Страницы зеркал

Что-то пошло не так, свернул не туда или это предостережение? Попросил себе бутылку коньяку – снять стресс, согреться, чтобы не простудиться и обдумать. В номере была бумага, перо с чернильницей и конверты. Написал несколько строк Аннет с изложением сегодняшнего приключения. Ах, вот что бывает, когда ты меня бросаешь. Письмо ни о чем, но развлечет, адрес, надо полагать, настоящий, вопрос – когда она там окажется.

Пытался погрузиться в медитацию – бесполезно, адреналин пульсирует, расслабиться и сосредоточиться невозможно. Свеча дрожит на столе, коньяк приносит спокойствие. Откуда-то доносится звук рояля, почему-то подумалось, что играет девочка. Тут, словно удар, ушат даже не с ледяной водой – с жидким азотом, у меня же здесь отрубленная голова! Как поразительно, набор ярчайших калейдоскопических впечатлений последней недели меняет приоритеты памяти – я о ней совершенно забыл! Мне жутковато открывать саквояж, но опять эта неудержимая сила! Зачем я это делаю, зачем сопутствую в этом загробном путешествии части того, кто вряд ли этого заслуживает?

Просто раскрыть сумку, посмотреть, что она может сообщить? Выпученные глаза с потеками слизи и крови, раскрытый рот с торчащим фиолетовым языком, запах смерти, к которому уже примешивается аромат тлена. К черту! Мертвые головы не говорят, завтра выброшу с моста в Темзу. Под окном цоканье копыт. Что заставило меня посмотреть? В лунном свете на блестящей мостовой стоял бледный конь, на нем сидел всадник, перед собой он держал девушку в светлом платье, головы у всадника не было…

Утро началось с головной боли, коньяк, которого в бутылке осталось на несколько глотков, оказался скверным. Яичница с беконом, все эти запахи кухни вызывали тошноту, к тому же, кажется, поднялась температура. Остатки коньяка придали состоянию несколько менее отвратный вид, и я, забрав свою обременяющую ношу с твердым намерением расстаться с ней на первом же мосту, вышел на улицу. Шел дождь, народу на улице было мало, лишь время от времени прокатывались по мокрой брусчатке повозки. Голова просветлела, удовольствия прогулка явно не доставляла, и я решительно направился к ближайшему мосту, дабы завершить начатое.

– Ну, здравствуй, тебя только за смертью посылать, как ни двусмысленно это в данном случае звучит.

– Ольга???

– А ты очередное привидение увидел?

Она рассмеялась. Так, как когда-то. Так как тогда, когда я ее увидел под гипнозом? В медитациях? Но, определенно, я ее знал.

– Принес? Пойдем – покажешь.

Она затащила меня в подвальный паб, где взяла себе бокал белого вина, а мне виски, и открыла саквояж, даже не пытаясь меня спросить, фактически у всех, благо всех не было никого, на виду.

– Но это же не то!!! Ты сам хоть понимаешь, что это не то??? Забыл вообще все? В смысле, это можно использовать, материал не так уж плох, но это совершенно не то, что я просила!!!

Вид у меня был, судя по всему, совершенно ничего не понимающий, и она смирилась.

– Расскажи, что помнишь за последнюю неделю.

Рассказ занял полчаса примерно, за это время нам дважды обновили бокалы. Я говорил чуть отстраненно, мне самому история казалась крайне странной, даже придуманной или приснившейся, я пытался фиксировать какие-то события, которые можно было бы проверить из альтернативных источников, голос мой был низок и слегка хрипловат, такое часто бывает, когда говоришь о вещах не совсем земных, она слушала не перебивая, покачивая иногда в такт головой или отбивая чечетку пальцами по столу, я не вдавался в интимные детали моих похождений, но некоторые были слишком уж на поверхности, в момент рассказа про создание Всадника без головы ее пробило безудержным, почти нервическим смехом так, что она то ли рукой, то ли грудью опрокинула бокал с вином, я, увлеченный рассказом, не смог его поймать, и он, прокатившись по столу и разлив желтоватую жидкость, звонко разбился о пол, к нам было направился официант, но Ольга столь изящно изобразила пальцами успокаивающий жест и столь очаровательно улыбнулась, что инцидент был исчерпан.

