Человек в Космосе. 60 лет
Алан Бартлет Шепард-младший, родился 18 ноября 1923 года. Закончил военно-морскую академию в Аннаполисе, служил на эсминце во время Второй Мировой войны. После войны стал летчиком-испытателем и в 1959 году – одним из семи астронавтов США первого набора.
Первоначально его запуск запланировали на 2 мая, но из-за погодных условий старт перенесли на 5 мая. Шепард занял место в корабле за два часа до старта. Но по различным причинам старт откладывался. Четыре с лишним часа ожидания в ракете, не считая времени на поездку и прочее привели к тому, что у астронавта возникла проблема, о которой не задумались ни инженеры, ни медики. Для полёта, который должен был продлиться всего пятнадцать минут, никто не задумался о санитарно-гигиенических потребностях астронавта.
Проще говоря, в скафандре отсутствовал мочеприёмник. Шепард, решив, как мог свою проблему с юмором отнесся к ситуации, назвав себя «мокрой спиной» и призвал Центр управления полётом «решить свои проблемы и зажечь наконец эту свечу».
Старт в прямом эфире смотрели от 45 до 70 миллионов человек, проще говоря, вся Америка. В школах были остановлены занятия, учреждения прекратили работы, даже уличное движение остановилось – все следили за прыжком в космос. План полёта был расписан буквально по секундам, и в нем были следующие эксперименты: ручная ориентация, наблюдение за поверхностью Земли в перископ, наблюдения ракеты, наблюдения звёзд.
За время полёта произошла только одна заметная неисправность – отказал датчик сброса тормозной двигательной установки. На приборной доске была возможность сбросить операцию – нажатием кнопки сообщить системе, что операция состоялась, чем Шепард и воспользовался.
Перед тем, как автоматические системы взяли контроль за посадкой, Шепард вручную испытал тормозную двигательную установку, необходимую для схода с орбиты в будущих полётах, сообщив, что процесс проходит гладко и по его ощущениям корабль полностью управляем. Спуск шёл быстрее, чем предполагалось, но парашюты были выпущены, как и планировалось, и тормозной, и основной.
Через несколько минут после приводнения прибыл спасательный вертолёт, он приподнял спускаемую капсулу, Шепард выбрался через люк и перебрался в вертолёт, который доставил его и капсулу на борт авианосца Lake Champlain. С момента посадки на воду до подъёма на борт авианосца прошло всего 11 минут. Американский астронавт установил мировые рекорды продолжительности, дальности и высоты в классе неорбитальных полетов.
Вслед за Аланом Шепардом 21 июля 1961 года с мыса Канаверал на баллистическую траекторию был запущен астронавт Вирджил Гриссом, который почти повторил полет своего предшественника. Капсула с Гриссомом поднялась на высоту 188,8 километра и пролетела расстояние 504 километра. Полет астронавта продолжался 16 минут. Астронавты А. Шепард и В. Гриссом каждый в состоянии невесомости находился не более 5 минут.
13 сентября был осуществлен беспилотный запуск на орбиту вокруг Земли капсулы «МА-4» с «роботом». Полет продолжался 109 минут. Вслед за этим 29 ноября на орбиту была выведена капсула «МА-5» («Меркурий – Атлас») с обезьяной на борту. Через 3 часа 21 минуту после старта капсула с обезьяной приводнилась в 800 километрах юго-восточнее Бермудских островов.
20 февраля 1962 года в 17 часов 47 минут 39 секунд с мыса Канаверал был дан старт космическому кораблю «Френдшип-7». На борту корабля находился подполковник ВВС США Джон Гленн. Через 5 минут после старта корабль был выведен на орбиту вокруг Земли с максимальной высотой полета 256 километров.
Этот полет стал первым американским пилотируемым полетом космического корабля. Он состоялся через 10 месяцев и 8 дней после полета в космос Юрия Гагарина и через 6 месяцев и 14 дней после суточного пребывания в космическом пространстве советского космонавта Германа Титова. Полет продолжался 4 часа 56 минут 23 секунды. За это время астронавт Джон Гленн три раза облетел нашу планету и покрыл расстояние, равное 121 795 километрам.
