Рид. Новые горизонты

Все наше с ним общение сводилось к обмену видеофайлами по электронной почте. Письма приходили с записанным сообщением, но никаких онлайн-конференций. Хотя в мире людей технологии развивались быстрыми темпами. Здесь даже свет и другие электрические приборы и приспособления в некоторых домах и квартирах зажигались от голоса или хлопка в ладоши. Здесь можно было управлять бытовой техникой с работы с помощью мобильного телефона или других гаджетов. И при всех этих возможностях я почему-то не могла поговорить с папой в режиме реального времени. Дедушка и бабушка давно привыкли к этому и считали такой порядок вещей нормальным.

Однажды, после очередного видеофайла от папы, я рассказала о проблеме своей подруге из университета – Сьюзен Ревельстоун. Она обещала помочь во всем разобраться.

Со Сьюзен мы познакомились, когда мне было необходимо записаться на какой-нибудь факультатив, чтобы сильно не отличаться от других студентов. В Эдинбургском университете было принято, чтобы молодые люди увлекались чем-то кроме учебы, общались со сверстниками, находили новых друзей и самоопределялись. Поэтому я решила расширить сферу интересов, но с головой погрузиться в студенческую жизнь мне не удалось. Я не люблю вечеринки и другие подобные сборища, ставящие своей целью напиться и проснуться с головной болью от похмелья. Несколько подобных мероприятий мне все же пришлось посетить, но так как напиваться и более тесно знакомиться с молодыми людьми не было моей целью, то пришлось смотреть на все это студенческое веселье на трезвую и рассудительную голову. В результате меня приняли за «ботаника» и посоветовали клуб «Нубских умников». Вот там я и познакомилась со Сьюзен Ревельстоун.

Так как кроме учебы заниматься было нечем и, кто такие нубы, я тогда не знала, то отправилась на заседание клуба. На территории университета довольно много небольших особняков, где проводились занятия, устраивались общежития для студентов и преподавателей, а также сдавались помещения для разных общественных организаций.

Клуб «Нубских умников» располагался на цокольном этаже небольшого особняка. Помню, как Сьюзен усмехнулась, увидев меня. Девушка честно призналась, что не ожидала, что я все-таки приду. Эта честность немного подкупала. Как в мире магии, так и в мире людей слишком многие предпочитают утаивать, недоговаривать и скрывать истинные чувства и нужную информацию. Видимо, мир так устроен и даже магия не может это изменить.

По плохо освещенной и скрипучей лестнице я спустилась вслед за Сьюзен, и моему взору открылась большая комната, в центре которой стояли три потрепанных дивана. Вдоль ближней стены располагались шкафы, заставленные не книгами, а какими-то коробками и металлическими деталями. Тусклое освещение не позволяло более внимательно рассмотреть содержимое полок. Большую часть комнаты занимали столы с компьютерами, за которыми сидели ребята.

– Не думал, что ты придешь, – сказал лохматый, будто лев, парень, отвлекшись от монитора.

– Почему? – искренне удивилась я тогда.

– Ты совсем не похожа на умника…

– Зато смахивает на нуба, – парень с длинными волосами быстро окинул меня насмешливым взглядом. – Точно нуб.

– У тебя как с железом? – Сьюзен указала на диван и плюхнулась на ближайший.

– С чем?

Так я познакомилась со Сьюзен Ревельстоун и ее компанией. Заседания клуба проходили по вторникам и действительно были скучными, там говорили обо всем и ни о чем конкретно. Несколько раз я исправно приходила на эти малоинтересные сборища и ждала, когда Сью и некоторые из ее приятелей «расколются». То, что ребята что-то скрывают, было ясно без слов. Достаточно было внимательно наблюдать за ними, чтобы понять, что для тайных сообщений на людях они используют специальные словечки и мимику. Это напомнило о нашем с Лукой языке жестов.

После празднования Дня святого Андрея Первозванного Сьюзен пригласила меня на закрытое заседание клуба. И вот здесь все было по-другому. Народу было мало, разговоров тоже, зато никогда не смолкало щелканье мышкой и цоканье клавиш клавиатур. Во все дни, кроме вторника, здесь работали хакеры университета. И как оказалось, невысокая и смешная Сьюзен была одной из лучших среди девушек-хакеров.

Главенствовал в клубе ее старший брат, Генри Ревельстоун. Невысокого роста, как сестра, зато с копной длинных волос. В этом году он оканчивал учебу в университете и уже выбирал, в какую из компьютерных фирм пойти работать. Но перед получением диплома он с ребятами решил оторваться и вскрыть пару интересных серверов.

