Ночь непуганых идиотов. Часть 2. Пятнистый Арлекин

Мы вышли на воздух и мирно побрели по улице в сторону метро. Мой новый приятель ещё не растратил свой пыл и продолжал жаловаться. – Если бы ты знал, как мне надоели эти живописцы, картины, эпохи там разные. Скучно как в склепе. Мама говорит, что я должен научиться черпать энергию от живописи, чувствовать каждую картину, разговаривать с ними. Возможно, искусствоведы по призванию так и делают, но если заниматься этим из-под палки, то о какой энергии, на хрен, может идти речь.

Мы расстались ближе к вечеру и, отправив Елисея домой, я снова вернулся к своим мыслям. Было непонятно, за что браться теперь: искать водонапорную вышку, малиновые розы, белые смокинги? В областном городе, где проживало почти шесть миллионов человек, это было всё равно, что искать иголку в стоге сена. Появилось странное чувство, что ответ совсем рядом и вдобавок он как-то связан с моим новым приятелем.

–Да нет, чем может быть полезен в моём деле искусствовед!?-

–В том чёртовом замке искусство приобретало бесовский характер. Там были только те демонические рисунки с черепами и сиськами. Разве там могла бы оказаться стоящая, знаменитая картина?

–СТОП!!!– Меня как обухом по голове ударило.

Глава четвёртая.

Союзник.

Вечером того же дня обложившись словарями и журналами про искусство я тщательно пытался вспомнить. Когда я был там, после раунда Чёрная Мамба, мне презентовали картину известного художника. Может эта картинам выведет меня на организацию, которая придумала рулетку смерти. – Но как звали того художника? Я должен вспомнить, прошло не так много времени, я должен вспомнить.

Я пересмотрел сотни статей и фотографий, прочёл про множество живописцев, и только глубокой ночью в одной статье под названием, «смерть в Венеции», нашёл нужную фамилию. – Ну, конечно – Парис Бардоне.

На следующий день вместо бокса я попросил Елисея о помощи. Мы устроились в том же самом кафе, пообещав хозяину, что на этот раз шуметь не будем. Его знания для меня были просто находка, но с чего было начать, как было объяснить ему, зачем нужна эта информация. На любителя живописи я никак не смахивал, и Елисей задал логичный вопрос.

–Очевидно, что у тебя неприятности, но я не смогу быть полезен, если ты мне не доверишься. Зачем тебе Парис Бардоне?

Лукавить и юлить было бесполезно. Я стал одержим своей идеей, чтобы притворятся перед человеком, который согласился помочь, Елисею надо было рассказать всё.

Осушив бутылку «Белуги» мы уже два часа разговаривали, о моём приключении и вот я почувствовал, что у меня появился союзник. Глаза Елисея загорелись, его лицо приобрело такое воодушевление, словно ему предложили дело, о котором он мечтал всю жизнь. Парень проглатывал каждое моё слово и периодически вскакивал со стула и выкрикивал. – Иди на хрен, неужели так и было? – Я уже начал соглашаться с его мамой в том, что мой новый друг настоящий сорвиголова. Была опаска, что с его горячностью он может больше навредить делу, нежели помочь, но я уже практически всё ему выложил и заднюю врубать было поздно.

Елисей был заряжен на сто процентов, он воспринимал то, что случилось со мной, нашим общим делом. Стало ясно, если я попрошу его не вмешивается, он просто не послушает. Взяв пару дней на размышление, искусствовед выяснил мой адрес и отправился добывать информацию о картине, которая была последней зацепкой. Я понимал – ещё пожалею о том, что втянул его.

Глава пятая.

Искусство тоже можно украсть.

У Гениев трудно воровать.

Сразу видно у кого украл.

Андрей Кончаловский.

Два дня я провёл как на иголках. Возлагая надежды на Елисея мне ничего больше не оставалось, как бродить по комнате и ждать пока он что-нибудь разнюхает. Его знания и одновременно страсть к приключениям были для меня огромной удачей, но мысль, что без подводных камней не обойдётся, назойливо маячила на общем фоне. Тоску наводило буквально всё: ужасный беспорядок в квартире, мерзкая погода за окном, ощущение собственной беспомощности. Когда раздался домофонный звонок, я даже вздрогнул, хотя ждал его всё это время.

