Человек в Космосе. 60 лет
Парашютные прыжки для людей, которые никогда в жизни не имели с этим дело – отдельный рассказ, полный эмоций, страха и восторга.
Скажу одно: к вечеру мы приехали на аэродром, в сумерках успели посмотреть на парашюты, а к часам 11 утра следующего дня у каждого из нас было уже по два самостоятельных прыжка. Вопреки всем инструкциям и наставлениям! Но это так, к слову.
Авиация богата своими традициями. Одна из них – каждому «перворазнику» – человеку, свершившему свой первый парашютный прыжок, вечером положены блины и стакан водки. Хорошая традиция! Вечером Николай Константинович собрал нас в столовой для свершения этого приятного действа. Здесь было все: и не пришедшие еще в себя «перворазники», и «бывалые» Гагарин с Беляевым, и блины, и, конечно же, водка. Насколько мне помнится, каждый из моих коллег по отряду ни на шаг не отступил от выполнения в полном объеме этого обязательного ритуала. Смалодушничал один я. Блины-то я с удовольствием съел. А вот стакан водки для меня, бывшего спортсмена, который чуть ли ни завтра собирался стать космическим героем – это оказалось выше моих сил.
Помог Юрий Алексеевич: «Коль ты за мой первым в мире полет в космос «сообразил на троих» (а я об этом ему, конечно, успел накануне доложить), то я пью этот стакан за твой первый парашютный прыжок!» – сказал он и успешно завершил за меня этот традиционный обряд. Спасибо ему за это, выручил! Вот так мы с Юрием Алексеевичем Гагариным обменялись традиционными, исконно русскими «приветствиями»: я – за его полет в космос, он – за мой первый парашютный прыжок.
В период пребывания в отряде космонавтов я, конечно, неоднократно общался с Юрием Алексеевичем. Обязательная встреча – утром за завтраком в летной столовой, где начинался для нас трудовой день, и для героев, и для тех, кто жаждал ими стать. Здесь же и наши девушки во главе со своим вожаком Валентиной Терешковой.
Завтрак всегда проходил весело и оживленно. Юрий Алексеевич всегда принимал в этом утреннем обмене новостями самое активное, живое и непосредственное участие. Он действительно был душой, заводилой этой дружной компании.
После завтрака – каждый по своим делам. Для четверки героев – многочисленные встречи с коллективами трудящихся, пребывание в президиумах различных съездов, симпозиумов, конференций, приемы в посольствах зарубежных стран, зарубежные поездки. А мы, группками или в одиночку разбредались по кабинетам врачей, испытательным стендам, спортивным тренажерам, учебным классам небольшого по тем временам, а отсюда – и очень уютного, почти семейного Звездного городка.
И еще одно место, где можно было встретить всех – и героев и кандидатов на это звание. Это – небольшой бильярдный стол в нашем профилактории, где мы, вновь прибывшие, жили, и где размещалась летная столовая. Здесь не было делений на героев и не героев. Сражались на равных и «насмерть». Играли «один на один», «два на два» и даже «три на три». Проигравшие «в сухую» лезли под стол и обязаны были «прокукарекать» оттуда несколько раз. Редко, но бывал под столом и Юрий Алексеевич, демонстрируя тем самым, что он такой же, как и все, и что он не отрывается от народа.
Вот таким мне и запомнился Юрий Алексеевич Гагарин – веселым, жизнерадостным, простым в обращении, абсолютно доступным для всех, готовым пойти навстречу и оказать помощь любому. Бережно храню этот образ в своей памяти".
В этих и других воспоминаниях о «послеполётном» Гагарине много говориться о его замечательны человеческих качествах, которые проявились и во встречах с соотечественниками, и в зарубежных поездках, встречах с президентами, премьер-министрами, другими выдающимися фигурами Мира. Но, всё-таки, главное – на плечи Юрия Алексеевича легли нелёгкие служебные обязанности.
Во-первых, он становится командиром первого Отряда космонавтов, а затем – заместителем начальника Центра подготовки. Наряду с работой в «Звёздном» при полётах экипажей он выезжает с ними на космодром, поддерживает с каждым связь. А это, порой, требовало и крепких нервов, и мудрой головы. Достаточно напомнить, что когда у «Восхода-2» отказала система автоматической посадки, в аварийной ситуации приказ на посадку «вручную» Алексею Леонову и Павлу Беляеву дал их начальник – Юрий Гагарин.
