Мой личный монстр

Глава 15

Выполнив все, что задумал, я поехал домой, даже не представляя, что можно ждать от двух закадычных подружек в депрессии с целым баром алкоголя. «Надеюсь, хотя бы стриптизеров не догадались позвать?» – промелькнула мыслишка, которой я усмехнулся, представив двух накаченных мужиков, танцующих у меня на барной стойке. Ну и фантазия у тебя, Егоров.

Я открыл дверь и удивился. Девочки чинно мирно пили чай.

– Неужели алкоголь в баре кончился? – спросил я, кивая на чашки с чаем.

Подруги глянули на меня хмуро и я, подняв руки, ретировался.

На самом деле, хотелось остаться с Олесей наедине, но не мог же я выгнать ее подругу. Потерплю.

Как оказалось, терпеть следовало недолго, буквально минут через десять снизу донеслось «До свидания, Максим» и хлопнула входная дверь.

Я спустился в гостиную, кинув недовольный взгляд на Олесю.

– В следующий раз, прежде чем открыть дверь, зови меня.

Олеся кивнула и подошла ко мне.

– Я не подумала, прости, – и закусила губу. Да твою ж мать!

Я резко прижал девчонку к себе.

– Еще раз закусишь губу, – ласково начал я ей говорить на ухо, пуская свои руки в вольное странствие по ее спине и бедрам, – изнасилую на месте.

Девчонка подняла на меня удивленный взгляд и изогнула бровь.

– Так? – тут же продемонстрировала она свои возможности.

Я тихо выругался, подхватив ее под попу. Чтобы не случилось, я сейчас закончу начатое.

Олеся

Макс схватил меня, а я тут же обвила его ногами. Не теряя времени, он потащил меня наверх, видимо решив, что диван не счастливый и не стоит ему больше доверять.

В спальне он, не церемонясь, кинул меня на кровать, стаскивая футболку. Я заворожено смотрела на его накаченный торс, прикидывая в уме, сколько времени он посвящает спорту.

Мой монстр с горящими глазами надвигался на меня. Нависнув надо мной, он стянул с моих волос резинку, рассыпав их по плечам. Затем приподнял меня, стягивая с меня свою же футболку.

Когда между нами стало меньше преград, я процарапала ногтями дорожку на его груди, спускаясь ниже к ремню. И как только я дошла до пряжки, мы услышали звонок в дверь.

– Нет, это не может быть правдой, – выдохнул Макс, упираясь лбом в мое плечо.

А я рассмеялась. Судьба-шутница решила снова выдать нам испытание.

– А давай не будем открывать? – спросила я, вернувшись к ремню.

– Давай, – прошептал Макс, а затем покачал головой, – нет, надо.

Он отполз от меня, встряхнул головой и пошел вниз.

Я с воем упала на кровать. Кто бы там не был, я тебя ненавижу.

Как ни странно, Макс не возвращался, хотя голоса я услышала только в самом начале. Я посидела еще минут пять на кровати, и, натянув футболку, пошла следом за ним.

Макс сидел на диване. И мне не понравилась ни поза, ни его лицо. Я проследила за взглядом парня и увидела коробку на журнальном столе. С некоторых пор у меня аллергия на коробки, и эта явно не собиралась стать исключением.

– Что это? – кивнула я головой на предмет.

– Тебе посылка, пляши, – процедил сквозь зубы парень. Затем подошел к бару, налил в бокал виски и одним глотком все выпил.

Я устало опустилась на диван.

Макс взял телефон и ушел с ним куда-то в недра квартиры.

А я продолжала смотреть на коробку с комом в горле. Я видела как раздражает Макса вся эта ситуация и это было невыносимо. Мало того, что страдаю я, так еще и моему монстру приходится жить на пороховой бочке.

В голове закрутился рой мыслей о моем преследователе. Почему просто не сказать, что ему от меня надо? Почему он не предпринял никаких попыток к сближению, когда был у меня дома? Ему нравится упиваться моим страхом?  Так страх скоро кончится, ему на смену приходит пустота.

Через несколько минут вернулся Макс.

– Сейчас приедет Витя, не трогай коробку, – бросил он мне, усаживаясь на барный стул.

Я кивнула, затем, не выдержав, подошла к парню. Я обняла его руками со спины, прижимаясь к нему телом. Ничего не говорила, просто стояла вот так рядом.

Макс развернулся ко мне лицом, притянул к себе, зажав коленями мое тело, и прошептал:

– Я тебе обещаю, мы его поймаем.

Я кивнула. Хотелось верить, но мне казалось, что мой личный фильм ужасов без хэппи энда, не было даже надежды, что когда-то я смогу спать спокойно.

Макс пододвинул к себе бутылку и стакан, плеснул в него янтарный напиток на самое дно и протянул мне.

– Пей.

Я помотала головой.

– Я не люблю виски, тем более в чистом виде.

– Пей, – уже с нажимом повторил парень.

