Ты – Мой Яд

– Дрозд! – разулыбался и пожал мне руку. – Проходи и не бери в голову. Ты откуда такой красивый к нам?

– С СТО, Олежа. Спасибо, что пропустил.

– Брось! Какой разговор! Ну ты даешь… Нашел конечно время. Давно тебя у нас не было. Совсем запропастился. Зайди к нам в комнату отдыха, глянь себе там шмотья. Должно что-нибудь подойти.

– Олег, позже перетрем. У меня просьба… – потер правой рукой предплечье от озноба и серьезно воззрился на него. – Что бы сейчас не произошло, дай бойцам команду не лезть.

– Дрозд… – зная мой характер, Олег помрачнел и скривился, памятуя о том, какую я на эмоциях могу творить дичь.

– Что бы, не случилось, я быстро замну вопрос.

– Добро… – тяжело вздохнул и отмахнулся от меня.

Коротко кивнул и прошел вглубь холла в направление упомянутого личного кабинета охраны. А отыскав вещи поприличнее, отправился в главный зал, где располагалась танцплощадка и зона отдыха с круглыми черными столами, белыми мягкими диванами и креслами. В клубе в самом разгаре творилось всеобщее безумное веселье отдыхающих. Бас музла раздражающе хуячил по ушам, когда я около главных дверей в темном помещение, глазами прощупывал массовую толпу, пытаясь отыскать бестолочь с привлекающими распущенными волосами. Вспышки стробоскопа бесконечно били мне в лицо, заставляя постоянно прищуриваться. Лениво устремился в центр, уклоняясь от яркого луча прожектора и, сразу же зацепил смеющуюся чертовку в окружение своих знакомых за столом.

Стиснул зубы. Тяжелой поступью порывисто пошел к ней. Заметила. Столкнулись взглядами и она охуела. Не ожидала. Застал её врасплох. Застыла на долю мгновения и, не успев осознать, нахмурилась. Волком глянул на нее, срывая с цепи все накопившиеся по ее вине эмоции. Одним выражением лица обещал, что драть буду во все щели. Но, девица быстро взяла над собой контроль и, состряпав невинный взгляд, поднесла к губам мундштук пробуя на вкус кальян.

Слишком близко встал к ней, вызвав полное недоумение ее дружков-утырков вольготно развалившихся на диванах.

– Эээ, ты кто чувак? – сбоку кричит одно из недоразумений.

А эта дрянь вновь затягивается и с удовольствием выдыхает струю дыма мне в рот, одним откровенным взглядом наглых дьявольских глаз бросает вызов.

– Костик, успокойся… – не глядя на него усмехнулась. – Я смотрю ты времени зря не теряешь, – обращается ко мне. – Эк, как тебя торкнуло, – с брезгливостью во взгляде бегло пробегается по одолженной мной у пацанов черной рубашке на пуговицах и такого же цвета брюках с обувью. – Как тебя сюда пропустили? – повышенный женский голос из-за клубной музыки касается моей щеки. – Ты же рвань галимая!

У меня и намека не было на суровое выражение лица, не считая мрачного взгляда исподлобья. И отвечать ей тяги не было. Потому, молча с бесстрастной маской на ебле рывком хватаю ее за горло, всем нутром желая оставить следы пальцев на матовой коже.

Глаза в глаза. Мои жестокие, выразив всю степень своего похуистического естества. И её мгновенно обжигающие безумием, противно жалящие, словно внатуре настоящая змея.

Шавки за секунду в прыжке оказались возле нас. Парни подорвались с мест на пару с торчком-Костиком, а девки истерически завизжали и бросились к своей подружане спасать из лап непроходимого придурка – то есть меня. Но, не я стопорнул весь движ, а она. Выставила перед ними руку, отдав беспрекословный приказ не суваться.

Своенравная… Глаза горят злым огнем. Даже в полумраке заметно было, как залитые краской щеки, подчеркивали неприязнь по отношению ко мне.

Вот, какого черта я делаю? Так бывает. Мы с ней из разных социально-классовых слоев общества. Богатая дрянь и побитый жизнью обычный пацан. Только сука прет меня и остановиться я уже не в силах. До последнего пойду, но пробью ее броню. Уложу на лопатки в койку и попробую на вкус полные своевольные губы.

– Отойдем? – растянул губы в жестокой усмешке и склонил голову к правому плечу, за горло подтягивая её ближе к себе.

Нет ответа. Оцепенела и высокомерно смотрит. Не, эта не сломается. Ни кому из этих недоумков не покажет свою слабость или настоящие эмоции. С наглой усмешкой на красных сочных губах держится на высоте.

Повел на выход сквозь давку, уверенно пальцами сзади зажав шею. В одночасье яро задергалась в моих руках, стоило прилично отдалиться от их столика, желая разорвать хомут моих лап. А выйдя из зала в холл, стремительно развернулась и со всей дури залепила мне звонкую пощечину.

– В другой раз я оторву тебе руку быдлятина вонючая! – впервые крик сорвался с ее влажных губ.