– Ничего серьезного, главное, без фанатизма, – ответила мне тогда Сьюзен на вопрос о законности всех этих действий.

Компания у хакеров подобралась весьма примечательная. Тут были действительно отличники-ботаны, которые ничего, кроме учебы, не замечали вокруг. Были и раздолбаи по жизни, которые неизвестно как и зачем поступили в университет. Были и те, кто успевал и учиться, и работать, и отдыхать. Со всеми этими ребятами и девушками, которых в клубе было катастрофически мало, я познакомилась тем вечером и подружилась.

К началу мая, когда в Эдинбурге отмечается праздник огня Бельтайна, я уже была своя в клубе «Нубских умников». И это притом, что в компьютерах я разбиралась крайне плохо, зато умела концентрироваться на домашнем задании не только для себя, но и для многих хакеров. А это было не так-то и легко: сидеть на старом, потрепанном диване и писать рефераты, слушать постоянное щелканье мышек и кнопок клавиатур, выполняя задания по учебе. Но постепенно этот шум превратился в привычный фон и я даже стала понимать, о чем говорят ребята. И еще я узнала, кто такие нубы.

Вечеринки, которые устраивала Сью с приятелями, были куда интереснее и смешнее, чем те, на которых мне удалось побывать осенью. Ребята оказались ценителями национальных праздников, хотя не все из них были шотландцами. Так, праздник Бельтайн мы встречали на улице, пока не проголодались и не переместились в один из уютных пабов, расположенных в старом городе. Оказалось, что совсем необязательно напиваться вусмерть, чтобы быть принятой в компанию. Брат и сестра Ревельстоун с пониманием отнеслись к моему тогда трезвому поведению. Видимо, решили, что я в завязке после бурной молодости. Объяснять им я ничего не стала. Даже любитель хакерства на грани противозаконности, Майкл Шос, и тот отстал от меня, особенно после обещания рассказать ему о своем прошлом. Дело в том, что Майк так ничего и не накопал про мое детство и юность, никаких фотографий и постов в социальных сетях. Все, что могло просочиться в мир людей, давно было удалено из серверов еще много лет назад. А уж когда я уехала из мира магии, так безопасники еще раз проверили ресурсы Интернета, чтобы ничего не могло вывести людей на мир магии. Чтобы не разжигать в Майке ненужный интерес к своей персоне, я просто сказала, что родом из России. На что он пробурчал: «Россия – это вам не Европа», – и прекратил открыто интересоваться моим прошлым.

Прошлое должно было остаться в прошлом.

В новой жизни в мире людей у меня появилась подруга и еще пара приятелей. Вот они-то и натолкнули меня на мысль проверить видеофайлы и проследить, откуда именно приходят сообщения от моего папы.

Сьюзен подключила к делу старшего брата, хотя и сама прекрасно разбиралась во всех этих компьютерных штучках. Но, как говорится, одна голова хорошо, а две – лучше. Вместе с Генри они выяснили, что часть полученных в течение года файлов созданы в одно и то же время.

– Сняли кино, смонтировали и высылали тебе мини-сериал под названием «Привет, дочка», – Сьюзен тогда поправила свои маленькие очки и усмехнулась. – Это точно сериал, но для тебя одной.

Мы тогда сидели в ее небольшой квартирке на втором этаже недалеко от университета. Из окна открывался вид на Эдинбургский замок. Это было мое любимое сооружение в столице. И гораздо комфортнее было разглядывать его, чем видеть полный сочувствия взгляд подруги.

– Ты уверена? – множество вопросов роились у меня в голове. Подруга так посмотрела на меня, что мне почти стало стыдно за недоверие. Почему почти? Воспитание в семье Роговых просто так не проходит, даже если по паспорту ты уже Мак Кенси.

– И это мне говорит человек, который участвовал во взломе университетской базы данных по физике? – в тон произнесла Сьюзен.

– Я ничего не взламывала, – сразу принялась я все отрицать.

– Ну конечно, – подруга даже и не думала скрывать сомнение в голосе.

– Да. Я только на стреме стояла, пока вы, ботаники и зануды, ломали серваки, – тихо добавила я.

– Именно. – Сью была довольна. – Смотри, – она открыла несколько файлов на никогда не выключающемся компьютере, после чего стала показывать файлы, нарезанные кусочки для видео. – Мы все неоднократно проверили. Пришлось подключить к этому Майкла, но это того стоило. Ты не против? – немного смущенно спросила она.

– Нет. Но вы вроде как разбежались. Или я чего-то не знаю?

