Квест

Луиза работала учителем младших классов, преподавала в районной школе Донска, и Артем мечтал, чтобы она учила Сенечку. Брат посещал другую, центральную, школу, но, если успеваемость его начинала хромать сильнее, чем обычно, Луиза брала нерадивого ученика на поруки, помогала, объясняла, а иногда и сама делала задания. Артем не одобрял подобных поступков, считая, что излишняя доброта идет во вред, но выхода не было, иначе результаты Сенечки в школе стали бы катастрофой, как знать, может, он остался бы и на второй год. Но что если жизнь дана Сенечке для другого? Для чего-то, где не нужны науки, думал Артем. Не всем же получать образование, не всем быть учеными. Может, Сенечка станет разводить растения или мастерить из дерева?

Луиза вслух соглашалась с Артемом, но в глубине души считала, что образование нужно каждому, она серьезно относилась к своей работе и к ученикам, стремясь найти подход к самым сложным из них.

– Не всегда, конечно, получается, – жаловалась она. Они вышли из дома и углубились в лесок, его окружавший. В тот самый лесок, где они столько раз встречались, где случилось их первое свидание. В одиннадцатом классе, когда Артем набрался смелости и после уроков пригласил девушку погулять. Сначала хотел просить помощи с домашним заданием, притвориться, что не может написать сочинение, но решив, что не стоит начинать даже с самой невинной лжи, выбрал короткую, прямую дорогу и оказался прав – девушка приняла его предложение. Как-то сразу, будто с разбегу, они с головой бросились в юные отношения, и Артем не жалел, что связал свою жизнь с другой жизнью так быстро. Его будто молотком ударили – понял, что это судьба, это навсегда. Тут, в лесочке, сидели они, обнявшись, среди корней раскидистого дерева и подолгу молчали, а иногда, напротив, никак не могли наговориться.

Артем и Луиза прошли дальше по дороге и вышли в поле, никого не было, лишь они и лиловые облака, низко нависшие над горизонтом. Вдали чернели грифельными полосками высокие тонкие трубы заводской зоны.

– Будет гроза, – заметила Луиза, кивнув на темное, будто зловещее, небо. Несмотря на это, влюбленные решили прогуляться к реке, оба нежно любили знакомую с детства Донку. Артем обнял девушку за талию, шли молча. Наконец, он спросил то, что как знал, обязательно должен спросить:

– И что же увлекательного ты писала в дневнике сегодня?

Луиза ласково рассмеялась, так было заведено между ними много лет: она знала, что он спросит про дневник.

– Я писала о театре… О театре Донска. О том, как сильно хочу пойти туда снова! Артем, неужели этого никогда не случится! Не могу поверить!

– Опять о театре, – Артем вздохнул. – Но, милая, он же закрыт на реконструкцию! Закрыт уже давно и откроется нескоро… Если вообще когда-то откроется. Ты же знаешь?

– Знаю, – опечаленно кивнула она, уставившись на носки своих туфель, шагавших по песчаной дорожке и оттого уже порядком запылившихся, – А ты не мог бы поговорить с отцом…

– Говорил не раз. И только благодаря мне он не снес столь ветхое здание. Но это только пока!

– Здание старинное! Как можно его сносить, с театром связана история Донска, неразрывно связана! – воскликнула Луиза, ее глаза засверкали, а кровь прилила к щекам, казалось, девушка была не на шутку взволнована, она остановилась, крепко сжав его руку, словно рассчитывая на поддержку мужчины. – Пожалуйста, поговори снова! Попробуй еще раз! Мы должны донести до Павла Петровича, что театр нужен городу! Не только мне, а жителям, всему Донску, и приезжим, и туристам – всем!

– Понимаю. Но мой отец… Ты же знаешь эту его манию. Он одержим сносом старых зданий и мечтает снести именно театр! В первую очередь театр. Вообще-то я не одобряю его строительное безумие, но тут он в чем-то прав. Я был там несколько раз: здание небезопасно, внутри деревянные перекрытия, они могут загореться. А если в театре пожар – погибнут люди, зрители! Двери узкие, будет давка, толпа не сможет выбраться, подумать страшно, что тогда будет! Знаешь, как быстро выгорает зал? Не представляешь, насколько быстро – пара мгновений и фьють: одни головешки! Кроме того, потолок может рухнуть. А если провалится крыша во время спектакля, тоже мало радости. И потом, на реконструкцию нужны деньги, бюджет считали, отец сказал, расход получился солидным. Мэрия, даже если бы захотела, не потянула бы такую стройку, нужны спонсоры. А где найдешь в Донске спонсоров, хоть чуточку заинтересованных в театре? Они все пытаются работать с фабриками. Потому что это приносит хорошие деньги. Мне кажется, правильнее построить новый театр, в красивом, просторном здании, можно на берегу реки, у набережной. Как раз, как предлагает отец. Было бы здорово!

