Мёртвая жизнь

– Захар, ты же разумный парень. Ты должен понимать, что так нельзя. Нельзя лезть туда, словно к себе домой. Наш новый капитан слишком много на себя берет. Нам необходимо его остановить.

Кибертехник никак не мог взять в толк, к чему тот клонит.

– А от меня-то что требуется?

– Ты же заведуешь киберами. Не давай ему больше роботов. Он погубит нас. Он человечество может погубить.

«Ах вот он о чем! – вздохнул Захар. – И когда это мы перешли на «ты»? Хотя, впрочем, какая разница?»

– И что это даст? Он как капитан волен распоряжаться имуществом корабля по своему усмотрению.

– Но ты же можешь изменить их программы, отключить киберов, в конце концов!

– Хорошо. И что дальше? Что мы будем делать дальше? Висеть в бездонном космосе рядом с этой громадиной, боясь даже взглянуть на нее, и медленно сходить с ума?!

Ответа Захар не ожидал. Он уже привык, что Лившиц хорошо знаком только с тем, чего делать не стоит. Но внеземелец его удивил:

– Нам лучше бы заняться нашим пилотом. Грац запер его в каюте и никого к нему не подпускает. Это уже само по себе подозрительно.

– Но ты же слышал, что он умирает. Нервное истощение. Или что-то в этом роде.

Люциан согласно кивнул:

– Так Грац сказал.

Захар посмотрел в глаза внеземельцу. Обычные глаза, никакого «огонька безумия», как пишут в книгах, в них заметно не было. Только эта его теория заговора… Неужели люди не могут не создавать себе сложностей?

Их всего пятеро, в миллионах кубических парсеках пространства вокруг нет больше ни одного человеческого существа, а они строят здесь планы, плетут интриги.

Создают социум, одним словом. Привычную среду обитания.

Картина, представшая воображению Захара, была столь смешной, что он невольно улыбнулся.

– Ты мне поможешь, Орешкин, – сказал Лившиц.

Он не спрашивал, он утверждал. И у него был свой план. Вопреки предположениям Захара, он знал, чего хочет.

– Мы сегодня же должны выяснить, что на самом деле происходит с Тахиром, а завтра ты не дашь Грацу второго кибера, и я подниму вопрос о доверии к капитану. В любом случае, если нам не выбраться, Хозяина Тьмы должны исследовать только люди. Живые люди, понимаешь, а не бездушные киберы.

Похоже, Люциан, наконец, осознал, что собственноручно отдал Грацу власть, которая причиталась ему, Люциану Лившицу. Отдал, не подумав, а вот теперь вознамерился вернуть утраченное.

Захар не собирался участвовать в заговоре с внеземельцем. Вообще вся эта затея выглядела, мягко говоря, странно. Путь домой заказан, никакого обитаемого мира в пределах досягаемости нет, а они выясняют отношения. Знаете ли, это попахивает натуральным сумасшествием.

– Хорошо, – сказал кибертехник и пошел прочь, в свою каюту.

Лившиц довольно хмыкнул за спиной, не понимая, что Захар согласился лишь для того, чтобы тот от него отстал.

Он закрылся, заблокировал дверь и попросил «Зодиака» никого не пускать к нему. И не сообщать, если кто-нибудь надумает вызвать по вирт-связи. Хватит! За эти двое суток, что они торчат здесь, он устал так, как не уставал на самых сложных дежурствах. Они прибыли в полную пустоту, в совершеннейшую неизвестность. У них здесь не было ни плана, ни цели, но бурность деятельности, что развил Грац, превосходила всякие мыслимые пределы. Может, Лившиц и прав, грозя создать прецедент о недоверии законно избранному капитану.

Скорее всего, они погибнут здесь, в холодной тьме далекого космоса. Никто не узнает об этом, никто никогда не найдет ни их, ни их мумифицированные стерильной пустотой тела. Даже прочный, почти вечный в восприятии людей корпус «Зодиака», скорее всего, рассыплется в пыль, бомбардируемый мириадами частиц в течение миллионов лет. Им всем суждено развеяться в пыль. И вместо того, чтобы думать о вечном, они лезут к черту на рога.

Мироздание создало человека, наделило его разумом. Пытливым, неугомонным умом и еще более непоседливым и загадочным самосознанием. Людям мало осознавать, что они существуют, что они есть. Им надо всему найти объяснение, все изучить, все разобрать по винтикам. Потом – снова собрать, но уже не так, как было предначертано природой, как заведено естественным порядком вещей. А на собранном обязательно поставить клеймо, уведомив мир, кто именно это сделал, чтобы потешить непонятное самосознание. Людям надо все поковырять своим замечательным противопоставленным пальчиком, натереть мозоли и измордоваться до потери сознания. Вроде бытует мнение, что именно труд создал из обезьяны человека.