Елисей прибыл поздним вечером. Он был абсолютно пьян, но по его виду сразу стало ясно, явился он не с пустыми руками.

– Витя!!! – Понесло его прямо с порога. – Я настолько ловок, что сам себя побаиваться начинаю. Мне удалось раскопать такое. Ты братан главное не волнуйся, по-моему, я их вычислил.

В его руках были какие-то листки, фотографии, копии документов, которые он постоянно перебирал и перекладывал в разной последовательности.

–Обо всём по порядку – он взял из своей пачки бумаг, фотографию и сунул её мне в лицо. – Эту картину тебе хотели презентовать, когда ты был в том замке?

На снимке была картина, висевшая на стене в музее. На изображении, молодая девушка, укутавшись в одеяло, грелась у камина и играла с белым котёнком. Фото оказалось совсем не резким и тёмным, но я сразу узнал её. Эту картину я видел тогда, при трансляции моих гонораров и трофеев.

–Да.

–Прекрасно. – Лицо Елисея окрасил румянец восторга. Начал он издалека. – Парис Бардоне был учеником самого Тициана, и многие маньеристы того времени и современности, считают, что он во многом превзошёл своего учителя. Некоторые знатоки утверждают, что Тициан из зависти даже присвоил несколько картин Париса, но прямых доказательств этому пока не было. В Советской России в музее изящных искусств, хранилось одно такое полотно, про которое было нельзя наверняка сказать, Бардоне его автор или Тициан. Потому-то собственно картина и была в запасниках и очень редко выставлялась. Нарком СССР приказал, и пребывание её в музее было под грифом секретно. Только благодаря связям моей мамы я получил эту информацию, но не в этом суть. В 1927 году музей был ограблен. По официальной версии пропало пять картин: Рембрандт, Пизано, ещё кого-то, но на самом деле пропало шесть полотен. Как ты сам понимаешь, шестой была эта девица с котёнком, кстати, это никто иная как Луиза, любовница короля Франциска первого. Поиски привели к тому, что обнаружилось пять полотен, а вот Луиза, хоть и с грифом секретно, пропала окончательно. В архивах музеев хранятся даже копии допросов грабителей, но мне удалось выписать только несколько фамилий.

Елисей показывал мне вырезки из газет, фотографии, протоколы освидетельствования картин и так увлекся, что даже протрезвел. Его рассказ приближался к логическому завершению. – Очередной тайной в этой истории стал известный олигарх Вадим Амбарцумов, которого не раз пытались привлечь за скупку краденых произведений искусства. Как видишь, эта история, начавшаяся в шестнадцатом веке, продолжается до сих пор. Амбарцумову сейчас пятьдесят четыре, на него целые тома уголовного материала, но ничего существенного, свои дела он ведёт крайне аккуратно, а деньги, которыми он владеет, зачищают следы его махинаций. Это мне стало известно, благодаря друзьям моего отца, не официально конечно. Пять лет назад один секретный информатор сообщил, что Амбарцумов купил краденую картину для своей тайной коллекции. А ещё двое подтвердили, что наш ценитель прекрасного получил из Монреаля картину, через подставных лиц. Жуть этой истории состоит в том, что все трое осведомителей в течении недели бесследно пропали. Один только успел сообщить, что на старинном полотне была изображена обнажённая девушка, укутавшаяся в одеяло, которая грелась у камина.

–И котёнок? – Уточнил я.

–Да и котяра, белый, мать его, котяра!

–Я почти уверен, что Амбарцумов причастен к рулетке смерти. А может даже и совету директоров. Он был там в ту ночь. Может его ты и не запомнил, но из его друзей мог кого-то и приметить. И здесь снова пригодились связи моей мамы. Каждую неделю в загородном доме в посёлке Ламбери, Амбарцумов устраивает вернисажи, выставки, где жадные рвачи, вроде него, хвастаются своими коллекциями. На адрес Эрмитажа всегда приходит один пригласительный, чёрным коллекционерам интересно мнение экспертов. Из наших там никогда никто не был. В кругах искусствоведов подобные знакомства считаются не этичными, но в этот раз, пригласительным всё же воспользуются.