Во-вторых, вместе с другими членами Отряда Юрий Алексеевич зачисляется в Военно-воздушную инженерную академию имени Н. Е. Жуковского и, несмотря на занятость, старательно осваивает инженерные науки. Темой его дипломной работы стала система посадки космического корабля многоразового использования.
О работе над дипломом и его защите Ю. А. Гагариным рассказал в своих воспоминаниях научный руководитель доктор технических наук, профессор полковник С. М. Белоцерковский.
"Тема дипломного проекта для космонавтов – слушателей академии была задумана как комплексная, посвящённая новой для того времени, но весьма актуальной проблеме: "Проектирование космического летательного аппарата многоразового использования". Замысел был общий, но каждый из дипломников разрабатывал свой солидный обстоятельный раздел, увязанный с остальными.
Усилия распределялись так: Юрий Гагарин взялся за общую методологию использования аппарата. Кроме того, он отвечал за выбор аэродинамических форм и размеров несущих элементов для обеспечения взлёта и способов посадки по-самолётному. Систему аварийного спасения космического аппарата разрабатывал Герман Титов. За выбор аэродинамических форм на гиперзвуковом и сверхзвуковом режимах полета, за расчёт аэродинамических характеристик и обеспечение теплозащиты отвечал Андриан Николаев. Проработку компоновки и расчет весовых характеристик осуществлял Дмитрий Заикин, силовой установкой занимался Павел Попович, системами ориентации – Евгений Хрунов, топливной системой ЖРД – Валерий Быковский.
В соответствии с пожеланиями Королева Гагарин был поставлен в условия "главного конструктора". Ему в помощь были выделены два консультанта: А. А. Губчик по аэродинамике и А. А. Дьяченко по динамике полета. Они выступали в роли заместителей или начальников отделов при главном конструкторе. Предварительный выбор основных параметров летательного аппарата был осуществлен с помощью ЭВМ.
В то время мы начали активное внедрение ЭВМ в аэродинамические исследования. Гагарин конструировал и «облётывал» свой летательный аппарат, широко используя имевшуюся тогда вычислительную технику – аналоговую и цифровую. Основные расчёты вёл на машине БЭСМ-2М.
К концу 1967 года была принята обширная программа космических исследований с активным участием в них наших слушателей-космонавтов. Перед академией была поставлена задача: завершить их обучение в начале 1968 года. Основной учебный план был выполнен, оставалось четко спланировать заключительные исследования по дипломной работе.
Космонавты поступили в полное распоряжение академии, они даже жили в нашем общежитии, работая по 12–14 часов в сутки.
Была выделена учебная аудитория в аэродинамической лаборатории и начались горячие дипломные денечки, переходящие в вечера и ночи. Гагарин испытывал себя в «шкуре» главного, а затем – испытателя. На стенде-тренажёре моделировались пред посадочный маневр и посадка аппарата. Кресло было реальным, а полёт проходил на ЭВМэлектронной машине.
По сути дела, в дипломной работе он испробовал методы, которые затем применялись в системе автоматизированного проектирования самолетов (САПР). Кроме того, он осуществил макетирование кабины корабля и полунатурное моделирование для отработки основных элементов посадки для доводки проектируемого аппарата.
Гагарин и Титов защищали свои работы 17 февраля 1968 года в Звездном городке. Первым выступал Юрий Алексеевич. Докладывал он без конспекта.
Сперва волновался, говорил несколько сбивчиво, не всегда чётко выговаривая слова. Но быстро освоился и, казалось, с головой погрузился в мир своей работы – он прекрасно умел это делать.
Вначале в аудитории был какой-то шумок, потом вдруг все стихло. Так бывает, когда человек говорит искренне, от души, говорит о том, что пережил и что его волнует.
Пусть речь звучит не гладко, как "по бумажке", но живая мысль не может не найти ответа в чуткой на настоящее аудитории. Юрий и был вознагражден таким откликом слушателей. От этого он заговорил еще увереннее.