В ответ Сьюзен только промычала что-то нечленораздельное и быстро вернулась к теме видеофайлов. По тому, как она рьяно доказывала, что многие файлы сняты в одно и то же время, какую аргументацию предлагала, как нервно поправляла оправу очков, у меня сложилось впечатление, что их отношения с Майклом продолжаются.

Лезть в ее личную жизнь я не собиралась. Тем более что разобраться в хитросплетениях умозаключений будущих системных администраторов было иногда трудно. Я просто поверила профессионализму Сьюзен и наняла очередного частного детектива, чтобы выйти на след родителя. Одновременно с этим Генри запустил какую-то программу по обнаружению Патрика Мак Кенси. Все расходы оплачивала я, благо прабабушка Зоя оставила мне весьма щедрое наследство. К тому же мне приходили проценты с маминого счета, и еще я немного играла на фондовых биржах. Серьезным игроком в этом не стала, но на карманные расходы и оплату учебы хватало.

(Angelica Rivera – Para Llegar)

Машину, в которой я ехала в Каракас, начало немного трясти. Водитель тихонько ругался, думая, что я не понимаю язык. Но моих познаний испанского все же хватило, чтобы понять, что дороги давно не ремонтировали и они пришли в негодность. И это ведь дорога от международной воздушной гавани в столицу. В каком же состоянии остальные транспортные пути Каракаса?

– Сеньорита, мы почти приехали, – на неплохом английском обратился водитель-венесуэлец. Он сделал радио погромче и начал напевать незатейливую песенку. В текст песни я особо не вслушивалась, но смысл был понятен: любовь и прочие дела. Испанский и итальянский языки весьма похожи, многие слова и грамматические конструкции были типичными. Потому я рассчитывала быстро выучить испанский до сносного уровня повседневного общения.

Итальянский я знала благодаря своему лучшему другу детства – Луке Лукиани. Боль от его потери никуда не ушла, но с годами перестала быть такой острой. Временами меня охватывала грусть при воспоминаниях о друге. Но это уже не было то черное, мрачное нечто, что затягивало в море боли и утраты, как сначала. Теперь грусть была светлой, с легкой печальной улыбкой. Луку я вспоминала именно таким, каким он был всегда: веселым, жизнерадостным, озорным, а не тем, каким я его увидела перед классом магистра Салтуновой пять лет назад.

И хотя моей вины в смерти друга не было, чувство упущенной возможности все изменить присутствовало. Сколько бы раз я не уговаривала себя, что в смерти Луки виновата его девушка, Антонина Тишо, все же… Если бы я тогда действовала активно, если бы стремилась разобраться с Кликой и Приспешниками мамы, устроившими ранее Заговор, если бы внимательно пригляделась к однокурсникам… Как много «если бы». История не знает сослагательного наклонения. Она изучает прошлое, не имея возможности его изменить.

Семейство Лукиани я навещала несколько раз после трагедии с Лукой. Но это было до смерти прабабушки Зои. После уже никто не мог перевести меня через портал в мир магии. Летать же самолетом через пол-Европы из Шотландии в Италию под взглядом безопасников было еще то удовольствие. Лукиани продолжали заниматься магией и наукой, и разговоры в их имении велись только об этом да о жизни членов семьи. Каждый раз, когда я была в Риме у них в гостях, чувство вины за смерть Луки становилось острее. Хотя никто из итальянских магов ничего не говорил. Не было даже намека. Мама Луки всегда с радостью принимала меня в палаццо Лукиани. Женщина, потерявшая сына, всегда искренне интересовалась моими делами. Может, это было связано с тем, что она стала бабушкой. Да, у Луки и Тони родился сын. Конечно же, при первой возможности семейство Лукиани забрало ребенка у Тони. Негоже малышу расти в тюрьме.

Не знаю, расскажут ли они ребенку, что именно его мать виновна в смерти отца, или придумают какую-нибудь отговорку. Это дело будущего. Далекого будущего.

Несмотря на все это общение, стена отчуждения между мной и миром магии росла. Вскоре я решила, что лучше вообще оставить прошлую жизнь в прошлом. Так было лучше и легче.

