Инверсионный след

Игорь вырвался и выскочил на середину казармы.

– Бурый, млять! А что это у тебя трусы топорщатся, а? Приснилась воронежская доярка с сиськами в молоке?

– А у самого-то!

Грянул уже настоящий смех здоровых, молодых девятнадцатилетних парней. Утренняя (и не только) эрекция мучала всех. Редкие счастливчики заводили знакомства среди женского пола военного городка, девушек было мало, а курсантов много.

Елецкий раздолбай, курсант Аверьянов, по дороге в туалет останавливал курсантов и с абсолютно серьёзным лицом, показывая на эрегированный член в трусах, спрашивал: «Ты не знаешь, что это за херня»? Ответы ему нравились только оригинальные и смешные, ну и основная цель опроса, конечно, была просто поржать.

Заглянул в кубрик командир звена и дежурный офицер эскадрильи. Майор Рябко быстро пробежал по койкам профессиональным взглядом, увидел, что все встали, дежурно выдал: – «Построение эскадрильи на завтрак, через 5 минут на плацу!»

К концу программы обучения дисциплина в Центре была, мягко выражаясь, на уровне ниже среднего, но и гонять курсантов никто не хотел. Авиация – это всегда лёгкий налёт творчества и разгильдяйства на требования к полётной безопасности. Все всё знают, а кто не смог выучить кучу таблиц, курсов, данных запасных аэродромов, расположение и названия приборов, да и летать, именно, не смог научиться летать… Тех уже давно отправили топтать сапоги в пехоту великого и могучего Советского Союза.

Сегодня ранний подъём эскадрильи для первой смены полётов. После пяти дней затяжных дождей с облачностью ниже 150 метров и сильными порывами до 20 метров в секунду, начало полётов – это, безусловно, событие! Вся подготовка проведена, экипажи знают расписание заправок и полётов. Обычный день учебного авиационного центра, занимавшегося подготовкой младших лейтенантов на реактивных учебно-боевых самолётах.

После построения эскадрилья, в количестве сорока человек, строем подошла к пазику, народ начал запрыгивать в салон. Садиться не старались, ехать недолго, пару километров.

– Блин, опять башкой треснулся! Какой-то автобус для лилипутов! – Серёга потирал голову под пилоткой. Рост его на два сантиметра превышал норму для лётчиков-истребителей, определённую в 185. Таких пилотов в строю было всего пятеро. И при замере роста на ежемесячной медкомиссии хитрые курсанты делали ноги колесом, врач, конечно, все изгибы тела видел, но пропускал. Самое главное, чтобы был здоров, и фонарь кабины закрывался.

– Иди ко мне, Кузьмич! – такого же роста и такой же комплекции Максим Андрейченко, по кличке Андрейчик, втащил за лётную куртку на сиденье рослого курсанта.

– Длинный к длинному! – раздалось сзади.

– Я не длинный, я высокий! – Макс развернулся назад – а тебе, ушастенький, можем с двух рук зарядить по ушам, по-дружески, так сказать! Чтоб твои уши, вернулись, как шасси, в ниши консолей после взлёта!

Вместе с началом движения автобуса грянул взрыв хохота.

Последняя угроза была адресована курсанту, сидящему сзади, у которого пилотка на голове резко контрастировала с оттопыренными ушами по сторонам света. До прошедшей зимы уши были прижаты к голове, как у обычных людей. Однако, решив выделиться из однообразности эскадрильи, курсант Пастухов зашил шапку-ушанку, сделав из неё обычную тюбетейку, как раз перед морозами. Но тут подвернулся случай проводить до дома, в 30-ти градусный мороз, медсестричку из санчасти, симпатичную блондинку Светлану. Миссия была выполнена, девушка доставлена до дома с надеждой на дальнейшее знакомство, но два уха не только обморозились, но и завернулись как неисправные локаторы из-за отсутствия защиты. Не будет же наш герой при девушке отрывать на шапке нитки, чтобы спасти уши, и при этом выглядеть неморозоустойчивым и слабым мужчиной! Возвращаться назад, в исходное состояние, обмороженные части тела отказывались наотрез. На полеты и аэродинамику, как говорил командир звена, это не влияло, но подколки и шуточки отпускались Паше постоянно со всего полка.

– Чего задумался? – Серега толкнул Максима в бок.

– Блин, как вспомню бражку из огнетушителя, до сих пор жопа содрогается.

– Ахаха, да, сильная херотень! Это всё из-за того, что она просто не дозрела!

