этим удобным случаем для выработки программы действий земских представителей в предстоящих заседаниях местных сельскохозяйственных комитетов и с этою целью представители 25 земских губерний 2 мая имели совещание, на котором пришли к заключению, что устранение земских учреждений от выяснения нужд с.-х. промышленности неправильно, и т. к. Особое Совещание признало, что «едва ли целесообразно предпринимать какие-либо меры, не спрашивая мнения тех, чьи нужды должны удовлетворять эти меры, кто близко стоит к земледелию и кому лучше всего известны его слабые стороны и насущные требования», то земцы полагали, что таковое мнение могло быть лучше всего представлено земскими учреждениями, являющимися представительством всего населения.
За участие в московском съезде, по представлению Плеве, последовал Высочайший выговор 16-ти председателям губернских земских управ и другим участникам, что вызвало со стороны кн. Павла Н. Долгорукова, М. А. Стаховича и П. А. Гейдена резкие письма на имя министра внутренних дел, в которых говорилось, что они, не чувствуя за собою вины, получение выговора приписывают лицеприятному его, Плеве, доносу Государю.
В июне 1902 г. в Штутгарте начала выходить под редакцией П. Б. Струве газета «Освобождение». Помещенные в № 1-м ее статьи: «От русских конституционалистов» и «Открытое письмо от группы земских деятелей», не оставляли сомнения, что душою «Освобождения» являются земские оппозиционные деятели. В первой статье указывалось, что конституционалисты предполагают «объединить группы русского общества, которые не имеют возможности найти исход своему возмущенному чувству ни в классовой, ни в революционной борьбе», и что они желают «выражать исключительно бессословное общественное мнение и на него опираться». Далее они заявляли, что они связаны с «земскою группою» и что «историческая роль первого организованного представителя русского общественного мнения фактически выпадает на долю земства, и земские люди обязаны сделать все от них зависящее, чтобы использовать все преимущества своего фактического положения и выполнить свою ответственную роль как можно лучше – выполнить ее так, чтобы ни на минуту не лишиться нравственного права на действительное представительство общественного мнения». Для этого, говорилось в статье, необходимо выработать политическую программу и в отношении ее исполнения усматривалась опасность не со стороны реакции, которая, по их мнению, «лишь приближала ожидаемый момент», а со стороны компромиссов Правительства в виде официального приглашения «представителей земств, председателей и членов управ, принять участие в бюрократических губернских и уездных комитетах по вопросу об участии в сельскохозяйственной промышленности». Далее конституционалисты предупреждали земства быть осторожными в отношении предложений бюрократии и рекомендовали земским деятелям тактику, которой держались земцы в 1881 г. во время приглашения в Кахановскую комиссию. Во второй статье, подписанной значительным числом влиятельных гласных разных губернских земских собраний, говорилось, что «по их мнению, земство принуждено в настоящее время принимать активное участие в общественной жизни России, для того, чтобы содействовать наилучшему выходу нашей страны из теперешнего тяжелого, почти невыносимого ее положения». В № 2 «Освобождения» было помещено письмо «от земских гласных», в котором они писали: «Своею нравственной обязанностью считаем заявить свою солидарность с тем общим направлением, которого, сколько нам известно, предполагает держаться журнал «Освобождение», и вместе с тем свою готовность, путем действия в земской сфере, способствовать достижению той конечной цели, которую имеет в виду этот журнал, и без осуществления которой, как мы убеждены, и самая земская деятельность неминуемо должна потерять всякое серьезное значение. Эта цель – приобретение русским народом общечеловеческих прав – права свободно верить, мыслить и говорить, права защищаться законом от всякого произвола и насилия и, прежде всего, – права располагать своей судьбой, согласно со своими желаниями и потребностями, устраивая и направляя свою государственную жизнь через посредство своих выборных представителей… Поэтому мы намерены в земстве и через земство действовать путем распространения и уяснения наших идей и организации сплоченной партии, стремящейся к осуществлению этих идей, будучи убеждены, что ясно сознанное и твердо выраженное требование общественного мнения есть такая сила, с которой вынуждено будет считаться и правительство. Но мы не можем не сознавать, что в условиях современной русской жизни всякая мирная общественная деятельность с каждым годом становится все менее и менее возможною».
В происходивших заседаниях местных комитетов о нуждах с.-х. промышленности принимавшими в них участие видными земскими деятелями были изложены свои политические взгляды. Так, в воронежском уездном комитете гласный воронежского губернского земства Н. Ф. Бунаков, известный педагог, на поставленный им вопрос: «Что нужно сделать для того, чтобы бороться с нуждой и заставить нашу жизнь и хозяйство двинуться по пути развития?», ответил следующим образом: «Прежде всего, необходимо немедленно восстановить в полной мере те учреждения и освободительные начала, которыми ознаменовалась первая половина царствования Государя Александра II. Дальнейшее развитие реформ Александра II должно направиться по пути полного освобождения личности, свободы слова, свободы печати и развития широкой общественной самодеятельности. Без этих общих условий немыслимо развитие личной самостоятельности, инициативы и предприимчивости, а без этих качеств у хозяев и землевладельцев невозможно и поступательное развитие нашей с.-х. промышленности. Вот почему русским честным людям остается уклониться от решения разного рода частных практических мероприятий в с.-х. промышленности, упадок которой находится в прямой и близкой связи с этим общим положением дел». Говоривший затем земский гласный, доктор С. В. Мартынов, предложил высказаться пред министерством «за неотложность передачи вопроса о нуждах с.-х. промышленности и неразрывно связанных с ними общих вопросов правового и экономического состояния государства на обсуждение всероссийского и всесословного представительного учреждения с тем, чтобы входящим в его состав выборным людям были гарантированы законом необходимые для обсуждения государственных вопросов свобода слова и личная неприкосновенность». Председатель комиссии, избранной для разработки предложений Бунакова и Мартынова, Щербина, в своем докладе комитету требовал свободы слова, печати, собраний и пр. и признавал необходимым созыв «Всероссийского собора». Доклад Щербины был принят единогласно уездным комитетом и встречен сочувственно губернским, заседавшим под председательством губернатора Слепцова при участи около 80 землевладельцев.
