Ваш ход, господин Призрак!

– Валер. Валер из Тронбаэла.

– Ого! – С удивлением подметил Лель. – Ты из резиденции его высочества королевы, наверное, её личный художник!?

– Скорее, ещё один бездельник, которого пристроили знатные родственники в местечко потеплее. Таких, как я, много в Тронбаэле, но толку от нас никакого. Слоняемся из угла в угол, иногда пытаемся что-то нарисовать, сочинить или вылепить, а зачастую только пьянствуем и распутничаем. Мы вообще изрядные лодыри.

– Кто это мы? – Поинтересовался Лель.

– Мы, это непризнанные гении, скульпторы, поэты, художники, проще говоря, бездельники, которыми окружила себя королева, на потеху.

– Понятно! – Не без колкости, подметил Лель.

Валер казался весьма энергичным парнем лет двадцати пяти. Хорошо и аккуратно одетый, он был полным антиподом Тарквиния. Если первый отталкивал своей внешностью, то Валер был, наоборот, мил и приятен. Наверное, даже чересчур. Словно бабочка, он пропорхал к обеденному столу, достал из-за пазухи флягу вина и два медных стаканчика.

Наливая креплёный напиток, он опередил вопрос —Что ты здесь делаешь? – И протянув полный кубок Лелю начал рассказывать.

– Представляешь, приезжает в Тронбаэл вчера вечером министр Кальд и говорит, что мне нужно ехать в Глондер, участвовать в каком-то конкурсе живописцев, представлять там одного из королевских советников. Представляешь, я, пьянющий вусмерть, а мне говорят в конкурсе участвовать. Я отказаться хотел, но тут королева своё слово сказала – поезжай мол, и без разговоров.

– Я Кальду пытался объяснить, что в портретах не силён, а он мне сказал, что ничего страшного. Моё участие нужно только для количества, нарисую как-нибудь, и ладно. С теми словами прямо в ночь меня и отправили. Несколько часов в дороге и вот я здесь, привёз тебе привет от твоего учителя.

– Спасибо. – Улыбнулся Лель. – А что, другие конкурсанты тоже приехали?

– Да, я видел двоих, но толком ещё не знакомился. Тебе повезло, у тебя есть собственный смотритель, а меня привезли, засунули в какую-то келью, дали краски, сказали рисуй, и всё. Хотел пройтись по замку, так меня никуда не пускают. К королю просился, вообще чуть по шее не дали. Вот только к тебе добрался, хоть кто-то со мной разговаривает.

Молодые люди ловко опрокинули кубки за знакомство, и почти сразу ещё по одному, за здоровье короля и процветание Тиграна. Валер наливал уже по третьей, когда в коридоре снова послышались шаги и в мастерскую вошёл начальник дворцовой стражи Лагард.

– Мастер Лель и мастер Валер. – Посмотрел он на уже хмельных художников строго и пронзительно. – Вам следовало бы больше уделять времени своим картинам, а не пьянству. Ваши конкуренты, хоть и прибыли в Глондер позже, уже преступили к работе, а у вас. – Лагард указал пальцем на ещё свёрнутые холсты и пустые подрамники. – А у вас ещё никаких подвижек. Вам требуется быть более ответственными, я, собственно, с этим к вам и пришёл.

– С чем именно? – Пытаясь улыбаться, промямлил Валер.

– С тем, что работать вам надлежит порознь. С этого момента и до истечения срока конкурса в мастерские к художникам доступ закрыт всем посторонним. В первую очередь, это касается ваших друзей, мастер Лель. Сдаётся мне они вас только отвлекают. В конце коридора теперь будет стоять охрана. Никого посторонних. – Повторился Лагард.

– А мне то выходить можно? – Поинтересовался Лель.

– Да, но только до ужина. Стражник будет проверять вас вечером и до утра покидать мастерскую нельзя.

– Мне надо видеть моих друзей, Риго и Кавдора.

Лагард указал на дверь Валеру и, фыркнув сказал. – Они в казарме, любой стражник объяснит где это.