– Итак, – сказала она в заключение, – ты реально забыл все, чему тебя учили, не понимаешь очевидных знаков, не делаешь простейших умозаключений, жив остался чудом, видимо, в этом есть какой-то смысл. Это и хорошо, и плохо. С одной стороны, ты не можешь навредить обществу, а лишь себе, с другой – пользы от потраченного на тебя времени тоже не будет. Я возьму, пожалуй, на себя ответственность и попробую вытащить из глубин твоей памяти то, что еще возможно сохранилось. Идем.

Мы наскоро расплатились, добавив за разбитый бокал и доставленные неудобства, я чуть было не забыл саквояж, пришлось возвращаться за ним от двери.

– Могла бы помочь тантрическая магия, но извини, мне сейчас не очень хочется до тебя дотрагиваться, может позже, когда отмоешься от грязи… Попробуем другое.

Мы прошлись по темным переулкам, закралось ощущение тревоги, но удалось его отогнать ощущением неизбежности, она зашла в какую-то неприметную и от этого еще более сомнительную лавку, оставив меня ждать на улице, вернулась минут через 15 со свертком, которым бесцеремонно составила голове компанию в бауле. Финалом нашего путешествия оказалась задняя дверца небольшой часовни, у Ольги в руках появился старинный ключ, словно она носила его с утра, ожидая нашей встречи, а может, взяла сейчас в лавке – этакое место для магических упражнений, сдается по часам. Место, когда она зажгла факел, оказалось престранное: в центре стоял прямоугольный стол с емкостями различной формы и совершенно неясным предназначением, а на каменной стене виднелись цепи с наручниками.

– Ставь сюда.

Саквояж был водружен на стол.

– Ты – сюда.

Она показала мне место у стены с цепями.

– Подними руки.

Я слушался, завороженный ее предельной решимостью и явным, в отличие от моего, пониманием смысла происходящего. Мои руки оказались в кандалах, она встала на специально, словно для этих целей, стоящий стульчик.

– Это, чтобы ты держал себя в руках, ловелас мой.

Проделав процедуру обездвиживания меня, она принялась за голову, та была извлечена из баула и погружена в подобающих размеров таз, вскоре там же оказались какие-то резко пахнущие ингредиенты из свертка, были зажжены свечи по углам стола и какие-то благовония, Ольга при этом что-то негромко говорила на языке, который был мне не знаком, запахло анисом, и, возможно, гашишем, но я не был в этом уверен, набор запахов был слишком сложным и насыщенным. Дальнейшее происходящее стало навевать мысли, что я во сне: она скинула с себя платье, положила на стол и улеглась на него сверху так, чтобы я мог рассмотреть ее.

– Ну, видишь, я не напрасно подстраховалась.

Усмехнулась она, глядя, как возбуждение охватывает меня.

– Уж так вышло, что думаешь ты не всегда головой, а мне нужен кратчайший путь. Итак, пока наш новый дружок становится к нам ближе при помощи старинного рецепта, я постараюсь напомнить тебе то, чему ты учился.

– Новый дружок – это голова, и она расхохоталась.

– Вкратце, маги секты декапитации, назовем это так, довольно скоро осознали, что процесс отрубания головы мало что дает тому, кто ее лишился, но является великолепным механизмом управления духом для того, кто этой головой владеет после смерти. Можно давать, зная технику, прямые приказы, и могущество владельца головы становится потрясающим, появились коллекционеры, за деньги, обманом или силой увеличивающие свое поголовье, да простят мне этот термин духи. Стали создаваться целые армии, ты не обращал внимания на старинные подземелья с хранящимися головами? Впрочем, ты был в Костнице, сам видел, головами обменивались, чтобы собрать наилучшим образом подходящие коллекции. Ты не представляешь, сколько коллекционеров присоединилось к своим объектам, методы использования были самые разные – от прямого колдовства до более модного сейчас получения информации. Голова при правильном подходе может рассказать не только то, что она держала в себе при жизни, но и то, что касается мыслей и знаний людей ее ближайшего окружения, даже если они в явном виде это не озвучивали. Можешь представить, на какой уровень вышел современный шпионаж?

В голове моей был странный коктейль из сильнейшего возбуждения, вероятно, усиленного ароматами курений. Судя по движениям Ольги, на нее это, похоже, тоже действовало, она изгибалась, как кошка, и речь ее становилась все более с придыханием, обрывков воспоминаний о практиках, которые я здесь изучал, и это было, видимо, основной задачей данного сеанса, об общении с ней, и даже о том, как она стала наваждением в моей голове…

– Итак, посмотрим.