–Что ты ещё задумал? – Настороженно спросил я.

Елисей весь светился, от того что представляется возможность поиграть в шпионов. – Элементарно, я отправлюсь на этот вечер, он, кстати, послезавтра, тихонечко сделаю там десяток снимков, и ты возможно на фото узнаешь некоторые лица, с которыми виделся на игре, полгода назад. А кто знает, может особняк Амбарцумова и есть тот таинственный замок.

–Это может быть опасно, – я чувствовал неладное, слишком серьёзные это были люди, чтобы вот так запросто можно было явиться к ним в дом и сделать несколько снимков.

–Брось, ничего со мной не случится. Я же официальный представитель и в грязь лицом не ударю. Меня никто не заподозрит, а что касаемо фотографий, у меня имеется такой первоклассный мини фотоаппарат, что Джеймс Бонд позавидовал бы. Не будь ты как моя матушка, я справлюсь, тем более что другого варианта у нас нет.

Новоявленный разведчик, привёл ещё пару веских аргументов и доводов и в конечном счёте убедил меня, что он неплохо подготовлен и с ним ничего не случится. Обговорив все детали, мы решили, что этого достаточно и Елисей, оставив мне все бумаги, начал собираться домой.

Когда он был уже в дверях, среди прочих ксерокопий и черновиков, я увидел официальный документ с печатью.

–А это что такое?

Елисей забрал у меня лист. – Пустяки, это к делу не относится. Приглашение на стажировку искусствоведов в Молдавию, на два месяца.

–Поедешь?

–Ты издеваешься? Да меня туда ни каким бульдозером не затащишь. Скучища смертная, был там во время учёбы три дня, думал от тоски повешусь. Какая, на хрен, Молдавия, хочешь, чтобы я самое интересное пропустил. Тебе здесь без меня не справится.

Мы пожали друг другу руки, и, договорившись, что он мне сразу позвонит, как вернётся из Ламбери, распрощались. Мысль, что я снова чего-то не учел, не покидала меня. Энтузиазма и задора моего нового друга я не разделял, слишком всё быстро и просто укладывалось в единую схему, чтобы быть правдой, но жребий уже брошен. Ночь мне пришлось провести без сна, а утро окончательно расстроило настроение проливным дождём и снегом.

Глава шестая.

Планы меняются.

– Четыре, два, промах, промах, четыре. Какого чёрта с тобой сегодня происходит? – мой инструктор по прицельной стрельбе, был крайне недоволен. Стрелял я на этот раз ужасно, сконцентрироваться не получалось, а глаза просто не слушались.

– Извини тренер, вчера, наверное, с гирей переусердствовал, руки трясутся, вот и прицел зафиксировать не могу.

Бывший профессиональный инкассатор, а ныне инструктор по стрельбе, посетовал. – Бога ради, к чему ты себя готовишь? Морду на боксе разбили, вчера весь день гирю тягал, теперь вот стреляешь, куда собрался, на войну?

Откровенничать с ним мне совсем не хотелось. Посмотрев ещё десять минут как стреляют другие, я сослался на плохое самочувствие и отправился домой. Погода по не многу налаживалась, и игнорировав метро, я решил пройти весь путь до квартиры пешком. Елисей был уже там, на приёме. Возможно, надо было проследить, где находится этот Ламбери, но мой шпион просил этого не делать, уверяя, что лишняя суета может всё испортить. С мобильником я не расставался и ждал вестей каждую минуту, но телефон молчал, и до сеанса связи оставалось ещё два-три часа. На улице суетились дорожные рабочие, шумела поливальная машина, сбивая грязь с каменных бордюров, всё шло своим чередом, как вдруг раздался гудок телефона. Это был Елисей.

–Витя! Говорит секретный агент, ноль, ноль, семь.

Я понял, что он опять накидался. – Мальчишка, думал я про себя, бестолковый мальчишка, как он не понимает, что это может быть очень опасно. – Но отчитывать его сейчас смысла не было, и я, вдохнув глубже, спросил. – Что у тебя? -