Лиловые облака опустились ниже, все вокруг покрылось таинственной дымкой, заводские трубы скрылись в вечернем мареве, наступали сумерки. Луиза мечтательно улыбнулась, еще крепче сжала руку Артема и устремила взгляд куда-то далеко, за горизонт, где уже расчертили небо косые, будто в тетрадке первоклассника, полоски дождя.

– Вот я все мечтаю, мечтаю… – прошептала она, – Мечтаю, чтобы вернулся Тонино. И чтобы он дал деньги на восстановление театра! Тонино столько сделал для Донска, театр был бы каплей в море среди других его благородных деяний!

– И что же сделал Тонино? Куда и почему он ушел? Живет себе припеваючи где-то в своей Европе? – ласково усмехнулся Артем, наклонился и поцеловал Луизу в висок, но девушка с досадой отстранилась, вырвавшись из его объятий.

– Думаешь, я не понимаю твоих вопросов? – обиженно надувшись, пробормотала Луиза. – Все прекрасно понимаю! Ты никогда, с самого детства, не верил в Тонино! Считаешь его кем-то вроде Деда Мороза, который существует только в новогодних сказках!

– А разве нет? Тонино – местная городская легенда. В каждом городе должна быть своя, это нормально, – миролюбиво откликнулся Артем, снова попытавшись обнять девушку, но она опять торопливо вырвалась, обогнала, схватила за руки и горячо проговорила:

– Нет, и еще раз нет! Тонино существует! Существует по-настоящему! Слышишь?! Я знаю, я видела сны про него, и я чувствую, вот здесь чувствую, что он существует! – Луиза прижала руку к своему сердцу.

– Ладно, пусть существует. Где-то. Но сейчас его здесь, в Донске, нет, и потому вряд ли театр откроется к новому сезону, я только это хотел сказать.

Луиза молча шла рядом, понимая горькую справедливость его слов, а самого Артема вдруг охватило негодование, как если бы он ревновал ее к этому мифическому Тонино, о существовании которого в Донске говорили столько, сколько Артем себя помнил. Но верила, что Тонино – реальный, живой человек из плоти и крови, готовый в любую минуту бросить пачки купюр на разрушенный алтарь театра, одна только Луиза. Даже Сенечка, мечтатель Сенечка, – и тот не верил в существование Тонино!

Тонино считался благодетелем Донска, легендарным богачом из Италии, который якобы однажды, в незапамятные времена, оказался на берегу Донки, восхитился живописной речушкой, но увидел поблизости лишь бедную деревеньку с убогими домишками.

Как гласит легенда, он стоял в своем добротном дорожном костюме, сжимая в руках саквояж из крокодильей кожи, и смотрел на Донку, на почти неоновые лунные пятна, плескавшиеся на поверхности воды, – и не мог оторвать глаз от чудесного видения. Тонино решил, что прервет путешествие и задержится подольше, мечтая окунуться в здешнее спокойствие, напитаться этой скромной красотой, чтобы увезти потом в Италию нежные, смутные отблески воспоминаний. Каково же было разочарование, когда узнал он, что ему не найти пристанища: поблизости нет ни одного дома, где можно остановиться достойному господину, ни даже постоялого двора или ночлежки. Да и города самого нет.

И тогда он принял решение возвести его: заложить улицы, построить дома, храмы и колокольни, а когда Донск принял привычный своеобразный облик, Тонино выделил средства на первый театр, и театр тот стоит до сих пор.

