Монетизация нежности

– На сто процентов, – улыбнулась Ольга, представляя Эстер на митинге в сельском клубе, – не воспримут.

– Точно также как директор вашего… ммм… совхоза никогда не произведет впечатление на меня, – продолжала Эстер, – И совсем не потому, что со мной или с ним что-то не так, а потому что мы – с разных планет. Пингвин не возбудит жирафа или муравья. И это нормально! Ты согласна?

– Конечно!

– У тренера с группой должна быть своя связь. Ты не можешь «гнать» всех ко всем. Понимаешь? Пусть они будут разными. Кому-то нужно купить новое белье, а кто-то будет любоваться веткой сакуры, и донести это должны разные люди. Ты согласна?

– Разные! – повторила Эстер, изящно поправляя волосы, – это – главная фишка. Они не обязательно должны быть счастливы, хоть и будут учить счастью, но… Они должны уметь показать, что они счастливы. И должны уметь делать это виртуозно. Это единственное, что они должны уметь делать от природы. Всему остальному – мы их научим, правда?

– Как же мне с тобой интересно! – воскликнула Ольга, хотя была достаточно сдержана в восклицаниях, в отличие от Эстер, – Ну что? За дело? Пошли смотреть видео последнего вебинара? Ты знаешь такую пословицу «делу – время, потехе – час»?

– Знаю! – расхохоталась Эстер, – Это смотря какая потеха!

Они дружили уже почти десять лет. Каждая строила свою «женскую» империю на своей территории.

Глава 6

Двое под одной крышей

Это ужасно, когда ты хочешь сказать своему мужчине «Кто ты такой, чтобы…»

Чтобы делать мне замечания… Чтобы критиковать мои действия… Чтобы говорить, что я не права… Чтобы снисходительно что-то подсказывать, делая вид, что ты – глава семьи…

Еще более ужасно было то, что ты имеешь право сказать: «Да кто ты такой?».

Потому что очень хочется заставить его посмотреть на себя. Он делает тебе замечания? Пусть посмотрит, чего он сам добился в жизни… И тогда он, может, наконец, поймет…

И, как только ты признаешь за собой это право, как тут же возникает вопрос – а что ты, милая делаешь с этим недоразумением рядом? Зачем ты с ним живешь?

И как просто на тренингах обращать в свою веру учениц: «Если вы не уважаете своего мужчину, вы не должны быть рядом с ним. Значит – это не ваш мужчина… Оставьте его, купите дорогое белье и… снова на поиски, девочки…»

И как сложно сказать это себе.

Потому что родной. Потому что порядочный. Потому что любимый, несмотря на все его слабости и недостатки. Потому что есть, что вспомнить хорошего.

Вот только ждать, как будто, нечего…

Но ты упорно смотришь на картинку, нарисованную собственноручно, и продолжаешь обманывать себя. А вдруг чудо все-таки произойдет? Идеальных-то нет?

При всей внешней мягкости и (по мнению Ирины) слабости характера, Сереженька все всегда знал сам. Какой бы вопрос ни возникал, у него было свое мнение на этот счет. Ремонт квартиры и приготовление еды, покупка продуктов или выбор одежды, воспитание детей, лечение насморка или установка мобильного приложения – все он знал лучше всех.

Во многих вопросах он, действительно, разбирался неплохо, но, разумеется, не во всех.

А поговорить любил обо всем. Причем, со знанием дела.

«Еще бы начал рассказывать мне, как делать женщин счастливыми, – злилась Ирина, – как проводить тренинги или строить отношения в семье… Абсурд какой-то…»

Ее «рабочие» дела мало интересовали Сереженьку.

Он любил, чтобы ЕГО слушали. Чтобы не перебивали. Чтобы кивали головой. Чтобы соглашались. Когда Ирина начинала рассказывать что-нибудь о своей работе (где было немало интересного, на ее взгляд), Сергей быстренько начинал рассказывать какие-то случаи из своей жизни или из жизни знакомых, или истории, почерпнутые в интернете, сводя к одному «а вот я…», «а вот у меня…», «а вот я встретил…»

А что, это преступление? Такой уж ужасный недостаток?

Вроде бы нет…

Ирина стала ловить себя на привычке говорить с ним быстро, чтобы успеть сказать то, что она хочет, до того, как Сереженька «оседлает» любимого конька.

По большому счету, ее не так уж и волновало его мнение по поводу ее рассказов, и рекомендаций особо ценных она не ждала, но… Хотелось спокойных семейных разговоров из рубрики «как прошел день», «что там у тебя сегодня…». И все…

Из рубрики, милая?

Ну да…

Что-то не так в наших рубриках, милый…

«И этого я тоже не получаю, – растравливала себя Ирина, – С другой стороны… Разве это такой уж страшный грех? Разве это такой принципиальный недостаток? У меня что, мало слушателей?»

– Я сегодня Катю замещала на семинаре, – сказала Ирина, когда они с Сереженькой уселись ужинать «под телек» – уютно так, с ногами на диване, по-домашнему, – Она отпросилась на два дня, Ольга решила не отменять занятия, поэтому у меня сегодня были и свои, и катины… Кажется у нее что-то случилось. Девчонки сказали, что утром прибежала, то ли заплаканная, то ли замотанная какая-то, поговорила с Ольгой полчаса и убежала.

– Ой, смотри, какое чучело, – Сергей, щелкая по каналам, наткнулся на какое-то развлекательное шоу, – Еще бы в перьях вывалялся…

Ирина поджала губы. Понятно, ничего особенного она не рассказывала. А «чучело» могло исчезнуть с экрана через пару секунд. То есть нужно было спешить… И, тем не менее… «Чучело» тоже не было жизненно-важным вопросом. Да и чем-то особенно смешным, что нельзя было пропустить, – тоже не было.

А было?

Все, как обычно.

Поджатые губы Сергей замечал сразу. Реагировал не всегда, но замечал – в тот же миг.

– Извини, – сказал он, – так что ты говорила про Ольгу? С кем она поговорила сегодня?

Он усиленно давал понять, что слушал, слышал и не хотел отвлекаться. Это было заметно. И это же и раздражало.

«А что, милая, было бы лучше, если бы сказал «замолчи, я телек смотрю»? – думала Ирина. Возможно, так было бы и лучше. Иногда. Может, у нее исчезла бы потребность рассказывать свои новости. А может… Это бы решило вопрос раз и навсегда. Хотя… Ей так никто не говорил, и она не знала, как будет лучше. Могла только предполагать.

Самое смешное, что, если бы кто-то из ее учениц рассказал о подобной пустяковой проблеме, она дала бы кучу рецептов, алгоритмов, сценариев, реакций и так далее. Можно было применить так много всего, так ярко, так интересно и так результативно, что… Было лень выбирать.

– Да нет, ничего… – сказала Ирина.

– А Катя, что? Отпросилась с работы? – Сергей продолжал напоминать, о чем она говорила до того, как он ее перебил своим «чучелом».

– Да неважно, – вздохнула Ирина.

– Как ты думаешь, какой это год? – спросил Сергей, опять глядя на экран телевизора. Через несколько секунд появилась надпись – 1964 год.

«Моя мама, как раз, поступила в институт», – подумала Ирина.

У нее были свои отношения с датами. Какую бы дату она ни слышала, она, почему-то привязывала ее к себе и своим близким. Особенно, если речь шла не только о годах, но и о днях.