Члены комиссии незаметно увлеклись докладом. Они то молча соглашались, кивая головой, то недоумевали и сами искали ответ на возникший вопрос на чертежах и графиках, к которым привлекал их внимание дипломник.
Вот он закончил, и сразу же несколько человек вскинули руки – не терпелось задать вопросы. Но всех опередил старый боевой летчик генерал А. С. Кравченко. Он по-юношески вскочил с места, почти подбежал к плакату, относящемуся к посадке, и начал «пытать» автора.
Гагарин уже полностью был в своей стихии, отвечал на вопросы не только чётко профессионально, но и как-то горячо и, даже, остроумно.
Казалось, каждый вопрос его очень радует, а дискуссия с членом комиссии доставляет большое удовольствие. Держался он скромно, но с достоинством, без заискивания. У автора чувствовалась своя позиция, и он отстаивал ее незыблемость.
Гагарина, наконец, «отпускают». Но сняв свои чертежи, он спешит к следующему за ним дипломнику – Герману Титову: самое время подбодрить перед «стартом» дублера…
Заседание ГЭК закончено, ее председатель объявляет решение: дипломные проекты первого и второго дипломников оценены на «отлично». Отдельным решением комиссия рекомендовала Юрию Гагарину обучение в заочной адъюнктуре.
Запомнился вечер в «Звёздном» по случаю окончания академии. Гагарин пригласил всех, кто приложил руку и душу к его инженерному диплому. Никогда еще Юра не был так откровенен, открыт душой, в своем общении с нами. Особенно охотно, горячо, с подъемом обращался к будущему, тому, что ждет его: "Теперь мы поработаем и в науке. Вот только ликвидирую задолженность по летному делу…".
Прощаясь, он еще раз сказал мне: "Сергей Михайлович, я – заместитель начальника Центра, мне надо полетать. После этого, в апреле, прихожу к вам, и давайте опять начнем в том же духе".
Однако он был лётчиком до мозга костей. Когда в апреле 1967 года при испытании корабля «Союз» погиб Владимир Комаров, его дублёра – Гагарина решили вообще освободить от подготовки к полётам. Целый год он добивался разрешения летать на самолётах. И всё-таки добился. Иногда вслух мечтал: «А может и подготовку разрешат. Ещё бы разок в Космос слетать…" Не получилось.
9. Орбиты дублёров
Подготовка космонавта – долгий, напряжённый и многозатратный во всех смыслах процесс. В то же время, никто не может гарантировать, что у готового к полёту человека перед стартом не возникнет причина, несовместимая с полётом в Космос. Значит, у каждого, назначенного на полёт космонавта, а позднее и у каждого члена экипажа должна быть полноценная замена. Так на заре пилотируемой космонавтики появилась «должность» дублера.
Дублеры готовятся по той же программе в том же объеме, как и основной экипаж, сдают те же зачёты и экзамены. На комплексных тренировках их работа оценивается не менее строго. Бывают случаи, когда дублеры демонстрируют более высокий уровень подготовки, чем основные члены экипажа. В послужном списке космонавта опыт дублирования обязательно учитывается, а проявленные мастерство и профессионализм часто являются гарантией того, что в ближайшем будущем дублер тоже полетит в космос.
Полная готовность дублёра – ко дню вылета на космодром. Только за сутки до старта Государственная комиссия окончательно объявит – кто полетит завтра в космос. Как правило, улетает основной экипаж, но бывали случаи, когда в космос отправлялись дублеры.
Вот лишь один пример. В 1971 году готовилась первая в истории экспедиции на орбитальную станцию – «Салют-1».
Командиром был назначен А. А. Леонов, первый человек, вышедший в открытый космос, в экипаж вошли В. Н. Кубасов, также уже летавший в космос, и новичок П. И. Колодин. Уже на космодроме, за несколько дней до старта, врачи обнаружили на рентгеновском снимке легких Кубасова непонятное пятно и потребовали провести дополнительное освидетельствование космонавта в Москве.
