Возьми меня в долг

– Я ведь сказала! Жанна! – выпаливаю с испугу. – Ты мне понравился, и я решила к тебе подойти! Если ты имеешь садистские наклонности, то я не мазохистка, и ничем не могу тебе помочь!

Несу всякий бред.

Он с ума сошёл! Душить человека!

– Понравился, значит? – угрожающе тихо рычит. – Что же, Жан-на. Раз ты рассчитывала на приятный вечер, мы его и устроим.

Только не говорите мне…

Одна раскалённая рука ложится бедро. Обжигает кожу. Делает одно резкое движение, задирая и так короткое платье вверх.

Обнажает край развратных чулок, без которых чувствовала бы себя абсолютно голой.

– Ты уже не такая смелая.

Попробуй быть смелым, когда тебя пытаются трахнуть, и по совместительству душат. Посмотрю я на тебя, козлина.

– И подготовилась, – обводит пальцами кружево. Скользит вверх, приближается к краю тёмных трусиков. Знал бы он, сколько трудов мне стоило их надеть под это платье.

Я чуть не съела сама себя.

– Отпусти, – хриплю.

Он забывает о том, что держит меня. Слегка расслабляет хватку. А сам второй рукой цепляет ткань трусиков, и я надеюсь, что он их не снимет.

А сейчас просто играет. Выводит меня на правду. Испытывает.

– Пожалуйста, не надо, – опять начинаю паниковать. Голос дрожит. Как землетрясение в десять баллов. Ноги становятся ватой, а живот болит от волнения.

– Разве ты не хотела хорошего вечера? – строгие нотки пугают сильнее.

– Хотела, но… – у меня нет аргументов. По нулям.

– Тогда молчи, – следует грозный хрип. Он полностью убирает свои пальцы от моей шеи, и я неосознанно тянусь к ней ладонями. Проверить, всё ли хорошо.

А Рихтер, пока лежу в шоке, чуть отстраняется и спускает трусики по бёдрам вниз.

Хотя бы не порвал – уже радует! Бережный, чёрт его, возьми!

Но от этого дурно. Ветерок от его движений обдаёт промежность. Съёживаюсь на бильярдном столе, и..

Господи, надеюсь он не решит войти в меня своим кием…

Не такого я первого раза хочу!

– Фигурка у тебя красивая, Жан-на, – он как будто насмехается над моим именем. Кладёт ладонь мне на грудную клетку. Сжимает пальцами ткань и резко, неожиданно, как выстрел – дёргает её на себя.

Глаза сами распахиваются от испуга.

Он порвал мне платье!

Хоть лиф не настигла его участь… Только отодвинул его вниз.

– Слушай, постой… – пытаюсь его отговорить. Драться не могу. Бить его тоже.

Тогда всё это будет зря. И того хуже… Он меня ещё и изнасилует.

А разве не это он сейчас делает?

Но опасность и страх пробуждают в голове идиотские мысли. Пытаюсь спастись. Хоть и поздно.

– Я знаю, что нехорошо поступила, но мне нужно кое в чём тебе признаться…

Кажется, он не слушает меня. Концентрирует взгляд на обнажённой груди. Буквально впивается.

А соски, словно имея разум, и поняв, что их буквально облизывают взглядом, твердеют в несколько секунд. Тут же прикрываюсь. Тяну ладони к груди.

А мозг генерирует тупые идеи, чтобы спастись, пока щёки полыхают.

Я не стану отрицать, но…

Рихтер красивый. Симпатичный. Тело как идеальная скульптура, искусно сделанная из обыкновенного камня. И я оцениваю её через слой неплотной рубашки.

Правда, ведёт себя как животное. И пусть не думает, что мне приятно!

Я не мазохистка! Но соски предают меня, приветливо смотря на мужчину. Это всё ветерок от его движений!

И пока пытаюсь себя в этом убедить, его пальцы касаются меня… Там.

Не замечаю этого, и когда подушечка пальцев накрывает чувствительный комочек, прикрываю глаза.

Чёрт… Как же это необычно и приятно одновременно.

Но я не хочу потерять свою девственность на бильярдном столе. Ещё и с каким-то незнакомым мужчиной с замашками доминанта!

– У меня много заболеваний!

Он вопросительно выгибает бровь, хочет что-то ответить, но мелодия его мобильника не даёт этого сделать.

О нет.

Ещё один.

Тот старик сказал сделать так, чтобы он не ответил на звонок. И если у меня всё получится… И спать с ним не придётся.

Я понимаю, что сейчас будет лучше, если он вдруг уйдёт, но… Сестра. Я должна думать о ней. И о себе.

Отрабатывать с ней вдвоём на пару – не воодушевляет.