В заседании суджанского уездного комитета 14 сентября 1902 г. произошел следующий инцидент: когда был заслушан доклад секретаря суджанской управы Волкова «Причины, препятствующие теперешнему земству влиять на экономический подъем населения», встреченный аплодисментами, председатель комитета заявил о невозможности обсуждении доклада, как относящегося до земского самоуправления, а также о снятии докладов о прессе и сектантстве. На это заявление председателя комитета председатель суджанской земской управы кн. П. Д. Долгоруков заявил, что снятие такого важного вопроса, как о земском самоуправлении, его вынуждает отказаться от активной работы в комитете, а вслед за ним старый земец Арнольд добавил, что при таком положении работать бесплодно, а «заниматься пустыми вопросами – значило бы толочь воду. Лучше бросить». Предложение отказаться от работы в комитете было встречено единодушно, и все члены комитета, включая и крестьян, заявили отказ.
В череповецком уездном комитете было сделано постановление о необходимости «открыть путь к более полному, непрерывному, прочно организованному участию народа в делах всего управления, не только местного, но и центрального, без чего всякие заботы Правительства и земства об образовании и о нуждах всякого рода промышленностей мелких, крупных, ни к чему иному, кроме гибели народной, не приведут».
В Черниговском губ. комитете председателем уездной земской управы г. Тризна было указано на необходимость широкой постановки земской деятельности, полной гласности и свободы печати. Кроме приведенных, и во многих других комитетах было немало высказано однородных пожеланий.
Недопущение обсуждения некоторых постановлений уездных комитетов в губернских комитетах вызвало массовый уход земцев из них. Все это свидетельствовало, что земство являлось организованной силой и одушевленной одной целью – постановлением московского съезда.
Во время курской выставки по народному образованию 23–30 июня 1902 г., устроенной курским губернским земством, земцы устроили частный съезд в Курске, на котором присутствовали, кроме местных, представители земств Тверской, Рязанской, Псковской и Черниговской губерний. Они имели несколько открытых и закрытых заседаний. Это произошло незадолго перед маневрами в окрестностях Курска, в присутствии Государя. Во время встречи Государя в Курске на вокзале с представителями дворянства и земства Государь обратился к последним со следующей речью: «Благодарю вас за приветствие и пользуюсь случаем, чтобы сказать вам несколько слов. Земское хозяйство – дело первейшей важности, и Я надеюсь, что вы посвящаете ему все ваши силы. Я рад буду оказать вам всякое попечение, заботясь в то же время об объединении деятельности всех властей на местах. Помните, что призвание ваше – местное устроительство в области хозяйственных нужд. Успешно выполняя это призвание, вы можете быть уверены в сердечном Моем к вам благоволении».
В дальнейшем оппозиционная деятельность земств в отношении Правительства не уменьшалась, а усиливалась. Мероприятия министра внутренних дел Плеве, направленные к усмирению земств, делали последние все более и более популярными и увеличивали симпатии населения к земству. К земскому движению, как к центру, начали присоединяться евреи, поляки, финляндцы и пр. инородцы. В 1903 г. крупным событием земского движения является съезд представителей обществ вспомоществования лицам учительского звания. В съезде участвуют выборные земцы, учителя, близкая к земству интеллигенция разных профессий. На съезде обсуждаются вопросы: об отмене телесного наказания, введении земских учреждений в не земских губерниях, о мелкой земской единице и развитии общественной самодеятельности. В происходивших суждениях высказывалось недоверие к Правительству и надежды на широкое народное самоуправление.
26 февраля 1903 г. был опубликован Высочайший манифест, в котором оповещалось, что Правительство приступает к продолжению реформ, начатых в царствование Императора Александра III и не законченных за Его смертью и последовавшею затем смутою; в приводимой далее в манифесте программе говорилось: «Мы, с непреклонною решимостью незамедлительно удовлетворить назревшим нуждам государственным, признали за благо: укрепить неуклонное соблюдение властями, с делами веры соприкасающимися, заветов веротерпимости, начертанных в основных законах…» Продолжать мероприятия по улучшению быта православного духовенства, «усугубляя плодотворное участие священнослужителей в духовной и общественной жизни их паствы». Манифест заканчивался следующими словами: «Призывая всех Наших верноподданных содействовать Нам к утверждению в семье, школе и общественной жизни нравственных начал, при которых, под сенью Самодержавной власти, только и могут развиваться народное благосостояние и уверенность каждого в прочности его права, Мы повелеваем нашим министрам и главнокомандующим частями, к ведомству коих сие относится, представлять Нам соображения о порядке исполнения предначертаний Наших».