Экипаж был тут же заменен дублерами: Г. Т. Добровольским, В. Н. Волковым и В. И. Пацаевым. Они штатно стартовали и успешно отработали на станции 24 дня. Но при возвращении на Землю в спускаемом аппарате открылся неисправный вентиляционный клапан и корабль разгерметизировался. Поскольку экипажи тогда летали без скафандров, космонавты погибли от кессонной болезни.
А у Кубасова, после возвращения с космодрома, пятно на легких исчезло, выяснилось, что это была обычная аллергия на цветочную пыльцу.
Трудно представить себе переживания первого экипажа – вместо них погибли их товарищи. Члены «отставного» экипажа Леонов и Кубасов позднее стали участниками знаменитого международного полета «Союз-Аполлон». А вот Колодину так и не довелось побывать в космосе, но зато он прожил долгую жизнь и много лет проработал в Центре подготовки космонавтов.
Дублёры готовились и для первого полёта в Космос. Медицинской и профессиональной комиссиями было отобрано три кандидата: старшие лейтенанты Ю. А. Гагарин, Г. Г. Нелюбов, Г. С. Титов (если располагать по алфавиту). Вместе они перед отлётом на полигон побывали на Красной площади, записали обращение к соотечественникам.
Но только на будущем «Байконуре», 8 апреля Государственная комиссия, написав первое в истории задание человеку на космический полёт, утвердила командиром космического корабля-спутника «Восток» Ю. А. Гагарина, а его дублёрами: Г. С. Титова и Г. Г. Нелюбова.
Утром 12 апреля в автобусе, подъехавшем к стартовой площадке, находились все трое, но вышел навстречу провожающим только Гагарин.
Трудно себе представить, какие чувства наполняли оставшихся в автобусе: ещё вчера они были во всём на равных с Юрием, тоже были признаны всеми комиссиями готовыми к этому полёту.
А с этого момента он поднимается над ними на недосягаемую высоту… "А ведь и я мог быть первым!" – такая естественная мысль не могла не посетить дублёров. Как же сложилась их дальнейшая судьба.
Путь Германа Степановича Титова хорошо известен. О нём в этот юбилейный год Человека в Космосе речь пойдёт в дальнейших главах нашего повествования. Здесь же напомним о несбывшемся стремлении в Космос второго дублёра Григория Григорьевича Нелюбова.
Будущий член отряда космонавтов родился 8 апреля 1934 года в селе Порфирьевка Сакского района Крымской АССР. Его отец служил в пограничных войсках и после войны семья перебралась в город Запорожье, где Григорий пошёл среднюю школу. Когда городской совет ДОСААФ объявил набор на курсы лётчиков Григорий записался в аэроклуб.
Когда была выполнена программа обучения, в числе нескольких курсантов Григорий был отобран в Ейское Военно-морское авиационное училище, причём, сразу на 2-й курс. Завершив обучение по «первому разряду», он выбирает местом службы Черноморский флот. Начинает летать в составе истребительного авиационного полка, базировавшегося в Севастополе.
Однажды у его МиГ-15 отказал двигатель. Выполнив приказ – катапультироваться, Григорий приводнился в штормовом море и почти сутки находился на плаву, дожидаясь спасателей.
К удивлению врачей, у спасённого не нашлось каких-либо негативных изменений в организме. Авария не сказалась и на его карьере – наоборот, вскоре он был назначен старшим лётчиком, заместителем командира звена.
Летом 1959-го в его части появилась группа военных медиков, прибывших из Москвы, а осенью несколько лётчиков полка отправились в столицу в Центральный научно-исследовательский авиационный госпиталь, в стенах которого жёсткий отбор на новую профессию прошёл один Григорий Нелюбов. В марте 1960 года двенадцать лётчиков, отобранных в разных частях были представлены главнокомандующему ВВС Главному маршалу авиации К. А. Вершинину. В тот же день их зачислили на должности слушателей-космонавтов Центра подготовки космонавтов ВВС.
Полковник Н. Н. Рыбкин, ставший потом мэром Звёздного городка, в мемуарах характеризовал его так: «Незаурядный парень, хороший лётчик, спортсмен, Нелюбов в отряде космонавтов выделялся широким кругозором, живостью, быстротой реакции и природным обаянием. Ему прочили интересный полёт, и он мог стать чётвертым либо пятым космонавтом".
