Враг твой, друг твой. Роман

Наталья вошла.

Старожилов сидел за столом и читал газету. Это был среднего роста, некрасивый мужчина пятидесяти лет от роду, на голове его блестела лысина, модные очки ему явно не шли.

– Углицкий решил пустить в ход тяжёлую артиллерию. – Старожилов сложил и отложил в сторону газету.

– Антон Алексеевич, можно я сяду?

– Пожалуйста. – Углицкий указал рукой на кресло, находившееся напротив него, по другую сторону стола.

Наталья села в кресло, и положила тоненькую папку, с которой она пришла, на стол.

– Что это? – спросил Старожилов.

– Здесь старые договоры об аренде. В последнем договоре, между прочим, есть пункт, в котором написано, что в будущем при заключении новых договоров, ваша сторона обязуется не поднимать плату за аренду выше пятнадцати процентов; а вы хотите поднять на тридцать.

Старожилов криво улыбнулся, встал из-за стола, подошёл к окну и стал смотреть куда-то вниз.

Что-то в лице Старожилова настораживало Наталью. У него был необычно колючий взгляд и холодное выражение лица. Чутьё Наталье подсказывало, что перед ней злой человек.

– Пункт говорите. Я, кажется, что-то такое припоминаю. А ведь этот пункт сущая ерунда. – Старожилов повернулся лицом к Наталье.

– Как же ерунда, это юридический документ.

– Заметьте, в пункте говорится, что я обязываюсь не поднимать плату при заключении новых договоров; а что, если новых договоров не будет?

– Как не будет?

– Не будет и всё, не захочу я вам сдавать в аренду свои помещения. Теперь понятно? Кстати можете изучить договоры, и вы не найдёте пунктов, в которых я бы обязывался сдавать свои помещения вам в аренду. Как видите, эта моя необязанность превращает упомянутый вами пункт в ничто.

– Антон Алексеевич, а возможно ли найти более приемлемые для нашей стороны варианты? Может быть, мы совместно обдумаем условия аренды, и попытаемся придти к какому-нибудь компромиссу?

– Компромиссу?

Старожилов принялся, молча, заложив руки за спину, и слегка наклонив голову, расхаживать от окна до телескопа и обратно. Потом он остановился рядом с телескопом и искоса посмотрел на Наталью.

– Компромисс говорите. Я не люблю компромиссов. Компромиссы – это для слабачков. Впрочем, бывают случаи, когда я готов поступиться своими принципами, и сейчас я близок к этому, как никогда.

Наталья облегчённо вздохнула, и напрасно.

– Вы, не могли бы придти сюда вечером, после восьми? – спросил Старожилов.

– Зачем?

– Я хочу вам кое-что показать. Вы наблюдали когда-нибудь за звёздным небом через телескоп?

– Нет.

– Приходите вечером, вы останетесь довольны.

– Это имеет отношение к компромиссу?

– Непосредственное.

– Я полагаю, вы, здесь собираетесь со мной не только на звёзды смотреть.

– Да, есть такие вещи, о которых не принято говорить вслух.

– Вы, заходите слишком далеко.

– Вы, сами предложили обговорить условия аренды, вот я вам и предлагаю свои условия.

– Мне такие условия не подходят.

– Вы, уверены? Я могу уступить десять процентов от новой прибавки.

– Я думала, Антон Алексеевич, вы приличный человек.

Наталья встала с кресла, взяла со стола папку и собиралась уходить.

– Подождите.

Старожилов подошёл к ней и взял её за руку.

– Вы такая. Знаете, а я ведь думал, что Углицкий вас нарочно послал ко мне. Приходите, после восьми, и мы просто попьём чаю, а потом посмотрим на звёзды.

– Нет.

Наталья освободила руку.

– Но почему?

– Вы – злой.

– Вы – смелая, так со мной ещё никто не разговаривал. – Старожилов криво улыбнулся. – Ну что ж, ступайте. Зря вы так со мной, я обид не прощаю и не забываю.

Неужели этот подлец Старожилов так силён, если позволяет себе так обращаться с людьми? Когда Наталья думала о банкире, её охватывал животный страх. Вернувшись в свой кабинет, она сразу позвонила Углицкому.

– Николай Ефимович, это Краснова. Я только что вернулась от Старожилова, и должна сообщить вам, что больше не могу вести с ним переговоры об аренде.

– Что ещё за детский сад, Наталья Николаевна?

– Это не детский сад. Старожилов сделал мне непристойное предложение.

– Какое предложение?

– Непристойное.

– Что это значит?