С Кайсой и Свеном Олбу я тоже давно не общалась. Наш крайний разговор с Кайсой состоялся в парке у Эдинбургского замка, и его нельзя было назвать дружеским. Подруга приехала посмотреть, как я устроилась, но на деле собиралась уговорить вернуться в мир магии. Она не хотела слышать ни один из моих аргументов. Кайсу не интересовала местная жизнь. Она отказывалась верить, что в мире людей я останусь навсегда. Разговора не получилось. Мы здорово поссорились и наговорили друг другу много гадостей. Потом пришло осознание, раскаяние, но Кайса уже уехала. Просить прабабушку Зою передать письмо с извинениями я не стала. Может, и глупо, но, вспомнив слова подруги, решила, что пусть все будет так, как будет. Через пару месяцев я все же написала письмо, но ответа от Кайсы так и не получила. Не знаю, может, она обиделась сильнее, чем я представляла, а может, прабабушка ничего не передала.

Разрывом связи с миром магии родственница была довольна. Она не уставала повторять, что от магии одни только проблемы. По этому поводу мы с ней спорили и не один раз. К тому же прабабушка Зоя раз за разом отмалчивалась по поводу экспедиций моего отца, которые сама же и финансировала. Что за интерес был у нее в мире людей? При ее жизни мне так и не удалось это узнать. Единственный, кто мог помочь разобраться в этом вопросе, – это мама. Но она находилась в лечебнице Лукреции. Состояние ее не менялось. Уже пять лет Анна Рогова была без сознания после неудачного заговора. Потому разбираться со всеми недомолвками приходится самой.

Мысль о том, чтобы попросить о помощи дедушку Сергея и бабушку Агату, мне даже не пришла в голову тогда. Мы не общаемся. Точнее, они со мной.

Они очень разозлились, узнав о моем переезде в Шотландию. А уж когда им стало известно, что я сменила фамилию, то они вычеркнули меня из своего завещания. Я, признаться, этому была только рада, так как их желание поставить маму, а потом и меня во главе заговора против Коллегии Девяти магов Европы мне совсем не нравилось. Об их грандиозных планах по захвату власти с помощью диктатора из семейства Роговых и создании свиты приближенных я узнала, еще когда училась в школе магии[2 - См. «Рид. Почти каникулы».]. Тогда желание заниматься политикой и интригами у меня пропало напрочь. Старшие Роговы это не оценили, впрочем, как и тетя с дядей.

Выгнать из семьи дедушка Сергей и бабушка Агата меня не могли. Такое способен сделать только самый старший, а ей до недавнего времени являлась прабабушка Зоя. Хотя возможно, что теперь я уже и не числюсь в магическом семействе Роговых. Ведь дедушка стал самым старшим. К тому же, уверена, что дядя с тетей подлили масла в огонь. Они никогда не забудут, что я сделала с их сыном, со своим двоюродным братом.

Только прабабушка Зоя была довольна моим решением сбежать из мира магии. Потому не удивлюсь, если выяснится, что письмо Кайсе она не передала, а оставила в кипе бумаг. Родственница стремилась всеми силами оборвать все связи между мной и миром магии, хотя сама поступала с точностью наоборот. Благодаря нашим с ней разговорам, а потом и найденному ее дневнику я узнала, что папа пользовался ее помощью при организации первых экспедиций. После выяснила, что целью этих экспедиций были поиски магических артефактов, способных накапливать магическую силу и даже открывать порталы между мирами. А еще там была информация как об уже известных и тщательно охраняемых безопасниками порталах, так и о предполагаемом нахождении потерянных точек перемещения.

Экспедиции проводились задолго до заговора, который устроила мама. Почему она не могла провести папу в мир магии раньше, я пока не знаю. Зато в дневнике прабабушки есть косвенные улики, что папа все же получил магическую силу и даже пользовался ею. «Операция Прометей» работала. Все это было очень неожиданно. Одно дело – предполагать такой вариант, и совсем другое – знать, что передача магической силы между магом и человеком возможна. Полученная информация наталкивала на ряд вопросов, главным из которых являлся: когда именно папа получил магию: до моего рождения или после?

Прабабушка так и не рассказала, почему при всей нелюбви к магии она помогала папе. Впрочем, она умолчала не только об этом. После того как я вступила в права наследства, мы вместе со Сьюзен приехали в Париж. Я ничего не говорила ей о магии. Да и зачем? Подруга знала, что в столице Франции живет моя престарелая родственница. Уверена, что они с ребятами даже пробивали информацию про прабабушку Зою по своим хакерским каналам. Так как родственница с миром магии почти не соприкасалась, то и найти что-то интересное у них вряд ли получилось.

Среди прочих бумаг я нашла дневники Зои Роговой. И пока я разбиралась с записями родственницы, подруга занялась особняком, в результате чего были обнаружены потайные помещения, о существовании которых я, к слову сказать, не имела ни малейшего представления. Правда, для того чтобы добраться до тайников, нам пришлось разрушить некоторые стены.