По свидетельству коллег, Григорий умел держать слово, быстро соображал и был темпераментен. Однако он не всегда оправданно стремился к первенству во всём и был, как говорят, недостаточно самокритичен. Может быть, именно эта жажда лидерства была излишне заметна и помешала стать первым…
После полёта Гагарина его дублёры продолжили подготовку к следующему, как сейчас говорят, проекту. Теперь Нелюбов дублёр Титова.
Но назначение на эту роль вдруг получает Андриан Николаев. Тем не менее Григорий продолжает повышать свой профессионализм, и в сентябре его снова вводят в программу подготовки – теперь для участия в трёхсуточном полёте. Однако вскоре планы поменялись, одиночный длительный рейс был заменён на совместный полёт двух кораблей «Восток».
Теперь Нелюбов становится дублёром Николаева и продолжает ждать своей очереди на полёт.
И вот это нелепое происшествие в буфете на станции. О деталях его разные свидетели рассказывают по разному. Но суть в том, что Григорий вступился за двух товарищей по отряду, которых задержал патруль. Разговор перешёл на повышенные тона, и всех троих забрали в комендатуру, где Григорий наговорил лишнего ещё и офицеру из состава отряда лётчиков-испытателей. Тот в ответ пообещал отослать рапорт о непотребном поведении космонавтов «наверх». Когда об инциденте стало известно товарищам, его попытались решить своими силами и договорились: Нелюбов извинится перед офицером, а тот не даст хода рапорту. Однако Григорий отказался извиняться: дескать, они грубо и вызывающе себя вели, а извиняться мне?
В итоге рапорт ушёл в Москву. И руководство ВВС приняло решение уволить всех троих. Вот как пишет об этом в своих мемуарах Николай Петрович Каманин: " Главком подписал приказ об отчислении из космонавтов Филатьева, Аникеева и Нелюбова и приказал мне поехать в центр и лично объяснить всем офицерам, что этот вопрос обсуждался на Военном совете ВВС, все члены которого высказались за их увольнение… По этому вопросу вся шестёрка космонавтов говорила с Вершининым. Главком передал мне их просьбу и просил подумать, что мы можем предпринять. Я честно и прямо ответил и космонавтам и Главкому: "Если Нелюбов через год получит отличную аттестацию, то я не буду возражать против его возвращения в отряд, но для Филатьева и Аникеева путь в космос закрыт".
Нелюбова послали служить на Дальний Восток. Он не пал духом и принялся за службу с новым рвением. Он первым освоил новейшую машину МиГ-21. Участвовал в конкурсе по набору летчиков-испытателей в подмосковном Жуковском. Ему сказали: ты принят, готовься к переезду. Это окрылило.
Но опять кто-то перешёл дорогу, вдруг пришло сообщение: в подразделение летчиков-испытателей он не может быть принят по причинам не профессионального характера.
Тогда он едет в Москву, рассказывает всё Каманину и Гагарину. Было обещано: в феврале 1966 года организовать встречу с Королевым, который в своё время высоко ценил Григория и мог бы решить его судьбу. Но в январе того года Главный Конструктор скоропостижно скончался… Это был двойной удар: умерла последняя надежда на восстановление в отряде космонавтов.
Окончательно «добило» то, что в газетах был опубликован снимок: Королёв с первым космическим набором, только его фигура с этой фотографии была убрана… Нелюбов впал в депрессию. Однажды его тело нашли у железной дороги…
Конечно, примеры трагических судеб некоторых дублёров не означают, что над всей "дублёрской должностью" витает какой-то злой рок. Большинство дублёров, всё-таки дождались своей очереди и успешно выполнили космические полёты. Но об этом в следующих главах нашего обозрения.
10. Америка идёт следом
В США, как и в СССР, проектирование и разработка ракет различного назначения начались ещё до Второй мировой войны. При разгроме фашистской военной машины в 1945 году обе страны постарались максимально использовать несомненные успехи немецкого ракетостроения для усиления свои позиций в этой перспективной области.
