Хищный зверь

– Ну, давай, ну, возьми трубку!..

После нескольких гудков мужской голос ответил:

– Привет, Джорджия, что-нибудь случилось?

– Да, он здесь, он меня преследует, Нардо!

– Ты где?

– Я на работе, на пьяцца Ре ди Рома. Ты придешь?

– Я уже здесь, успокойся. Скажи точнее, где ты.

– Ой, слава богу! Я вышла из мороженицы, стою рядом с обувным магазином. Он напротив меня, в сквере рядом с метро. Смотрит на меня и лыбится, гад такой…

– Я тебя увидел, и его тоже вижу. Войди в магазин, заговори с кем-нибудь из продавцов и делай вид, что ничего не происходит. Держись спокойно.

– Мне страшно, Нардо!

– Не надо бояться. Я все беру на себя.

– Спасибо, спасибо тебе…

– Да не за что. Напиши мне потом по вотсапу.

Ничего не говоря, Джимонди включил еще пару записей, сделанных накануне. Все они походили друг на друга: это были диалоги в тревожных ситуациях, во время стресса или в опасности. Напуганным женщинам отвечал спокойный, как статуя, Нардо, успокаивал их и обещал быстро избавить от страха.

Сабина положила наушники на стол и задумалась. Джимонди какое-то время ей не мешал, потом продолжил:

– Эсэмэсок было немного, по большей части их отправляли женщины, и почти всегда он просил их потом написать ему в вотсапе или в «Телеграме».

– Похоже, наш друг не хочет, чтобы его засекли.

– Или хочет сэкономить… Кто сейчас больше пользуется эсэмэсками?

– Моя мама. И мать бедняги Гайи, к примеру.

– То есть старшее поколение.

– Ну да. И все-таки все это очень странно… Ты просмотрел контакты?

– Браво, доктор, вы сразу ухватили самую суть. Конечно же, просмотрел – вернее, мы вместе с ребятами просмотрели, потому что работы было немерено. Табуляграммы за месяц до начала прослушки да еще номера разных служб, механика и тому подобные, звонки, чтобы уточнить время лечебного сеанса… В общем, наш приятель за тридцать дней более или менее часто перезванивался с парой сотен женщин.

– Вот черт! Представляю, как ему завидуют…

Джимонди ухмыльнулся, а следом за ним – остальные.

– И вы всех прозондировали?

– Ну, почти всех. И результаты, надо сказать, тревожные.

– Выкладывай!

– Все женщины возраста от двадцати до пятидесяти. В большинстве случаев звонили очень часто, в любое время дня и ночи. По сотам можно определить, что в период самого большого наплыва пациенток Нардо и эти женщины часто встречались. Он колесил по всему Риму и окрестностям, а чаще всего – в районе своего дома.

– Интересно… А главный сценический эффект ты приберегаешь для финала, Джимонди?

– Ну, вы же меня знаете, мой прекрасный доктор.

– Можешь сказать во всеуслышание. Валяй, я готова.

– Эти девушки, все без исключения, подали заявления как жертвы недавних и очень жестоких преследований.

– О, санта Клеопатра!

* * *

Сабина решила не передавать Роберто эту новость. Дело приняло неожиданный и очень интересный оборот, но этот виток в расследовании уводил далеко от уже принятой гипотезы преступления, ради которой запрашивали разрешение на прослушку. В следующие дни она ограничивалась короткими ответами на его сообщения с Балеарских островов, регулярными, но довольно холодными, и старалась не входить в рабочие подробности. После почти двух недель отсутствия Роберто нехватка физического контакта с ним, а прежде всего эмоциональной поддержки начинала ее тяготить, но она старалась не подавать виду ни ему, ни всем остальным. Сабина касалась этой темы только с Кармен, офицером карабинеров, когда обе выходили в мороженицу или выпить чего-нибудь. Кармен была женщина приятная, дружелюбная, не исключено, что лесбиянка. Ее общество, несомненно, приносило пользу, ибо разделить с кем-нибудь свои секреты помогает, хотя и ничего не решает. Они должны были увидеться через несколько дней, и Сабина не могла дождаться этой встречи.