Джон Гершель Гленн-младший родился 18 июня 1921 года в Кембридже, Огайо, в семье Джона и Терезы Спроут Гленн. По окончании школы учился в колледже Маскингама, где получил диплом бакалавра машиностроения. После нападения японцев на Перл-Харбор Гленн стал курсантом авиаучилища ВМС. За время Второй мировой совершил 59 вылетов, затем 90 вылетов в Корее.
Закончил школу летчиков-испытателей, посещал занятия в Университете штата Мэриленд, одновременно работая в отделе проектирования истребителей Управления аэронавтики ВМС США. В июле 1957 года установил рекорд, пролетев через всю страну со средней скоростью, превысившей скорость звука. Джон Гленн 6 раз награждался крестом «За лётные заслуги» и рядом других военных наград. В его семье двое детей.
Все запланированные программой полета эксперименты астронавт в основном выполнил. После благополучного возвращения Гленна из космоса в его адрес Юрий Гагарин и Герман Титов направили поздравительные телеграммы.
Обзор американского начала пилотируемой космонавтики будет не полным без описания их "вселенской гавани" – Космического центра имени Джона Кеннеди во Флориде на мысе Канаверал – части базы ВВС США. Для восполнения этого недостатка воспользуемся личными впечатлениями одного из известных советских «космических» журналистов Александра Гольца.
"Здесь работают для того, чтобы мечты стали реальностью". Эти слова я прочел над входом в монтажно-испытательный корпус, где проводится предполетная подготовка американских космических кораблей.
Судьба распорядилась так, что Космический центр имени Джона Кеннеди, разместившийся во Флориде, с полным основанием может претендовать на олицетворение того пути, которым прошло человечество, прежде чем устремилось к звездам.
За тысячелетия до того, как над флоридскими болотами поднялись стальные и бетонные конструкции космодрома, здесь обитали смуглокожие охотники – люди эпохи палеолита.
Двенадцать тысяч лет назад они пересекли континент, придя от берегов холодного Баренцева моря. Когда же в Америке высадился Колумб, во Флориде обитали тимуканы – индейские племена. Но уже в середине прошлого века они исчезли, вытесненные болезнями и "бледнолицыми, пришедшими на огромных пирогах с белыми крыльями".
Среди искателей приключений, удостоивших те места своим вниманием, был Америго Веспуччи. Имя это было присвоено континенту, который открыл не он. Но вот, что ему действительно принадлежит по праву, так это честь открывателя мыса Канаверал.
В начале ХУШ века в районе будущего космодрома появились английские поселенцы, пришедшие из Джорджии и Южной Каролины. Долгое время эта территория была занята маленькими поселками и городками, жители которых занимались сельским хозяйством и ловом рыбы.
Новая жизнь пришла сюда после второй мировой войны. В октябре 1949 года был создан объединенный полигон для испытания оружия большой дальности, который находился примерно в пяти тысячах миль от Канаверала в Атлантике. Сам же мыс стал идеальным местом для испытательных запусков ракет. Практически необитаемый, он предоставлял возможность без всякой опасности для жителей заниматься разработкой и испытаниями ракет и ракетного топлива. К этому следует добавить, что климат района позволяет проводить пуски ракет круглогодично. К тому же они пролетают над океанскими просторами, а не над населенными районами.
Первый запуск был произведен в июле 1950 года. Это была модифицированная немецкая ракета "Фау-2" с дополнительной ступенью. Она достигла высоты в 10 миль. Позже, к концу 50-х военные перешли от ракетных испытаний к запуску искусственных спутников. 31 января 1958 года стартовал первый американский искусственный спутник "Эксплорер-1". Запуск был проведен военными и гражданскими служащими армейской испытательной лаборатории. Заметную роль среди них играли немецкие конструкторы и ученые, создававшие ракетную технику для фашистского рейха – "секретное оружие возмездия". Возглавлял ее Курт Дебус, один из сотрудников Вернера фон Брауна. Именно эти люди составили ядро персонала Космического цента Кеннеди.