– Другого раза не будет! – в ответ ору и грубо ныряю руками в ее распущенные волосы, зарываясь у корней. – Брось выебываться! – сильно встряхиваю девицу, прижимаю к своему телу и, согнувшись, соприкасаюсь лбами.

– Залупу тебе, пидорас, а не…

– Ты не расслышала меня? – обрубаю на полу слове и безжалостно тяну вниз волосы до боли, запрокидывая голову назад, чтоб смотрела мне прямо в глаза.

Она продолжала вырываться, материть меня, сильнее стимулировала мое бешенство.

– Сука, убрал от меня свои грязные лапы! Вздумал мне угрожать? Ты кто? – с крика перешла на вкрадчивый голос. – Ты марионетка! Причем моя! Я тебя быстро отправлю восвояси! Будешь в каком-нибудь Мухосранке вонючие сортиры пидорить языком.

Хрипло рассмеялся. Тихо. Сильнее перехватывая ее в своих руках. Она, что-то разобрав в моих чертах лица, закрыла рот и, от мерзавки ни осталось и следа. Раздражение напротив сбивается на непонимание. Сверлит пристальным взглядом, сводит брови и даже не пытается скрыть своих эмоций.

– Давай оставим все игры. Ты все равно окажешься подо мной.

Ответом служит надтреснутый смех.

– Слушай ты… – надменно цедит. – Такие как ты, всегда обращали и будут обращать на таких, как я внимание. Докучать своим присутствием. Зудеть над ухом. Купи себе бабу резиновую, раз шмары уже не дают. Только от меня отъебись!

У этой телки неуемный темперамент.

– Ты че добиваешься? А? – наклонился и шепотом ей в ухо. – Хочешь, чтоб драл грубо? Так буду! Все сделала для этого… Честное слово Морозова В. С. – назвав ее фамилию с инициалами, ранее прочитав в накладных на тачку, ощутил, как тело с идеальными формами окаменело в собственных руках. – Я еле держусь. Для чего понты пускаешь в глаза? Они мне вообще не интересны! Кто я? – вспомнил кинутый в пространство вопрос стервы. – Самоуверенный пацан.

– Катись к чертям собачьим, самоуверенный.

Сказано обычно. Без эмоций. Даже тихо. Но, я засмеялся. Чувствую, как взорвавшийся мозг поплыл. Стараюсь нащупать контроль, но без толку. Все усилия, как карточный домик раз за разом рушатся. Эта дрянь пока не щелкнет по носу, не успокоится. А кто я такой, чтоб ей запрещать умело разыгрывать игру в прелюдию.

Все сомнения полетели прахом, когда она просекла ход моих мыслей.

– Сейчас же отпустил, – предостерегая, прищурилась.

– Поздно! В процессе выясним кто кого.

– Ты пожалеешь!

– Или, ты. Проверим?

Оглянулся через плечо в сторону чилаут комнат для посетителей, размышляя, что Тимур очень вовремя сделал перепланировку клуба, выделив обустроенные зоны, где можно уединиться вдвоем. Рывком за руку дернул девчонку на себя и, упирающуюся против ее воли силком потащил вслед за собой.

Игры закончились.

Глава 9

В железной хватке решительно зашвырнул гадину в небольшую приглушенную светом с синей неоновой подсветкой комнату, не глядя с треском захлопывая за собой дверь. От силы с которой забросил ее, девчонка невольно пробежала, пересекая помещение и ударилась плечом об матовое стекло, которое в комнате служило перегородкой между душевой и зоной отдыха.

Собственная грудная клетка часто вздымалась, ноздри раздувались от нервного шумного дыхания, а сознание полностью тотчас начало отключаться, стоило ей всем телом взвиться и на всех парах ринуться к выходу. Автоматически выбрасываю руку, но дрянь моментально просчитывает ход, уклоняется от выставленной лапы и отчаянно без единого звука бросается наутек. В один шаг настигаю ее и сгибом локтя левой руки жестко зажимаю тонкое горло. Пинком правой ноги громоподобно хуярю в дверь и на глазах девицы защелкиваю ее одним поворотом маленького ключа вставленного с нашей стороны в замочную скважину и означавшее теперь, что данное место занято.

В следующий миг в башке выстреливает черная вспышка, отражаясь яркой перед глазами рябью, а снизу раздается громкий со слепой ненавистью женский ядовитый рык, нагло врывающийся в затуманенный ничего не соображающий мозг.

Она яростно брыкается и, стараясь выкарабкаться из капкана моих рук, тихо уничижительно цедит:

– Немедленно отпусти!

Только, я вразрез ее словам, левой рукой сильнее сдавливаю горло, правой грубо вжимаю в себя, и делаю вместе с ней шаг вперед, щекой приклеивая мерзавку к прохладной красно-кирпичной стене, служившей во всей комнате элементом лофт стиля.

– Ты оглох?! – шипит гадюкой. – С меня хватит! Отпусти! – срывается в голос, когда стоит мне плотно впечататься своим телом в ее и дать ощутить свой стояк в районе ширинки. – Я ненавижу тебя отморозок!