Когда Красная армия подходила к немецкому ракетному центру Пенемюнде, Вернер фон Браун, руководитель создания ракеты Фау-2, собрал свою команду и совместно с ней решал, кому сдаться., предъявив все наработки. Как офицер СС, он считал, что лучше оказаться в руках американцев, справедливо опасаясь гнева советских военных. Американцы, со своей стороны, также жаждали этой встречи: фон Браун находился на верхней строчке списка немецких конструкторов, нужных Америке.
Сподвижник Сергея Королёва Борис Черток в книге "Ракеты и люди" пишет: "В ослепительно солнечный день 2 мая 1945 года, когда я с товарищами восторженно расписывался на стенах еще дымящегося рейхстага, американцы захватили ценнейшие трофеи: более 400 основных научно-технических сотрудников Пенемюнде, документацию и отчеты по разработкам, более 100 готовых к отправке на фронт ракет… Были захвачены и боевые стартовые позиции вместе с военным персоналом, хорошо подготовленным к эксплуатации ракет!"
Первые годы в США Вернер фон Браун, хоть и возглавил Службу проектирования и разработки вооружения армии, но работал только над ракетами малой дальности. Лишь к 1956 году он стал руководителем программы межконтинентальной ракеты «Редстоун» (с ее помощью и будет запущен первый американский спутник), а в 1957 году вошел в Специальный комитет по космическим технологиям на базе NACA (Национального комитета по аэронавтике).
Запуск советского первого искусственного спутник Земли, американская сторона восприняла как политический удар, как «технологический Пирл-Харбор». Президент Джон Кеннеди вспоминал: «Когда мы узнали о запуске русскими искусственного спутника Земли, мы пришли в шоковое состояние и в течение недели не могли ни принимать решения, ни разговаривать друг с другом».
Соединенные Штаты включились в космическую гонку 31 января 1958 года, когда произвели первый успешный запуск своего искусственного спутника "Изыскатель-1" (Surveyor-1). С этим аппаратом был проведен научный эксперимент Джеймса Ван Аллена, в результате которого были обнаружены радиационные пояса вокруг Земли, названные впоследствии именем этого ученого. В октябре 1958 года была предпринята первая попытка (беспилотная) реализации программы запуска человека в космос – «Меркурий» (Mercury).
После эпохального полета Гагарина американцы почувствовали, что утрачивают свое бесспорное техническое лидерство. Решено было, что такое терпеть невозможно, и были брошены большие силы для подготовки собственного пилотируемого полета в Космос.
В качестве ракеты-носителя была доработана баллистическая ракета средней дальности «Редстоун», прямой потомок «Фау-2». В боевом варианте ракета несла термоядерную боеголовку, космические варианты использовались для запуска спутников и других космических программ. Стартовая масса ракеты до 30 тонн, диаметр 1,78 м, длина 25,4 м.
Космический корабль, «Меркурий», изготовили одноместный, по схеме усеченного конуса. В узкой части корабля находились парашюты (тормозной, основной и резервный), датчики горизонта, аварийный люк. В центральной части располагался астронавт, приборы и баки расходных компонентов – перекиси водорода для системы ориентации, гелия для наддува, кислорода для дыхания.
Снаружи широкой стороны корабля находился воздушный посадочный амортизатор, тепловой щит и связка сбрасываемых тормозных двигателей. Корабль имел длину 3,3 м, диаметр 1,8 м, массу до 1400 кг. Недостаточная грузоподъемность ракеты-носителя привела к тому, что «Меркурий» был тесным, и астронавты говорили, что не «садятся» в капсулу, а «надевают её на себя».
Будущие астронавты подбирались преимущественно из военных лётчиков-испытателей. В отличие от нашей практики, имена семерых американских астронавтов, отобранных после всех испытаний из 110 кандидатов, были известны всей стране, что сделало их национальными героями почти за два года до первого прыжка в Космос.
Список объявили в начале апреля 1959 года, в него вошли Малкольм Карпентер, Лерой Купер, Джон Гленн, Гус Гриссом, Уолтер Ширра, Дональд Слейтон и Алан Шепард. В течение следующих нескольких месяцев пресса следила за каждым шагом этой команды, с нетерпением ожидая, кто же станет первым космонавтом Америки. В феврале 1961 года НАСА сообщило, что в космос полетит Алан Шепард, а космонавтом дублирующего экипажа назначили Гуса Гриссома.