О том, чего не было (сборник)

Елена Ивановна прочитала заявление сначала один раз, потом другой.

– Слушайте, – сказала она, – Семечкин!

– Можете звать меня по имени, мне это приятнее…

– Слушайте, Георгий Николаевич!

– Гия.

– …Ваша работа называется редактор-организатор, а не «золотая рыбка». Какая еще рыбка?

– Вахлаков пообещал мне свободную инициативу, – гордо сказал Гия. – Хотите новое корыто, хотите новую избу, а хотите быть вольною царицей?

– Хочу мешок луковой шелухи, – сказала Елена Ивановна, подумав.

– Зачем?

– Яблони на даче опрыскивать.

– Зайдите ко мне через неделю во вторник. Пятый этаж, комната восемьдесят восьмая, будет вам мешок луковой шелухи.

Журнал «Лампа» был сатирическим журналом, вскрывал недостатки – крупные и мелкие, общественные и индивидуальные.

Когда читатель брал в руки журнал и читал, например, как несправедливо мучают живую рыбу, обязательно возмущался вслух: «Какое безобразие! Это ж надо же, а?» Далее читатель клал журнал на колени, задумывался над своей судьбой и находил в ней много общего с судьбой живой рыбы. Он снимал с гвоздя венгерский плащ на подстежке и бежал в журнал, а если это было в другом городе, то писал в редакцию письмо.

Людей и писем скопилось много. За каждым стояла целая человеческая жизнь, в которой надо было разобраться.

Разбираться в чужих жизнях Вахлакову было некогда, поэтому специально для этой цели пригласили Семечкина. Семечкин должен был всех выслушивать и входить в положение.

Ему отвели отдельный кабинет, поставили два телефона: черный и белый, внутренний и городской. В кабинет поставили диванчик, два кресла и повесили занавеску. Занавеска Семечкину не понравилась, он принес свою.

Когда Семечкин первый раз явился на работу, все очень удивились. На нем была малиновая бархатная блуза с золотыми пуговицами, белоснежная крахмальная рубашка апаш. На голове чуть набекрень сидел маленький беретик, а на ботинках большие пряжки.

Если бы штаны были поуже, как рейтузы, а на беретике лежали страусовые перья, то Гия Семечкин как две капли воды походил бы на принца.

– Что у вас за вид? – удивился Вахлаков.

– А у вас? – удивился Гия.

Вахлаков был одет в пиджак от нормального костюма и в брюки от другого нормального костюма.

– А что у меня? – не понял Вахлаков.

– У вас, вернее на вас, коричневые штаны и синий пиджак. Это некрасиво. К коричневому пошла бы замша горохового цвета.

– Какая гороховая замша? – смутился Вахлаков. – Я старик.

– Это не может служить оправданием, – заметил Семечкин. – Старики тоже бывают красивыми. Например, Хемингуэй был очень красивый старик.

– Но я вовсе не старик, – обиделся Вахлаков. – Мне пятьдесят восемь лет.

– Тем более, – отметил Семечкин и направился в свой кабинет.

В дверях он остановился и попросил:

– Если меня будут спрашивать, отсылайте в восемьдесят восьмой кабинет.

– А где такой? – спросил Вахлаков.

– Рядом с вашим.

– Но почему мой третий, а ваш восемьдесят восьмой? Ваш, по самым грубым подсчетам, должен быть четвертый.

– «Четыре» – скучная цифра, она похожа на стул. А цифра «восемь» – изящная. Пусть на двери моего кабинета будут две цифры «восемь».

Существенным неудобством в работе Гии Семечкина было то, что посетитель не умел и не хотел быть кратким. Человеку нравится, когда его слушают, и еще больше нравится, когда слушают и сочувствуют. Вместо того чтобы по пунктам изложить суть дела, посетитель начинал разворачивать подробный конспект: все с самого начала до самого конца со всеми мельчайшими подробностями.

Искусством устного рассказа обладает, например, Ираклий Андроников, но Ираклий Андроников к Гие не заходил, приходилось выслушивать другие устные рассказы – много худшие по теме и по деталям.

Однажды в конце рабочего дня в кабинет № 88 вошел красавец. Он был молод – лет восемнадцати, не больше, и высок – метр девяносто, не ниже. И каждый миллиметр был в нем строго продуман природой. Видимо, природа не одну сотню лет вела строгий естественный отбор, прежде чем создать такой индивид.

– Здравствуйте, – поздоровался красавец. – А я вас ищу-ищу. Сначала третий кабинет, потом сразу восемьдесят восьмой. Какой-то идиот нумеровал.

Гия промолчал.

– Я слышал, вы исполняете все желания, – сказал красавец.

– Все разумные желания, – уточнил Гия.

– У меня есть разумное желание: я хочу славы и чужих городов.

– Заграничную командировку?

– За границу, – поправил парень. Ему не нравилось слово «командировка».

– А что вы умеете делать?

– Я красивый.

– И все?

– А вам мало?

– Мне вполне достаточно, – сознался Гия.

– И другим достаточно. Красота встречается так же редко, как гениальность. Я в своем роде тоже гений.

– Вам нужно найти какое-то применение своей гениальности.