Четвёртая ноосфера

– Гырголвагыргын, это же настойка, на этом, как его…

– Батрахотоксине, – подсказывает Пашок.

– Во-во! – одобряет Мэмыл. – Не пробовали? Небось, крепче метанола ничего даже не нюхали? Давай, какую бутылку вскрываем? Эту или эту?

Собираюсь ответить, но меня снова перебивает Пашок:

– Да ну, пэркыён. Метанол круче.

– Кыяй тебе в емык! – негодует Мэмыл. – Фуфло доисторическое твой метанол. Тот же этиловый спирт, только половина плюшек урезается ношиком.

– А этиловый не урезается? Да в слепые времена от него голову сносило похуже, чем от ра…

– Да что ты понимаешь?! Мой дядя все эти напитки литрами…

– Ладно, ладно! С тобой полезнее один раз подраться, чем семь раз поспорить. Так что давай, готовься, вечером на руины пойдём.

– Ха, нашёл, чем пугать!

– Между прочим, батрахотоксин поднимает уровень ГЭ. Процентов на десять. А это, знаешь, в лакуне, да ещё с одминами, которых тут больше, чем чаек, если верить имениннику…

– Кстати, да, – вступает в разговор Яна. – Это у вас там, в Латинской Америке, всё разноцветное, и можно смеяться до упаду, а здесь одно неудачное слово может…

– Ей, пожалуйста, две рюмки без закуски, – повелевает Мэмыл, – За самоотверженность в деле спасения наших душ и узлов.

– Мэмыл!

– Ах, Ян, прости. И за красивые глаза.

– Славик, может, ты им напомнишь, что такое лакуна и что в ней может случиться? О чём мы вчера говорили?

– Да, о чём вы вчера говорили? Колитесь! Ох, именинник, кажись, побледнел. А, нет, покраснел. Слушайте, щамыки, у вас тут интереснее, чем я думал!

– Мэмыл!

– Да я шучу! Что вы все как огрызки? Славик, так будем пить или нет? Решай!

Ах, прямо чувствую себя верховным одмином. Нет, скорее, зотом Врахштом, палачом узурпаторов. Я повелеваю… прядь твою налево. Отчего-то становится досадно и грустно. Вот, значит, какие судьбы мира мне решать? И даже здесь колышусь, как тряпка. Вон, уже одмины вылезли, пока ещё вымышленные, но уже встают на сторону Яны и Пашка. Машут указательными пальцами. Да пребудет со мной разум. Да пребудет со мной устойчивость. Какие могут быть сомнения?

– Давай, Мыло, разливай своё ГЭ, будем творить хаос!

Потому что надоело всё.

– Ян, не дуйся, ну в самом деле, это просто водичка. Давай с нами!

* * *

– Нет, Мэмыл, с боевой гущей не связываемся. Отец вообще раньше не признавал гущу. Только традиционный спорт. Сам боксом занимался. Да и сейчас только спортивка, – говорит Пашок.

– Ну и зря. На боевой, говорят, больше навара.

– Навар тот же, а вот рисков, да, вдвое больше. Это не считая официального запрета. И вообще, там столько мухлежа, что честному букмекеру проще бросить всё и в карты проиграться. Хоть мороки меньше.

– Что ж вы так? Вы же умные люди. Придумали бы что-нибудь.

– Мяти одолжишь? Попугаев этак сто тысяч. А лучше двести, чтобы уж точно, с гарантией.

– Да ну тебя!

– А ещё это физически опасно. Тут как раз на днях доигрались подпольщики. Вроде боец был опытный, и противник не кровожадный, а под конец раунда, видать, ошибочка в вычислениях, и порезало щамыка на пятьсот двенадцать ломтиков. Ровненько так, по сто пятьдесят грамм каждый.

– Кыяй в пукытым!

– Это ещё не всё. Говорят, соперник его как раз в этот момент за руку взял. Вроде как встать помогал, или что-то вроде.

– И что? Руку отрубило?

– Хуже. Он был в таком шоке, что только через полчаса разжал кулак. А в кулаке… да, один или два ломтика. Как раз недостающие. Причём рука вообще не пострадала. Вот тебе и боевая гуща.

– Ах-ха-ха! Щащагты! А, представь, мутишь такой с девчонкой, сунул ей, и тут тебя хрясь…

– Уйди от меня, пошляк!

– «Девушка, почему вы такая грустная? – М-м-мне что-то мешается».

– Прядь!

– Молчу, молчу! Что ты как этот? Давай, дальше рассказывай. Какие у вас там ещё ржаки?

– Во-первых, не у нас. Во-вторых, делать мне больше нечего…

– Да ладно, не артачься.

– Хорошо, специально для тебя поучительный пример. Как раз на днях одну лавочку накрыли, так этот идиот решил своё наночудо что? Правильно, эвакуировать. Как он сказал, не пропадать же добру.

– И что?

– Применил релятивистский форсаж.

– Ре-ля…

– Давай, Мэмыл, выговаривай, я верю в тебя.

– Хватит умничать, говори сразу, кто как умер.

– Никто никак не умер. Троих облучило. И ещё там что-то погорело от электричества.

– Какого электричества?