Иная Весть

69. Только разумному существу свойственно драматическим образом интерпретировать собственную боль.

70. Драматическая интерпретация боли как раз и есть содержание исключительно этической расценки зла.

71. Качество зла для разумного существа вообще всегда имеет оценочную подоплеку.

72. Ввиду этого боль видится ему не более как неким недостаточным исключением из общего правила.

73. Правило же оно обнаруживает для себя в наитии всепроникающего блага.

74. Разумное существо предрасположено находить в переживании радости неукоснительное аннулирование текущей боли.

75. Поэтому оно неотвратимо оказывается мистифицированным на предмет преимущества радости над болью.

76. В самом же деле, радостью обеспечивается разве что краткосрочный эффект анестезирования боли.

77. Это означает, что переживание радости располагает относительно боли сугубо негативным качеством.

78. Боль составляет непреходящую актуальность существования.

79. Вместе с неотвратимостью гибели она исчерпывающе обнажает определяющую существование дефектность.

80. Интенсивным переживанием боли обеспечивается решительный выход на стезю онтологического подозрения.

Уязвимость

1. Инстинктом обреченности диктуется альтернатива покорности и бунта.

2. Дерзновение к бунту рождается из глубинного предчувствия бессмыслицы, насквозь пронизывающей факт существования.

3. Это предчувствие сопутствует разумному существу на протяжении всего его бытийного пути.

4. Бунт производится им вследствие невозможности заполучить удовлетворительный ответ на вопрошание о смысле представленной ему извне ситуации.

5. Другими словами, дерзновение к бунту имеет своим истоком напряженное неведение разумного существа относительно своего бытийного удела.

6. Таким образом, импульс бунта актуализируется тревожным предощущением безвыходности.

7. Оборотной стороной этого предощущения является отчетливо ясное видение неотвратимости фатального проигрыша.

8. Энергия бунта, пробуждающаяся в разумном существе, есть изнаночная подоплека движущего им чувства серьезного.

9. Негативная изнанка серьезности определяется в нем инстинктом рока.

10. Составляющим суть данного инстинкта предчувствием угадывается предопределенность к злосчастному финалу.

11. Эта предопределенность переживается разумным существом как размеренное течение синхронизированного ритма происходящего.

12. Структура этого ритма выстроена в систему вызов-ответ.

13. Потенциальным вызовом является уже само пребывание субъективного в рабстве у объективного.

14. Основанием данного рабства предстает неумолимая данность представленного извне.

15. Внешняя данность всегда определяется в качестве объективного.

16. По отношению к внешней данности актуальный ответ всегда и только располагает свойством реагирования.

17. Таким образом, субъективное начало по определению оказывается пассивным.

18. Эта пассивность и есть принципиальное содержание того рабства, в которое безвылазно угождает субъективное начало по факту своего воплощения.

19. Через воплощение фиксируется обоюдная интерференция субъективного и объективного начал.

20. В этой интерференции сквозит их равенство во взаимной онтологической ущербности.

21. Благодаря данному равенству полагается единство субъективного и объективного в сковывающей их несвободе.

22. Западня фундаментального рабства, довлеющего над архетипом, образуется дважды.

23. Впервые она дает знать о себе в кандалах детерминистской обусловленности.

24. Эта обусловленность состоит в гипнотической убедительности причинно-следственных связей.

25. В самом же деле, каузальный диалог есть не более как проекция на движущую разумным существом эмоционально-побудительную сферу.

26. Опыт неумолимости причинно-следственных связей дается разумному существу во мнимой безальтернативности случающегося.

27. На субъективном уровне каузальный диалог отражается в соотношении мотива и результата.

28. Всякое разумное существо склонно полагать, будто бы движущее им побуждение проистекает из независимой ото внешней среды основы.

29. Правда же состоит в том, что мотивация всегда и только опосредована актуальными условиями происходящего.

30. Говоря иначе, то, что разумное существо принимает за свой внутренний мир, имеет исключительно подсобное свойство в отношении обстоятельств мира внешнего.

31. Таким образом, оно не является по-настоящему обладателем движущей им эмоционально-побудительной сферой.

32. Именно эта сфера и есть сокровенная пружина того рабства, в котором оно пребывает.

33. Разумное существо принципиально не ведает о корнях своего рабства.

34. Единственно подлинным достоянием разумного существа, как субъективного начала, является немотивированность той субстанции, из которой оно составлено.

35. Психическая организация человеческой субстанции сама по себе точно так же произвольна, как и ее физическая составляющая.

36. Более того, воплощенность любого существа непредставима без направляющей ее эмоционально-побудительной сферы.

37. Повседневное сознание, руководствующееся критериями целесообразности действия, есть наиболее верный гарант пребывания в плену тотального сна.