Построили его на деньги итальянца Тонино или нет, но здание, старинное, в классическом стиле, и правда, вызывало в памяти Рим или Болонью. Трехэтажное, с белоснежными колоннами, с нарядной лестницей, ныне ее ступени были выщерблены, разбиты, а кое-где и вовсе отсутствовали, здание театра могло по-прежнему считаться достопримечательностью города. Сюда приходили с экскурсиями туристы, в основном, чтобы послушать городские мифы. Мифология города – отдельный вид искусства, культурная основа каждого места, погрузившись в нее однажды, ее уже невозможно разлюбить. Таинственный, порой пугающий, завораживающий фольклор придает шарм и оригинальность каждому городу, питает его живую душу, создает романтическую атмосферу и флер древности, а иногда дарит славу, которая победно шествует по планете, приукрашивая, тревожа, искажая реальность и создавая современные сказки.

В Донске таких мифов было два: театр и заводская зона. И если первый мог быть справедливо отнесен к доброму и светлому, то заводская зона была окутана темными легендами, мрачноватыми тайнами и неразрешимыми загадками.

Впрочем, с театром тоже связана загадка: едва строительство было завершено и с успехом прошел первый спектакль, едва отгремел шквал аплодисментов и упал занавес, как Тонино уехал, пропал, исчез. По легенде: дал клятву, обещал вернуться, когда будет нужен Донску, – и не вернулся. Но иногда, еще в давние времена, бедняки Донска невесть откуда получали деньги, подарки, и считалось, что дарит их Тонино. Теперь подарки ушли в прошлое: бедных в городе не осталось, уровень жизни был достаточно высок, выше, чем в целом по стране, и никто более не нуждался в помощи богача. Никто, кроме его самого любимого детища, – театра, стойко отражавшего, не без помощи Артема, нападки всемогущего Павла Петровича, который только и ждал момента, чтобы пригнать шар-бабу, да ударить покрепче по молочно-кремовому театральному боку.

Администрация города никакого интереса к искусству не проявляла и даже немилосердно поддерживала стремление мэра снести надоевшее здание с разбитыми окнами и покосившимися дверными проемами, где царили запустение и хаос, а ремонт стоил бы баснословных денег.

Луиза, напротив, жила надеждой, что однажды старое здание будет отреставрировано, придет день, поднимется тяжелый бархатный занавес и на сцене снова начнут играть пьесы. А вечерами у ступеней, как некогда прежде, станут толпиться люди, надевшие лучшие наряды: женщины в длинных вечерних платьях и мужчины в элегантных костюмах, ожидающие начала спектакля. А сама она, в компании Артема, будет смотреть на сцену из ложи бенуара, пытаясь прожить каждое мгновение, волшебное мгновение, пока длится театральная постановка.

Глава 3. За сигаретами

Домой Луиза вернулась поздно, Артем проводил ее до калитки, нежно поцеловал и отправился к себе – завтра предстояло раннее дежурство. Он дежурил по утрам через день. А у девушки, наоборот, нежданно выдался выходной: дошколята отправились в музей за город в сопровождении представителей родительского комитета. И потому она могла остаться дома, выспаться, отдохнуть, подготовиться к будущим урокам и посвятить немного времени любимому дневнику.

Однако едва Луиза проснулась, как поняла, что подготовку к урокам придется оставить на вечер: солнце светило ярко, и неудержимо хотелось прогуляться, побродить по берегам реки, полюбоваться красотой лета, ведь оно в самом разгаре! Чудесный, волшебный июнь, который она так ждала! Когда долгие светлые дни, и короткие, почти такие же светлые ночи, теплые, тихие, нарушаемые лишь пением птиц и стрекотанием сверчков. Когда листья и трава еще не кажутся утомленными зноем, все вокруг дышит свежестью, юностью, жаркий июль еще не вступил в свои права, еще не ударили затяжные дожди августа, и природа, как и люди, наслаждается этим счастьем. Приятная погода в Донске была редкостью, зимой тут морозно, летом излишне жарко, осенью и ранней весной – дождливо. Только май да июнь могли быть с гордостью названы «комфортными», и потому нельзя терять ни минуты в такие дни, нужно спешно покинуть домашние стены и отправиться в зеленый храм, как Луиза про себя называла лесные просторы. Занятия в школах закончились, наступали долгожданные каникулы, остались экзамены у старшеклассников и подготовительные классы для малышей, у которых она и проверяла вчера домашнюю работу. А уже совсем скоро – отпуск, два месяца полной свободы, главный плюс в работе преподавателя! Торопливо позавтракав, Луиза вылила в раковину остатки кофе – никогда не могла осилить всю чашку, – вымыла посуду, вытерла руки висевшим у раковины вафельным полотенцем, пригладила волосы, открыла дверь и спустилась с крыльца, намереваясь немедленно отправиться к реке. Берег Донки был ее любимым местом в городе, она могла бесконечно бродить по набережной, по заросшим травой и камышом отлогим склонам, любоваться на стремительно меняющееся темное зеркало, слушая легкое журчание там, где поток огибал замшелые валуны, примостившиеся на мелководье.

