Орландо

Не все книги у Вирджинии Вулф читаются легко, могут быть понятыми.Эта книга как будто фантастическая, зацепляет своем магическим повествованием и совершенно необъяснимыми происходящими событиями. Она необычайно ярко раскрашена и рыжими волосами, и бесконечными шелковыми и атласными нарядами, пирами в роскошном особняке. Английски пейзаж и двор контрастирует с восточным, и даже с пустыней. Проносящиеся годы меняют и историческую картину.Так  что в конце оказывается, что эта книга о течении времени. Потрясающе жизнь передана в ускоренном режиме, никаких многотомников. Остается только вчувствоваться и вспоминать минувшие годы.

Взбухали фразы, множились эпитеты, лирика обращалась в эпос, и милый вздор, которого прежде от силы хватало на эссей в одну колонку, теперь заполнял собой энциклопедию в десять – двенадцать томов. Ну а до чего доходили в результате чувствительные души, которые никак не могли всему этому противостоять, свидетельствует нам Евсевий Чабб. В конце своих мемуаров он рассказывает о том, как, намарав однажды поутру тридцать пять страниц ин-фолио «все ни о чем», он прикрутил на чернильнице крышку и отправился побродить по саду.Обе эти цитаты полностью отражают мое отношение к с трудом в себя впиханному прочитанному произведению. Только тут страниц побольше. Жизнь 36-летнего мужчины, прожившего более 300 лет, внезапно ставшего женщиной, которая потом еще и родила, описывается буквально вскользь между всеми этими воздыханиями, стенаниями, наблюдениями и т.д. Она взбухает, множится, растет, описывается, сбивается и описывается снова, и так далее, и тому подобное и нестерпимо нудно, и вот тут ты уже потерял нить и ничего при этом не потерял, а повествование все продолжается и продолжается, и нет ему ни конца, ни края, а потом внезапно

Мы шлепаем дальше, заболоченной тропкой вверх, вверх, на бровку винно-синей, лилово-сизой горы, и там бросаемся ничком, и дремлем, и видам кузнечика, он везет соломинку к себе домой, в лощину. И он говорит, кузнечик (если этому пиликанью можно дать священное и нежное имя речи): жизнь, он говорит, есть труд, – или нам это только мерещится в его пропыленном стрекоте? И муравей соглашается с ним, и пчела, но если мы еще полежим, до вечера, и зададим этот же самый вопрос мотылькам, украдкой скользящим меж бледнеющих колокольчиков, о, они нам такого нашепчут, чего и от телеграфных проводов не услышишь в снежный буран; хиханьки-хаханьки, смехота, смехота, говорят мотыльки.А потом еще попробуй вспомни, о чем до этого говорилось. Но я все еще жду. Ну мало ли, вдруг проникнусь?позволю себе напоследок еще цитату вставить, закрепить впечатлениеНу а ясно, что существует только два способа прийти к определенному выводу относительно викторианской литературы: первый способ – исписать шестьдесят томов в осьмушку и второй – уложиться в шесть строк, вот с эту длиной. Из двух способов соображения экономии – ибо время поджимает – диктуют нам выбрать второй, и мы, стало быть, продолжаем. Орландо пришла к выводу (открыв полдюжины томов), что, как ни странно, в них нет ни одного посвящения знатному вельможе; далее (перерыв огромную кипу мемуаров), что у многих авторов родословное древо куда меньше ее собственного; далее, что крайне неуместно обертывать сахарные щипцы стофунтовой бумажкой, когда мисс Кристина Россетти [59] к вам приходит пить чай; далее (было тут множество приглашений на обеды по случаю столетних юбилеев), что литература, съев все эти обеды, не может не стать корпулентной; далее (ее приглашали на множество лекций о влиянии того-то на то-то; о возрождении классики; о восхождении романтизма и о других столь же увлекательных предметах), что, наслушавшись всех этих лекций, литература не может не стать скучной; далее (она приняла участие в приеме, данном одной знатной дамой), что облаченная в такие меха литература не может не быть респектабельной; далее (она посетила звуконепроницаемый кабинет Карлейля в Челси), что гений, нуждающийся в таких ухищрениях, не может не быть исключительно тонким; и наконец, она пришла к самому важному выводу, но мы и так уже давно вышли за рамки отпущенных нам шести строк и потому здесь его опустим.свернутьВот то есть мы пишем-пишем, рассуждаем-рассуждаем, а вывод можно опустить, т.к. за рамки мы уже вышли. Занятный оборот. Я даже почувствовала себя обманутой, слегка.
И если это «визитная карточка» Вулф, «золотое сечение» ее уникального литературного стиля, и считается одним из наиболее легко читаемых произведений автора, то, пожалуй, стоит себе признаться, что нам явно не по пути, не рекомендую.