Она бесстыдно развернулась, чтобы изучить голову, которая уже, похоже, прошла необходимую подготовку.

– Граф фон Мейнвик, если верить берлинским газетам, красавчик!

Это про посиневшую голову с вывалившимся фиолетовым языком.

– Как жаль безутешную вдову, разумеется, случайно обрушившееся на нее состояние, не сможет искупить этой чудовищной потери – придется искать утешение в объятиях очередного друга. Да, должна отметить, я не владею в полной мере техникой управления духами через головы, я, скорее, агент антикварной лавки – собираю и поставляю товар специалистам. А ты должен был научиться, но, увы… И я просила тебя принести голову посланника!

Тут ее лицо исказила гримаса сильно возбужденной, но брошенной в момент близости женщины.

– Ладно, выпей это.

Она достала из какого-то очередного кармана пузырек и поднесла мне к губам

– Успокоишься, – она бесцеремонно хлопнула меня рукой по брюкам, – и что надо вспомнишь, что не надо – забудешь. Завтра я тебя найду. Нет, не здесь, – она улыбнулась, – еще не хватало обнаружить тебя здесь с утра в нечистотах, а то и неживым, через полчаса придет человек – он тебя освободит, я приду в гостиницу.

Я выпил, и уже с некой безучастностью смотрел, как она оделась, собрала голову и оставшиеся ингредиенты, погасила свечи, и ушла, захватив с собой факел. Оставалось проводить ее мутнеющим, но с приятными радужными полосками взглядом.

– До завтра!

Мне показалось, что улыбка была даже искренней. После этого дверь с лязгом захлопнулась, и чернота, подкрашенная слегка наркотиком, охватила меня. Через какое-то время меня пытался охватить ужас, что я здесь оставлен умирать, все попытки высвободить руки привели лишь к тому, что я травмировал запястья, потом я представил себя древним узником этой башни, обреченным провести здесь остаток своих дней, потом привиделся кошмар с моей отрезанной головой, летящей в вечном ледяном безмолвном пространстве, потом… дверь скрипнула, внутрь проник свет, довольно крепкий и уверенный в себе мужчина без звука освободил меня, руки чертовски затекли, помог выйти на улицу и указал на стоящий рядом кэб.

Я указал кэбмену адрес гостиницы, дорога прошла в полузабытьи. Почему-то несказанно радовало, что я избавился от ужасной ноши, вообще, некое чувство свободы овладело мной, возникло ощущение, что я могу более не нестись беспомощным парусником в лапах урагана. Мы ехали по каким-то злачным смрадным улицам с тусклыми фонарями, иногда среди разукрашенных уродливых лиц проституток мне виделась Аннет. В гостинице, помня вчерашний неудачный опыт с местным коньяком, я заказал виски и какое-то рагу – есть хотелось, а идти в ресторан сил не было.

Сознание в итоге прояснилось, и я даже стал прислушиваться к разговорам немногочисленных посетителей бара. Некий транслируемый набор слухов сводился в основном к появлению Всадника без головы, более того, уверяли, тут мне стало не по себе, что вчера его видели в Лондоне. Впрочем, морок этот пора было изгонять из головы, и я направился в номер с четкой решимостью лечь спать и начать завтрашний день с похода в консульство и оформления документов.

– Сэр, вам конверт.

Портье протянул мне серый, запечатанный сургучом пакет.

– Да, благодарю.

Идей, кто мог оставить мне посылку, а спрашивать не хотелось, у меня не было, сердце забилось, Ольга, конечно, сказала, что найдет меня в гостинице, но это могло быть одной из ее шуток, хотя и магические способности тоже исключать было нельзя.

В номере я при помощи обнаруженного в ящике ножа для бумаг вскрыл пакет. Там была книга… Опять пособие по анатомии. Я попытался, уже памятуя прежний опыт, найти какой-то ключ, но ровным счетом ничего не было, ни загнутых страниц, ни ручных правок. Равно, как и адреса отправителя. Оставив эту не слишком большую на фоне последних дней загадку на завтра, я постарался уснуть. Сон снился странный. Я был в квартире, где общался с профессором Вагнером, там же почему-то оказалась и Ольга, сон был неуправляемый, просто поток подсознания, вытесненный на поверхность, я не мог влиять на происходящее, лишь наблюдал. Она играла на рояле что-то ритмичное, во сне, по крайней мере, вещь казалась незнакомой.