Вскоре было сформировано Национальное управление по аэронавтике и исследованию космического пространства (НАСА). Воздух мыса Канаверал содрогался от грохота запускаемых ракет, которые отправлялись, продвигая границы уже не на дикий Запад, а в глуби Вселенной. Таковы были новые рубежи человечества. Навсегда в истории мыса Канаверал будут записаны имена первых американцев, поднявшихся в космос: Алана Шепарда, Вирджила Гриссома, Джона Гленна и других…
После полета Юрия Гагарина обозначились и новые грандиозные планы США. В том же 1961 году Джон Кеннеди объявил, что к концу 60-х Америка пошлет человека на Луну. Программа, названная "Аполлон", базировалась на ракете-носителе "Сатурн-5". Мыс Канаверал, до этого исправно служивший для запусков ракет, оказался непригодным для такого огромного носителя длиной 363 фута. Было выбрано место по соседству. И вскоре первые бетонные конструкции стали подниматься на севере острова Мерритт. Через пять с половиной лет первые лунные экспедиции отправились к Селене с пускового, комплекса, получившего обозначение № 39…
И здесь я отвлекусь от истории и расскажу о людях Космического центра, таких, какими я их увидел. Их, как мне показалось, отличает огромное чувство гордости за свою работу. "У меня самая лучшая работа во всех Штатах," – без тени сомнения сказал мне руководитель программы Дж. Хонникатт. Нечто подобное говорили и другие. Беседуя с ними, я почувствовал, что сотрудники космического центра считают себя особой кастой не только в США, но, быть может, и во всем мире…
Существует еще одна, может быть, не слишком известная сторона жизни Космического центра. В соответствии с договоренностью между НАСА и управлением по охране окружающей среды, весь район, за исключением самого космодрома, является заповедной зоной. Именно здесь обитают свыше полутысячи видов птиц, млекопитающих и рептилий. И рядом с самой современной техникой существуют уголки нетронутой природы, где можно встретить аистов или, если повезет, аллигаторов. А уж жизнь пары лысых орлов – исчезающего вида – постоянная тема в разговорах сотрудников космоцентра.
Таковы они, разные лики мыса Канаверал, земли, которая видела доисторических людей и которая стала свидетелем рывка человека в космос".
Примечание автора-составителяСтатья Александра Гольца была опубликована в первом номере журнала "Человек и Космос" (1992), учреждённого Российской Федерацией космонавтики и рядом других юридических лиц. Редакцию журнала составили несколько военных и гражданских журналистов, сплотившихся вокруг Михаила Реброва, редактора "Красной звезды" по отделу науки. Главным редактором издания избрали автора этих строк.
В первом номере журнала были опубликованы материалы руководителя только что созданного Российского космического агентства Юрия Николаевича Коптева, Генерального конструктора НПО «Энергия» Юрия Павловича Семёнова, Генерального конструктора НПО "Молния" Глеба Евгеньевича Лозино-Лозинского, Генерального исполнительного директора ассоциации «Информкосмос» Виктора Петровича Афонова, ряда других авторов.
В портфеле редакции были собраны материалы для следующих номеров. Но таковые не состоялись – время развала и финансовые трудности преодолеть не удалось, издание журнала пришлось прекратить. Первый номер журнала стал редкостью. Его материалы, не утратившие актуальности, используются в настоящем обзоре.
11. Первые сутки в Космосе
Первый космический полет был коротким, хотя корабль «Восток-1» годился и для более долгого путешествия, а его пилот Юрий Гагарин был снабжён всем необходимым на 10 суток. Первый полёт дал многое науке и практике для дальнейших шагов в освоении Космоса. Но не мало вопросов ещё осталось.
Проблема влияния длительной невесомости на организм человека – одна из главных в космической физиологии и медицине. Еще серьезнее вопрос о переходе от длительной невесомости к большим перегрузкам, которые возникают при сходе с орбиты и спуске на Землю. Что если организм привыкнет к новому состоянию и не сможет справиться со столь резким его изменением? На эти вопросы предстояло ответить следующему космонавту-экспериментатору.
"На какое время продлить второй полёт? – вопрос был не простой. Как утверждает Александр Романов в книге «Королёв», первым об этом Главный спросил Гагарина:
"– Как вы смотрите, Юрий Алексеевич, если следующий полёт на 24 часа?