Пока был перерыв из-за погоды в полетах, курсанты решили сделать бражку из яблок и прочих ягод, которые начали созревать в окрестных садах. Знаниями по приготовлению сего пойла обладали отрывочными, поэтому энтузиасты двинулись к грузину в соседнюю эскадрилью, для получения настоящего кавказского рецепта. Отари Качишвили, к всеобщему удивлению, выслушав, послал всех далеко в Дикие Тушетские горы, потому как вино, настоящее, делается из грузинского винограда, а не из того, что хотели выбросить, но жалко.

Всех выручил лётчик от бога и по совместительству тамбовский виновед Игорь Дробин.

– Пацаны не переживайте, сейчас всё сделаем. Тащите огнетушитель. – Огнетушитель ОХП-10, емкость 10 литров, ярко красного цвета, с чем-то болтающимся внутри, нашелся тут же у каптёрки. Проволока для защиты от нажатия была сорвана. Нажав на клапан, Андрейчик ожидал услышать хотя бы шипение, но ничего не произошло, это вдохновило курсантов, значит то, что нужно! Быстренько слили остатки жидкости для борьбы с огнём в туалет, наскоро промыли. Засыпали внутрь всё, что попало под руку из фруктов и немного старых дрожжей, залили водой.

– Всё, скоро будет брага, крепкая и ядреная! – Огнетушитель оттащили к батарее в каптерку, для ускорения брожения.

– А сколько ждать-то? – спросил нетерпеливый Аверьян.

– Минимум неделю – отрезал Игорь и ушёл в курилку.

Собутыльники приуныли. Но что поделать, разошлись по кубрикам в ожидании созревания чудесного напитка.

На следующий день, после ужина, решено было провести пробу, аргумент был такой «наверняка там уже накопился спирт, просто надо побольше её выпить и всё. Появится приятная гибкость в теле» – как выразился Чиба.

Сказано – сделано! Процедили в стаканы через марлю жидкость буро-серого цвета. «Ну, за чистое небо!» – хлопнули курсанты.

– У меня такое чувство, что я выпил процеженную блевотину! – Максим сидел с перекошенным лицом, прислушиваясь к ощущениям в желудке. Остальные тоже морщились, но терпели.

– Вкус необычный, конечно, какой-то химии с яблочным уксусом. Наверное, плохо промыли огнетушитель.

– Не бзди, Андреич, ща ещё по стакану, и пойдет приход! – Серега нацедил ещё.

– Ну, чтобы количество взлётов равнялось числу посадок!

Как не выпить за такой тост? Выпили. Урчание в животе усилилось. Спирта не ощущалось.

– Давай допивать, чего уж тут осталось! – Ещё один аргумент, от которого настоящий мужчина не может отказаться.

Выпили это нечто, всё до дна.

– Воняет, конечно, но после третьей вроде и ничего.

– Ага, ничего, ни в голове, ни в жопе, не настоялась ещё, наверное!

Начали расходиться, огнетушитель вернули к батарее. Настроения никакого не появилось.

Через некоторое время раздался топот сапог по коридору казармы, по направлению к туалету. Хлопнула дверь, и туда же сорвались ещё два дегустатора алкоголя. Все восемь окон приёма испражнений были заняты. Собственно говоря, это собрались все «свои». Дегустаторы, с задумчивыми лицами и характерными звуками, изливали из себя не полностью настоявшуюся брагу с химреагентами.

– А ты говорил, ни в голове, ни в жопе!

– М да, как пластилин идёт! Серый!

– Аверьян! У тебя ещё есть силы прикалываться, сволочь?!

– Почему это ты меня обзываешь?

– А кто громче всех требовал пробу сегодня снять?

– Надо было одеколона треснуть и было бы веселее!

– Фу, блин!

– Я больше никогда не буду пить!

– Мама дорохая! Как у коня! – в туалет зашёл и сразу заорал Саня Пенёк из Одессы, фамилия, конечно, была другая – Гончарук, но кличка приклеилась намертво, особенно после того как подсмотрели у него в письме текст, написанный домой «…мама, служу хорошо, кормят хорошо, ребята хорошие, но они меня почему-то называют «Пенёк»…»

– Что случилось? В толчке всё занято, не видишь?!

– Аааа, я этого не переживу, у меня психологическая травма – показывая пальцем куда-то вниз, он развернулся и побежал по коридору, выпучив глаза.

– Ты чего орёшь, Пенёк?