Утро началось со стука в дверь – портье принес мой завтрак и сообщил, что в холле меня ожидает молодая дама. Особых вариантов по поводу ожидающей у меня не было. Предстоящая встреча вызывала слишком сложные эмоции, чтобы ее торопить, поэтому я не особо торопясь поел и привел себя в порядок.

– Заставляешь ждать даму на свидании? Как выспался?

Тон был даже слегка игривым.

– Никак не мог вырваться из оков. Сновидений.

Немного в такт ей ответил я.

– Извини за вчерашний опыт, ничего личного. Нет, ну не в том смысле.

Она немного, словно бы смутилась.

– Итак, сегодня нас ждут дела, я продолжу вводить тебя в курс дела.

– Надеюсь, до гильотины дело не дойдет?

– Как знать… Нет, навряд ли, это крайняя мера.

Она рассмеялась.

– Кстати, голова, привезенная тобой, оказалась вещицей – ее уже используют, так что тебе положен небольшой сувенир.

Она слегка прижалась ко мне грудью и поцеловала в щеку.

– А вот куда голову посланника дел, негодник?

Мне захотелось рассказать ей о хранилище Ренаты и о моих догадках, но что-то удержало.

– Я познакомлю тебя сейчас с одним человеком, его лица ты не увидишь, и если не хочешь пополнить чью-то коллекцию, сам не будешь пытаться что-то выяснить. Ясно излагаю?

– Вполне.

Мы шли какими-то кругами, явно пересекая одни и те же улицы, и пару раз меняли кэб, словно пытались уйти от слежки, которую я, несмотря на напряженное вглядывание по сторонам, обнаружить не смог. В конечном счете, пройдя ярдов 300 по абсолютно пустой аллее, мы вышли к большому особняку, нас встретил лакей и провел в каминный зал. Я уж было подумал, что мне завяжут глаза, но все оказалось проще – хозяин стоял спиной к высокому окну, и лица его мне было решительно не разглядеть.

– Здравствуйте, Влад. Вы меня не знаете, а я в достаточной мере осведомлен о вас и ваших подвигах.

– ?

– Не станем тратить время, это не имеет отношения к делу. В продолжение рассказанного вчера нашей милой Ольгой. В какой-то момент жрецы осознали, что не только голова в роли магической антенны, но и ее изображения могут быть полезны, при наличии основного инструмента, конечно. Одним из первых опытов были попытки выкопать головы погребенных на Голгофе, а затем тиражировать изображение Христа на кресте с черепами внизу. Надо отметить, что кроме черного колдовства, впрочем, часто успешного, это ничего не дало, кроме, вероятно, не самого уютного места в аду у экспериментаторов. Все пошло гораздо интереснее, когда образы стали наноситься на монеты и позднее на банкноты. Оказалось, что техника довольно проста, но результат превзошел все ожидания – деньги стали притягивать деньги! В итоге несколько еврейских семей заполучили в свое владение склепы королей и императоров, чьи лики носились по миру в качестве мерила ценностей. Это обошлось им в несколько войн, магических и общепринятых, но в итоге, мировой баланс был установлен. Зато теперь, каждый раз передавая из рук в руки образ головы, тщательно хранимой (думаю, многие из них отделены от туловищ и хранятся в банковских сейфах), вы стимулируете поток на пополнение казны коллекционеров.

Сообщенное казалось с одной стороны столь невероятным, но с другой стороны столь многое объясняющим, что я не решился задавать вопросы.

– Как вы понимаете, столь великое сокровище требовало соответствующей защиты, в итоге иерархия усложнилась, появились разведка и контрразведка, и все на базе развивающейся технологии, головы стали чем-то типа природных ресурсов, скота, угля, железа, их отделяли зомбированные бойцы типа вас или вашей подружки Аннет, со стороны это обычно выглядело, как действия в состоянии аффекта или самооборона, что зачастую позволяло избавлять пехотинцев от уголовного преследования. Да, не тешьте свое самомнение избранностью, с практической точки зрения действия человека интеллектуального, или даже частично посвященного, не отличаются от действий дегенеративного разбойника.