– Не знаю, Сергей Павлович. Три-четыре витка вынес бы, а дальше? Нет, не знаю…
– Спасибо за откровенность, Юрий Алексеевич. В нашем деле без правды не прожить. А ваши слова для меня очень важны, мы должны следующий полёт детально обсудить".
Такое обсуждение прошло во время отдыха учёных и космонавтов в черноморском санатории. Сергей Павлович собрал небольшой круг компетентных отдыхающих, сформулировал предложение: суточный полет – 17 витков, указав, что в этом случае можно будет провести посадку там же, где садился Гагарин – в Заволжье, где уже отработаны действия поисковых групп. Затем он спросил мнение каждого из присутствующих: "Три витка или семнадцать?".
В своих ответах Начальник Центра подготовки Е. А. Карпов, главный по медицинской части В. Н. Яздовский, генерал-лейтенант Н. П. Каманин, ссылаясь на неизученные реакции человека на космическое воздействие, высказались за более осторожное решение.
– А как вы думаете, Герман Степанович? – раздался голос академика.
– Я готов, – торопливо заговорил Титов, словно боясь, что его прервут. – Понимаю, для чего нужен суточный. Верю, что такой полёт можно исполнить уже теперь, и готов это доказать на деле…"
И он это доказал на деле.
Путь Германа Титова в космонавты схож с тем, который прошёл Гагарин. Родился 11 сентября 1935 года в семье сельского учителя Титова Степана Павловича и Титовой Александры Михайловны. Детство его прошло в Алтайском крае. В 1955 году окончил школу первоначального обучения летчиков в Кустанае, а в 1957 году – Сталинградское военное училище летчиков. Затем проходил службу в полку истребительной авиации, дислоцированном в Ленинградском военном округе, летал по программе летчиков-истребителей.
В тот период из Москвы в их полк прибыла комиссия и предложила среди других и Титову поучиться летать на каких-то ракетах.
Он пообещал подумать. Последовал ответ: "Хорошо, подумайте. Понадобитесь – мы Вас вызовем. Никому не говорите, о чем с Вами беседовали". После двух с половиной лет службы в авиационном полку старший лейтенант Титов был вызван в Москву и после всестороннего обследования зачислен в первый отряд космонавтов.
Подготовка к первому полету человека в Космос шла ускоренными темпами, стояла задача – стать в космосе первыми. Однако не все предварительные запуски спутников были удачными. Лишь с февраля 1961 года полоса неудач закончилась. Из полетов одна за другой вернулись живыми и невредимыми собачки Чернушка и Звездочка.
До запланированного полёта корабля с человеком оставалось всего полмесяца. Но кто из отряда космонавтов-слушателей им станет – всё ещё не было известно. На равных шли Гагарин, Титов и Нелюбов. Есть несколько версий, почему в результате выбор пал на Гагарина. Вот две наиболее вероятные.
По первой версии, «отвод» кандидатуре Титова дал сам Королев. Дело в том, что в период подготовки к полету будущий космонавт перенес тяжёлую семейную трагедию: умер его маленький сын. Эта потеря стала серьезным испытанием для Титова. А нужно было быть уверенным в максимальной психологической устойчивости первого космонавта.
Другая версия обозначена в дневнике генерала Каманина, руководившего подготовкой и отбором кандидатов на полёты: «Единственное, что меня удерживает от решения в пользу Германа Титова, – необходимость иметь на суточный полет более крепкого космонавта».
Герман Титов был горяч, амбициозен, и решение – первым послать в космос не его – ударило по самолюбию молодого летчика, который всегда стремился к лидерству. Но вот наступил его час – утверждён на второй полёт первым, а его дублером Андриян Николаев.
6 августа 1961 года командир "Востока 2" по всей форме доложил председателю Государственной комиссии Л. В. Смирнову о готовности выполнить программу полета и в ответ получил разрешение на старт.
