Дневники: 1920–1924

«...и моя история рассказывалась бы сама собой, а после заката и ужина я не то читала бы стихи, не то жила ими и чувствовала бы, как растворяется плоть, а сквозь неё прорастают красные и белые цветы...». «Под моим окном сейчас цокают лошади; ухает сова; и я поэтому пишу чепуху». Вирджиния продолжает наблюдать, читать и писать; в этом вся она. Ивы опылены золотом, грушевые деревья подают надежды, а те два вяза продолжают радовать своим великолепием... красота, она ведь повсюду. Это то, что в ней восхищает: несмотря на трудности, она изо всех сил тщилась отвлечься от дурного и устремить всё своё внимание на такое простое, но при этом столь прекрасное, и пусть и не всегда, но довольно часто это вытаскивало её из лап той самой мглы – и дарило чудесные образы и сравнения. «У меня возникают те же ощущения, что и при чтении Шекспира. Нет, это и есть жизнь. Очень красивая жизнь». Гуляла ли она по равнинам, сидела ли с книгой у камина, разбирала ли почту, она всегда, всегда перебирала свои мыс…Далее