Давайте вернемся к Вам. В соответствии с Вашей миссией Вы отделили столь нужную нам голову посланника, но куда-то ее дели. Самым простым способом это выяснить было бы отделить вчера Вашу и провести с ней соответствующие манипуляции, но, поскольку Вы так любезно доставили нам голову графа, что позволит нам несколько повысить благосостояние группы (Ольга, я только сейчас обратил на нее внимание, довольно улыбнулась), ну и вообще из нашей к Вам симпатии, мы дадим Вам шанс найти ее самостоятельно и принести сюда. Ну, куда сюда, Вам сообщат. Судя по отсутствию реакции в дипломатической сфере, ну, помимо очевидной озабоченности гибелью дипломата, голова не попала в руки специалистов, возможно, она даже осталась в Австрии. В общем, напрягите свои умственные и зачаточные магические способности и достаньте ее.

– Ольга вас проводит.

Это без перехода.

– И удачи!

Это почти с симпатией.

Мы вышли на улицу, базовой нотой настроения было не беспокойство за свою жизнь или тревога по поводу столь странной и, возможно, недосягаемой цели, а полнейшее отвращение. И к Ольге, и в какой-то мере к себе самому.

– Книгу, которую тебе прислали, носи с собой, это шифровальный блокнот, тебе будут приходить инструкции в виде листка с прорезанными дырками и номером страницы – приложишь, прочтешь, думаю, тебе имеет смысл привлечь в помощницы свою подружку, если она еще жива, конечно, до связи!

Я пошел по улице, не попрощавшись. Район был незнакомым, шел мелкий дождь, на душе было отвратительно. Зашел в первый попавшийся бар, заказал дабл виски, взял в руки местную газету, чтобы хоть как-то переключить мысли. Это чудовищно! Мне казалось, что она – плод моих фантазий, недосягаемая богиня, предмет обожания, обладать которым я был недостоин! Столько бесплодных поисков, душевных терзаний! А всего лишь внедренный в мое сознание под гипнозом объект, механизм манипуляции для достижения чьих-то низменных, пусть и масштабных, целей! В итоге я убиваю друга (хотя тут сомнения тоже могут быть, возможно, мы не были знакомы, а в моей голове лишь наведенный морок, неважно, убил скорее всего все-таки я, хотя… если ставить под сомнение любое свое воспоминание, дорога точно приведет в сумасшедший дом), моя жизнь, которой я за последнее время неоднократно чуть не лишился, летит в тартарары, я не принадлежу себе… еще дабл… ладно, понемногу отпускает, нужно структурировать по возможности ситуацию, отделить более-менее реальные факты от вымысла. Что может быть более реальным и жизнеутверждающим, чем «Таймс»!

«Девушка выжила после нападения грабителя!», «Незнакомка помещена в госпиталь Святой Терезы в состоянии комы!». Аннет! Почему я сразу понял, что это она? Зачем отпустил ее после пережитого вместе? Снова неумолимый рок? Нет, в данном случае четкое желание немедленно ее увидеть принадлежало именно мне. Как-то сразу стало легко и осознанно.

Путь в кэбе до госпиталя занял около получаса, у меня было время придумать легенду. Не ясно, были ли у нее с собой документы, которые нам выдали в полиции, и я понял, что не помню, какой фамилией она там представлялась, будем надеяться, что она совпадает с фамилией графа. Кто я? На мужа или кузена явно непохож…адвокат! Побольше самоуверенности и, возможно, несколько купюр.

– Могу ли я видеть леди Мейнвик? Она поступила к вам сегодня, я семейный адвокат, – далее неразборчиво.

– Девушку, которая поступила сегодня, так зовут? К сожалению, документов у нее с собой не было, а она пока без сознания.

Контакт с пожилой медсестрой был налажен, осталось только, чтобы это действительно оказалась Аннет.

– Я должен убедиться, моя работа – улаживать личные дела семейства Мейнвиков.

– Да, такое несчастье, такая красивая девушка и так не повезло, у нее сильный ушиб головы, но врачи говорят, что это не опасно для жизни, возможно, только для памяти…

– А что с памятью?