Но не тут-то было! Не успела девушка повернуть за угол, как до нее донесся оклик – Флора, тетка Луизы по матери, выглядывала из окна своей комнаты на первом этаже их деревянного двухэтажного дома. Она накрутила волосы на бигуди и еще не успела снять халат, – всегда просыпалась поздно. Флора не работала, жила на свои сбережения, можно сказать, находилась на содержании у сестры и ее мужа. Впрочем, те не возражали, считая, что родственникам следует помогать, а Флора не пыталась их разубедить. Вообще-то, сказать по правде, звали ее вовсе не Флора, а Елизавета, но став взрослой, она сменила паспорт, а вместе с ним – имя. Не хотела быть как все.

– Луиза! – крикнула Флора, перегнувшись через подоконник, и снова, повысив голос, – Луиза!

Девушка обернулась.

– Ты купила мне сигареты? Ты обещала.

– Ой, – Луиза смущенно прижала руку ко рту, – Прости, совсем забыла! Забегалась вчера.

– Вот, так всегда! Как только что-то нужно для любимой тетки – у тебя слишком много дел, – Флора вздохнула. – И не помнишь, что я находила время, когда ты была ребенком… Ну что ты на меня так укоризненно смотришь! Я одинока, ни детей, ни семьи, ни карьеры, – имею право на плохой характер!

– Давай, схожу сейчас? Хорошо? Или почему ты не хочешь сходить сама?

Флора безнадежно махнула рукой, всем видом выражая оскорбленное достоинство и одновременно некую аристократическую ленность, свойственную жестам людей, давно не работающих и живущих в праздности.

– Ну, ты же отлично знаешь, – чуть театрально произнесла она, – Что я не желаю видеть Альберта. Зачем же спрашиваешь! Туда я точно не пойду, увольте. Поэтому либо тетка сегодня без сигарет, либо шустро дуй в магазин! Надо побыстрее, пока твоя мать на работе, она же не позволяет мне курить. Впрочем, она мне ничего не позволяет, настоящий тиран. Узурпатор в юбке… Неронша, Каракалша, Калигулша!

– Просто она заботится о твоем здоровье, – возразила Луиза.

– А ведь сколько я сделала для нее, – вспыхнула вдруг Флора, погрузившись в ей одной ведомые воспоминания, никто более не смог бы точно сказать, что именно Флора сделала для Натальи.

Совсем юной она покинула Донск, оставила сестру и родителей и отправилась на учебу в столицу, где и прожила долгие, полные угрюмой печали годы и не обзавелась ни жильем, ни знакомствами, ни семьей. Луизе казалось, что Флора была слишком сложной, необычной, и потому большой, внешний мир не принимал ее, словно выталкивал обратно, призывая вернуться в Донск. В Донске все было родным, знакомым, доброжелательным. Все жители – дети Донска, и он одинаково любил каждого, даже странных, немного чокнутых, как тетя Флора.

– И почему ты забыла купить мне сигареты? – плаксиво добавила тетка. Что такого важного случилось с тобой вчера? Опять куда-то перенеслась в пространстве? Или кого-то увидела?

– Нет, – Луиза покачала головой. – Работы проверяла, потом звонили родители. Сегодня же экскурсия у ребят, ты помнишь? Я рассказывала.

Флора покачала головой, она никогда ничего не помнила и все, не относившееся к ней лично, нисколько не интересовало ее.

– Так вот, ребята уехали. Родители волнуются, вчера много звонили, задавали вопросы. Потом засиделась с дневником, писала о театре. Ты же знаешь, когда касается театра, я могу выпасть из жизни надолго! А совсем вечером пришел Артем, позже, чем обычно, я и не ждала его. Мы пошли гулять и как-то заболтались, давно не виделись, столько хотелось рассказать!

– Давно не виделись, целых два дня, – язвительно вставила Флора.

– Нам и это много, – рассмеялась Луиза. – Мы обычно каждый день встречаемся.