Чтобы придать надлежащий вид делу, порученному прокуратурой, она попросила Джимонди параллельно ходу расследования организовать слежку за подозреваемым, надеясь, что новых разрешений запрашивать не придется и дело можно будет закрыть.

Эта надежда рухнула, с оглушительным грохотом разбившись о землю, как раз в последний день, когда можно было подать еще один запрос на телефонную прослушку. Виной всему был странный случай, произошедший почти в то же самое время и очертивший контуры настоящего кошмара, апокалипсиса, который трудно себе представить даже холодному рассудку, при всем пессимизме и негативном взгляде на вещи, которые Сабине удалось собрать воедино.

Около семи утра ее поднял с постели звонок Джимонди, известного «жаворонка», который сообщил, что нарыв наконец лопнул, причем лопнул на редкость болезненно. Местные, да и некоторые национальные газеты вышли с броскими заголовками на первых страницах о «Детективе в Париоли», выдвигая гипотезы одна невероятнее другой: и о таинственных серийных убийцах, и о том, что следователи намеренно всё замалчивают, чтобы не тревожить население. Они пронюхали о пропавшей гильзе, о том, что у супругов уже были прецеденты со сталкингом, об отпуске в Хорватии, об автофургоне, о том, что заместитель прокурора дважды заходил к жертвам в дом. Помимо этого, появилось множество самых невероятных сведений, щедро напичканных подробностями.

Сам комиссар полиции позвонил из Южной Америки, где проводил отпуск, причем его звонок опередил звонок Джимонди. Звонок был вежливый и тактичный, но Сабина почувствовала, что ее обвиняют: прежде всего, в утечке информации, и еще в том, что до сих пор не найдено доказательство отсутствия состава преступления. Что-то ведь надо бросить в лицо журналистам, которым любой ценой нужна сенсация. Она срочно информировала высокое начальство о неожиданном повороте дела, связанном с Нардо Баджо, хотя бы для того, чтобы комиссар осознал объем проделанной работы. Но его это, видимо, не впечатлило, и он быстро свернул разговор, пожелав ей успехов в работе и скорейшего разрешения неприятных инцидентов с прессой, которые, естественно, бросали тень на деятельность полиции всей столицы.

Не обращая внимания на звонки доктора Мильорини, начальника мобильной бригады, наверняка уже готового взять ситуацию под личный контроль, чтобы потом посылать ей очередные фантасмагорические указания, Сабина принялась просматривать непрочитанные сообщения в вотсапе. Она сидела в туалете на единственном седалище и пи?сала, а у ног терся кот. Ей хотелось найти хоть весточку от Роберто, чтобы стало чуть полегче. Конечно, надо будет позвонить ему чуть погодя, в надежде, что этот разговор сможет рассеять тоску перед грядущими неприятностями, как часто случалось в прошлом.

Долгожданное письмо нашлось, и она с надеждой принялась читать:

Сабина, я считаю, что настал момент сказать тебе одну вещь. Думаю, неправильно скрывать это дальше. Маддалена беременна. Мы пока не знаем пол ребенка, еще рано. Мне очень жаль, но давай поговорим об этом, когда я вернусь, осталось всего несколько дней. Знай, что я все время думаю о тебе, я рядом с тобой. Твой Р.

Тошнота. Головокружение, гнев, отчаяние… Не может быть!.. Снова тошнота.

Рвота.

Уничтоженная, сломленная, оглушенная, выблевав всю желчь в унитаз, Сабина появилась в офисе без всякой косметики, надеясь, что коллеги, увидев ее, не схватятся за стоящий в приемной дефибриллятор, чтобы вернуть ее в мир живых. Однако по глазам Джимонди она поняла, что новости не кончились и что ее психоэмоциональное состояние быстро отойдет на второй план. В некотором смысле все это принесло ей даже видимость облегчения.

– Здравствуйте, доктор. У вас был с кем-то боксерский поединок и вы проиграли?

– Ага. Нокаут в первом раунде… Ну и черт с ним. Какую еще скверную новость ты мне приготовил?

– Нардо Баджо едет сюда с адвокатом, чтобы дать свидетельские показания.

Сабине вдруг стало легче – точнее, согласно теории доминантной боли, известие отвлекло ее внимание.

– Что? А зачем? А самое главное, откуда ты это узнал?