– Удар тупым предметом в эту область головы может лишить жертву памяти на несколько часов или дней, а может, и на всю жизнь…

– Я бы хотел осмотреть пострадавшую, возможно, нужно оказать ей дополнительную помощь, я уверен, что в вашем прекрасном заведении за ней ухаживают с наивозможной заботой, но все-таки, может, имело бы смысл оказать какую-то финансовую поддержку, пять фунтов в руки медсестры, я был бы крайне признателен.

– Мне не очень ловко, сэр, вообще это не принято, возможно, она еще без сознания, сюда, сэр.

Мы довольно долго шли по пропахшему формальдегидом коридору с бесчисленными и безжизненными белыми дверями пока не добрались до нужной палаты. Сердце у меня билось отчаянно, а вдруг – не она. Она. Лицо белое и безжизненное, как дверь, на голове повязка со следами крови, сжатые губы с синевой. Как же она не похожа на ту сумасшедшую яркую женщину, которую я знал…

– Да, это, безусловно, она.

– Я вам говорила, сэр, она еще не пришла в себя.

– Когда я смогу поговорить с лечащим врачом?

– Приходите утром, сэр, возможно и больная очнется.

От госпиталя я направился в гостиницу пешком – в этом районе я ориентировался. Нужен был план. Паникерская идея попытаться скрыться была отвергнута практически сразу – у моих преследователей, скорее всего, будет механизм отслеживания моего маршрута, о котором я не догадываюсь, слишком много странных совпадений случилось на моем пути за последние дни, однако, и это хорошо, они видят и знают не все, иначе сами бы отправились к хранилищу Ренаты, если эта голова так им важна. Стало не по себе от воспоминания, что мертвая голова бывает более информативна, чем живая – могли и отрезать.

Ну, раз она так им нужна, то придется достать, я был уверен, что смогу отыскать склеп, а ориентир в виде недавно сгоревшего дома, откуда я отправился в свое путешествие на поезде, должен был быть известен всей округе. Однако не могло быть и речи, чтобы попытаться туда заявиться со своей внешностью и под своим именем, мое описание вполне могло быть во всех деревенских полицейских участках, это в городе незнакомцу затеряться просто. В сущности, план в общих чертах, так или иначе, сводился к изменению своего образа, и Аннет тут уделялась не последняя роль. Главное, чтобы она быстрее пришла в форму.

В гостинице меня ждал конверт, на этот раз тонкий. В номере я обнаружил внутри лист бумаги, с дырочками, сделанными, видимо, тонкостенной трубкой, на листке было чернилами нанесено 15, очевидно, номер страницы в книге. Приложив шифровальный листок к книге, прочел в отверстиях следующее: «Нашел свою графиню потаскушку муженек бы перевернулся в гробу если бы не катался на лошадке весело вы порезвились на маяке»… и еще несколько интимных мерзостей. В тексте было столько желчи, что я даже не мог его соотнести с той Ольгой, которую помнил, даже несмотря на новое представление о ее роли в моей жизни. Однако из это вытекало слишком уж очевидное подтверждение того, что магия мертвых голов работает. И не поленилась же все это отверстиями писать… Никакой иной информации в криптограмме не содержалось, и я без сожаления отправил ее в огонь.

В полудреме мне казалось, что Ольга пытается войти в меня, но отвращение было слишком велико, я без сомнения погасил факелы, пытавшиеся воспламениться.

Утро началось с изумительно сервируемого в этой гостинице омлета, совершенно непонятно, в какой причудливой форме подаст сегодня незамысловатое блюдо повар, и с очередного конверта. «Оставим эмоции буди свою спящую бл… паспорта передам вечером времени нет выезжаете завтра не пытайся бежать умрешь плохо». Даже не доел…

Итак, все или почти все зависит от состояния Аннет. Медсестра, на этот раз другая, но, видимо, информированная, с радостью сообщила, что больная пришла в себя и способна говорить, что о моем приходе она была поставлена в известность, была сильно удивлена визитом адвоката, но в ее состоянии это естественно, такая травма головы, сэр, она многое не помнит, спасибо, сэр… это после очередных пяти фунтов.

– Вы позволите нам встретиться наедине?

– Сэр, по правилам это не положено…спасибо, сэр, конечно, сэр.

Вот она, сидящая опершись на подушку, бледная, с повязкой, но губы уже порозовели, и даже что-то похожее на улыбку.