Лелю снова стало страшно, он был один и не знал, что делать. Накинув на плечи рогожку, он пустился по коридору и врезался в громадного стражника, который стоял прямо за углом, чтобы его было не видно из мастерской.

– Ой. – Схватился за голову Лель, получив очередную шишку.

Громила стражник посмотрел на юношу из-под чёрного шлема и отставив копьё в сторону, упёрся в боки руками. – Куда?

– Мне надо. – Замельтешил художник. – Мне тут рядом, мне сказали днём можно, я как бы тут, я.

Стражник, не отличавшийся искусным исполнением этикета, как его командир Лагард, просто закивал бронированной башкой и сделав шаг назад, освободил дорогу. – После ужина ты должен быть в мастерской, если не будешь, то я отправлюсь искать, и ты пожалеешь, когда найду. Понятно?

– Понятно, сэр стражник. – Вырвалось у перепуганного Леля, словно у ребёнка перед строгим воспитателем.

Миновав три – четыре коридора, широкую лестницу и внутренний двор, на который выходили окна его мастерской, он направился искать казармы. Сырая земля мгновенно промочила обувь художника, а не унимающийся снег рогожную накидку и берет. Юноша задрожал от холода и решил вернуться в тёплую мастерскую и, дождавшись Тарквиния, уже с ним отправиться искать Риго и Кавдора. Развернувшись у серых ворот, которые вели в более обитаемую часть замка он почувствовал, как что-то молниеносное и едва заметное, свистнуло у его правого уха.

– Тррр. – Раздалось следом, и какая-то тень, шагах в двадцати от ворот, мелькнула через белую завесу падающего снега и скрылась в крошечной арке бесконечных лабиринтах Глондера.

– Что за чёрт! – Недоумевая, выругался художник, и только когда случайно повернулся к воротам, понял, что случилось. В нескольких пальцах от линии, где была его голова, в чёрных, воротных досках, наполовину лезвия торчал нож с черепом на рукоятке.

– Мамочки! – Вырвалось у перепуганного парня. Рванув на себя одну из створок ворот, он бросился подальше от того места. Проваливаясь по щиколотку в лужах и рытвинах, потеряв на ветру сорванный берет, он только и мог, что повторять. – Мамочки, мамочки, мамочки!

В следующем дворе навстречу стали попадаться люди, которые смотрели на бегущего, мокрого юношу, как на сумасшедшего и больного. Лель уже был не один, и ему стало не так страшно, но, не в силах остановиться, он нёсся куда глаза глядят, пару раз уже чуть не столкнувшись с прохожими и стражниками.

– Эй! – Вдруг окрикнул его знакомый голос.

Художник сделал ещё три, четыре широких шага и прижался спиною к каменному брустверу. К нему бежали Риго и Кавдор, судя по их лицам они уже понимали – что-то случилось.

***

Обед в казарме был необычайно прост. Король не баловал своих воинов изысканностью и разнообразием блюд. Солдатская каша и чёрствый хлеб – всё, что полагалось на обед дворцовому охраннику. Этого, правда, было в изобилии. Стражник имел право попросить добавку, ещё одну и даже две порции и, только рискуя получить нагоняй за излишний вес, этого не делал.

Лель же с перепугу наворачивал третью тарелку. Сидя перед казарменной печкой, укутавшись в колючее шерстяное одеяло, он уже несколько часов прятался здесь. Его мокрая одежда сохла, развешенная над дымоходом, а сам он, стуча зубами, в третий раз рассказывал, что с ним приключилось.

– Рядом, совсем рядом, представляешь!? – Не унимался художник.

– Представляю. – Глядя прямо в глаза другу, ответил Кавдор. – Неужели ты совсем не разглядел ту тень? Пусть не лицо, но хоть что-то. Рост, телосложение, одежду!?

– Прости, ничего не заметил. Я не придал этому значения, а потом очень сильно испугался, к тому же шёл снег. Проклятый снег, если бы не он, я бы, возможно, и разглядел призрака.