Вспоминая то утро, Титов рассказал в своей первой книге "Семнадцать космических зорь: "Что я чувствовал? Многое, но не страх, ведь я твердо знал, на что иду. В голове вихрем пролетел порядок операций, взгляд в сотый раз обежал приборы и надписи горящих табло. На пункт управления доложил: "К полету готов…" Плотно закрыты люки. Где-то чуть слышно работает электромотор – опускается лифт с последними провожающими… Через несколько минут слышу, как отъезжают монтажные фермы. На полигоне, наверное, тихо-тихо, как и у меня в ракете, и, наверное, так же, как в день, когда улетал Юра, трещат на всю степь кузнечики…
По радио – голос Главного Конструктора: "Как самочувствие?" Отвечаю: "Прекрасно!.." Но ведь они знают о моем самочувствии не хуже меня! Врачи видят показания приборов, слушают удары сердца, знают о давлении крови. Я прислушиваюсь к самому себе и невольно повторяю – «Прекрасно!»
– Как дела, Герман?.. Это друзья. Они шутят, смеются, одним словом, – развлекают. – Музыку включить? – спросил кто-то. – Что ты хочешь услышать? – Крутите, что хотите. Тут же послышалось: «Я люблю тебя, жизнь»…
Стоп! Кончилась музыка. Пропали голоса, раздается первая команда. Теперь доктор спрашивает о самочувствии, но, видимо, уже только так, по традиции. По его голосу чувствую: он-то знает – у меня все в порядке.
Еще раз оглядел приборы, рычаги управления. Все на своем месте. Сейчас прозвучит последняя команда. Стараюсь удобнее устроиться в кресле, расслабляю мышцы, плотно прижимаю голову к подушке кресла. Остается секунда…
– Подъем!!!
Раздается нарастающий шум двигателей, вздрагивает корпус. «А кузнечик на поле, наверно, замолк…» – мелькнуло в голове. Пошла, родная! Меня прижимает к креслу все сильнее и сильнее. Небольшой толчок, другой… – срабатывают ступени ракетоносителя. Затем плавно, будто нехотя, отступают перегрузки, и неожиданно наступает мертвая тишина.
– Я – В КОСМОСЕ!
Да, но почему приборная доска куда-то плывет и очутилась вдруг на потолке? Не могу сообразить: где земля, в каком положении нахожусь, но через несколько минут все встает на свои места. Первый подарок космоса – невесомость… Пора за дело. Краем глаза смотрю в иллюминатор. Яркая палитра красок, необыкновенных и неповторимых. Любоваться некогда – меня уже запрашивает Земля. Началась тяжелая работа космонавта".
Как известно, второй космический полет продолжался 25 часов и 11 минут.
Программа включала целый ряд заданий технического и медицинского порядка. Космонавт выполнял метеорологические и геофизические наблюдения, впервые вёл киносъёмку, вручную управлял кораблём. Он работал, отдыхал, принимал пищу, спал, при посадке включал систему ручного управления. Всё это было впервые. Всё это были уникальные эксперименты.
В космосе возникали и неприятные моменты. Неожиданно обнаружились проблемы с желудком, началась рвота. На вопрос из Центра управления полетом о самочувствии Герман честно ответил: «Хреновое». Медики рекомендовали закрыть глаза, чтобы вестибулярный аппарат быстрее адаптировался к непривычной обстановке.
Полностью нормализовалось состояние космонавта перед завершением полета. Это заметили психологи, которые после каждого витка и доклада: "Все в порядке!" – пытались понять по тембру голоса, как себя на самом деле чувствует Титов. Впоследствии его вестибулярные расстройства сослужили космической медицине хорошую службу. Программа подготовки космонавтов была подвергнута существенной коррекции.
"Земные сутки на исходе. Пора приготовиться к посадке, – продолжает свой рассказ Герман Степанович, – А вот и команда. Корабль как бы не спеша меняет направление. Включены тормозные устройства, без стука у моих ног, как дрессированные, ложатся «плавающие» в воздухе киноаппарат, бортовой журнал, карандаш, фотоэкспонометр. Они тоже почувствовали – скоро земля, а там «парить» без надобности запрещено.
От трения о воздух накаляется корпус, вокруг меня клокочет яркое пламя… Тормозные устройства работают четко, и когда до Земли остаётся несколько километров, включаю систему приземления…
Земля… Она приближается медленно-медленно. Сверху вижу свой корабль. Он опустился несколькими секундами раньше. Стал прикидывать, далеко ли будет место моей посадки.