Хотя некоторые обезьяны до сих пор сидят на деревьях – там, где им позволяют сидеть люди, и горя не знают. Ни мозолей, ни переживаний, ни мук творчества. Вселенная создана для них, а они для Вселенной.

Но люди-то выше этого. Они творцы, меняющие саму природу, хозяева жизни. Природа покорилась человеку – так думали лет триста назад. Сейчас в этом некоторое сомнение появилось. Единственное, в чем никто не сомневается, – что обязательно покорится, никуда не денется. Тупой случай и закон больших чисел сотворили разум. А что сотворил разум? Когда-нибудь, Захар совершенно в этом не сомневался, разум извернется и уничтожит Вселенную. Нам ведь закон не писан.

На следующий день второй кибер, пользуясь исключительно заложенным в него алгоритмом, успешно прошел лабиринт Хозяина Тьмы и вышел обратно. Вышел из той же дыры, через которую попал внутрь. Круг замкнулся.

Злой Лившиц шипел и бросал недружелюбные взгляды в сторону Захара. Кибертехник тайком от Граца пожимал плечами и разводил руки, пытаясь убедить внеземельца, что он ни при чем. Мол, не получилось, Грац все сам сделал. Это была неправда, но отчего-то хотелось делать вид, что он поддерживает затею Люциана.

На корабле был объявлен день отдыха. Лившиц и Клюгштайн готовились к выходу в открытый космос.

8. Прикосновение к бездне

Две светящиеся точки, висящие в круге непроницаемой черноты, казались маленькими и беззащитными. Не спасал даже яркий сноп света, бьющий им в спины.

Захар поерзал в кресле, в теплоте и комфорте рубки. Ему было страшно. Стыдно признаться, но он, сидящий внутри прочного корпуса «Зодиака», ощущая хоть и псевдо, но все же гравитацию, боялся до колик в животе. Лоб покрылся ледяными капельками, руки до боли в суставах сжали подлокотники кресла. Вид Лившица и Клюгштайна, беззаботно парящих в нескольких метрах от входа в лабиринт инопланетного Минотавра, внушал кибертехнику панический ужас.

Мощные прожекторы «Тауруса», остановившегося в двух десятках метров от Хозяина Тьмы, были направлены в жерло тоннеля. Но черная бездна безжалостно пожирала выпущенные человеческой техникой фотоны, оставаясь такой же черной.

Захар украдкой посмотрел на Граца и Гертруду. Станислав вглядывался в экран, неистово что-то жуя – не исключено, что собственные губы, – а Герти, как обычно, полулежала на приборной консоли, тоскливо ожидая продолжения.

– Как меня слышите? – перестав жевать, спросил Грац.

Вирт-связь существовала только внутри «Зодиака». Во избежание несанкционированных подключений вирт-сигнал ограничили пространством корпуса корабля. С Лившицем и Клюгштайном связь поддерживалась исключительно с помощью обычного радиосигнала.

– Нормально, – спустя мгновение задержки ответил слегка искаженный помехами голос внеземельца.

Грац удовлетворенно кивнул и напутственно махнул рукой, словно его могли видеть в открытом космосе.

– Вход разрешаю, – сказал он.

– Так точно, – раздался голос Лившица.

Возможно, Захару показалось, но он отчетливо уловил в тоне внеземельца плохо скрываемый сарказм. Нервное напряжение, или там он уже ничего не боится?

Фигурки, облаченные в тяжелые пространственные скафандры, на мгновение вырастили по маленькому, переливающемуся в лучах прожекторов «Тауруса» хвостику быстро замерзающего на космическом холоде газа и плавно скользнули в тоннель.

– Вход прошли успешно, – сообщил Люциан.

– Выглядит как пещера в горах, – раздался восторженный голос Фрица. – Мы будто бы гномы, летящие в подземное царство.

Грац едва заметно улыбнулся, прикрыв рот рукой.

– Давайте без пафоса, – сказал он. – Ваша задача следить друг за другом и за своими ощущениями.

На главном голоэкране люди в скафандрах медленно уменьшались в размере. На корабле видели изображение, транслируемое с внешних камер «Тауруса», висевшего неподвижно. Как только Лившиц с Клюгштайном свернут на первой развилке, они исчезнут из поля зрения десантного корабля. Боковые экраны показывали плоское изображение, что снимали камеры скафандров.