Судя по всему, ветер был довольно сильный, и меня относило от места посадки корабля. Я должен был приземлиться по другую сторону железной дороги, по которой в сторону Москвы шел поезд.
Мы не согласовывали расписание поездов и время моей посадки, получилось так, что наши пути пересекались почти одновременно. Не знаю, то ли машинист меня заметил и прибавил скорость, или у меня было достаточно высоты, но поезд прошёл чуть раньше, и я приземлился на сжатом поле пшеницы в нескольких десятках метров от железной дороги.
Первыми меня встретили труженики приволжских полей, помогли снять скафандр. Из поселка Красный Кут подошли две машины, и я попросил, чтобы меня подвезли к кабине корабля «Восток-2», так как пешком идти было довольно далеко – около 5 км. Надо было забрать из кабины бортовой журнал с записями для составления отчета, кассеты с отснятой кинопленкой, еще некоторое оборудование и попить водички".
На момент полета ему было 25 лет и 330 дней, так что он является самым молодым космонавтом. И этот «рекорд космической молодости» не побит до сих пор.
Но главную оценку его работы на суточной орбите дал Сергей Павлович Королёв после анализа полёта: "Вся научная программа, заданная космонавту, им выполнена полностью, – отметил он на заседании Государственной комиссии.
"Думаю, это и есть лучшее доказательство того, что невесомость не так уж страшна. Сокровищница человеческих знаний пополнилась новым, принципиально важным фактом. Человек может жить и работать в Космосе. Я бы назвал это открытием века…"
Президент Академии наук СССР Мстислав Келдыш так оценивал значение полёта Титова: «Справедливо подвиг Гагарина сравнивают с подвигами Колумба и Магеллана. Полёт Германа Титова несравним ни с чем, что знала история человечества».
Уже через два дня после возвращения, 9 августа 1961 года, майору Титову Герману Степановичу было присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда». Через три дня после посадки в честь нового достижения в космонавтике состоялся митинг на Красной площади и торжественный приём в Кремле. И далее на нового космонавта обрушилась поистине всенародная слава.
Сотни новорожденных получили в честь него имя Герман. Он стал Почетным гражданином 11 городов. В его честь названы кратер на Луне, подводная гора в Тихом океане и остров у Вьетнама.
Герману Титову приходилось встречаться с многими главами государств. Тем не менее, по свидетельству сослуживцев, он не страдал звездной болезнью, остался простым веселым человеком, хорошим товарищем.
Псле первого полета Титов стал усиленно готовиться к следующему. Однако программа на несколько следующих полетов была уже составлена и кандидатами укомплектована. Далее появилась новая программа подготовки космонавта-женщины… По тем или иным причинам очередь на второй полет всё не подходила. Всё это влияло на его моральное состояние.
Как отметил генерал Каманин в своём дневнике: в первые годы после полёта поведение Титова заметно изменилось в худшую сторону, у него появились проблемы с дисциплиной и алкоголем… Титов был подвергнут выговору по партийной линии и понижен в должности. Но это были проявления кратковременной слабости.
В составе первого отряда космонавтов он оставался в течение 10 лет. Окончил Военно-воздушную инженерную академию имени Н. Е. Жуковского, участвовал в программе подготовки космических полетов «Спираль», испытывал летательные аппараты МиГ-21 и Су-7, Су-9, Су-11, Як-28, ЯК-25РВ и другие.
Между делами он отводил время творчеству. Вышли в свет книги Титова: «Семнадцать космических зорь», «700 ООО км в космосе», «Авиация и космос», «Голубая моя планета». В последней раздумья космонавта о своей профессии, о жизни, об искусстве. В одной из глав он писал: «Снова я не выдержал и взялся за перо. Может быть потому, что вчера закончил читать А. Гессена о Пушкине, или оттого, что третий день лежу и лечусь «на дому». А может быть, здесь виноват Рахманинов. Не знаю, любил ли великий композитор осень, но у меня встречи с его музыкой происходят чаще всего осенью…".