Я взяла бокал и одним глотком покончила с напитком. Горло сразу обожгло, на глаза выступили слезы. Но через несколько секунд я почувствовала, как по телу разливается приятно тепло. Оно как паутиной укутывало меня, казалось, будто я в коконе, и все заботы и проблемы остались вне него.

Я подняла глаза и улыбнулась.

– Спасибо, – прошептала я.

Макс кивнул и погладил меня по голове. Я как кошка прильнула к нему без какого-либо сексуального подтекста. Просто мне стало уютно и надежно.

Максим

Как же я ненавидел себя за неумение сдерживать гнев. Я был сейчас чертовски зол, что не могло не отразиться на моем Олененке. Какие-то минуты – и уже не я, а она меня успокаивает. Глаза виноватые, и наверняка эти дурацкие мысли в голове «она мне мешает». А по факту я злюсь больше всего на себя, что я бессилен, что не могу защитить, уберечь ее от всего этого. Хочется спрятать ее в каком-нибудь бункере и чтоб никто не достал. Но нельзя.

Стоит, прижалась ко мне, не соблазняет, а именно жмется, как ребенок. От этого чувство всепоглощающей злобы накатывает вдвойне. Я уже готов не спать ночами, только побыстрее бы разобраться.

В чувство меня привел звонок в дверь.

На пороге стоял Витя – злой и осунувшийся, явно мало спит.

– Ну, что, 33 несчастья, как же вы мне надоели, – по-доброму бубнит на меня. В прихожую вышла Олеся, глаза покрасневшие, но держится.

– Здравствуйте.

– Привет, жертва психопата, – приветливо кивает ей следователь.

Я нахмурился, его напоминание как ножом по сердцу. Но Олеся ничего, даже улыбнулась слегка.

Витя пропустил к коробке сапера, чтобы исключить взрывоопасность предмета внутри.

– Что с баром? – спросил я, пока сапер изучал подарок.

– Камер нет, обломался мой виски, – удрученно произнес следователь, – но бармен припомнил мужчину, который пил за барной стойкой, подходящего под наше описание. Время тоже совпадает.

– Сможет фоторобот сделать? – мелькнула надежда. – Нам же главное его опознать, остальное дело техники.

– Твоим убойным отделом издалека воняет, – поморщился Витя. – Сразу все в оборот. Схватить, связать, пытать.

– Вот не надо, – возмутился я, – пытать – это не ко мне. Так что?

– А ты в убойном отделе служишь? – спросила вдруг молчавшая до этого Олеся.

Я удивленно обернулся. А она не знала? Хотя, речь про работу особо не заходила.

– Служишь? Настоящее время? – удивился Витя.

Я перевел тяжелый взгляд на него, давая понять, что я еще не откровенничал с девушкой.

– Служил, – поправил я Олесю. – Так что?! – уже с напором обратился я в Витину сторону.

– Он сказал, что у него память на лица отвратительная, да и не видел он его толком, очень много людей было в тот день, лица смешались. Единственное, что он запомнил – это шрам на тыльной стороне ладони. Олеся, вам знакома такая примета?

Олеся потерла виски, напрягая память.

– Мне кажется, я где-то это видела, но не могу вспомнить у кого. Но точно не часто, иначе я бы запомнила.

– Олеся, давайте вспоминать вместе, начнем с вашей работы. Кто у вас там работает из мужчин, подходящих под возраст?

Девушка прикрыла глаза.

– Начнем с пропускного пункта – там у нас сидит дядя Леша, ему лет под 50. У него двое детей – Василиса и Данила, приятный мужчина. Кстати, – повернулась ко мне девушка, – я ездила в Китай и привезла для его детей мазь хорошую от ран, а то они у него вечно с разодранными коленками на работу приходили, и забыла отдать, – Олеся виновато улыбнулась. – Надо будет ему завести как все закончится.

– Его проверяли, чист – кивнул Витя. – Дальше.

– В отделе трое – Игорь, Стас и Дима, им всем около 35-40. Игорь женат, лет 5 уже, красивый и веселый. Любит розыгрыши.

Я напрягся. Все это походило на розыгрыш, очень хреновый, но, возможно, розыгрыш.

Витя перехватил мой взгляд.

–Он сейчас в отпуске, так что сомневаюсь.

Олеся кивнула и продолжила.

–Стас, замкнутый, нелюдимый, редко отдыхал с нами. Мало чего про него знаю.

– Ну, с первого взгляда мы ничего подозрительного не нашли, но проверим поглубже, он подошел бы под картину маньяка, – что-то записал в своем блокноте Витя.

– Про Диму сложно что-то сказать, он устроился за неделю до моего увольнения, – пожала Олеся плечами.

– Вот он у меня вызвал больше всего вопросов, – кивнул следователь, – я, пожалуй, проверю его алиби на время издевательств над автомобилем. Да всех, собственно, проверю. – Кто еще?

– Да больше никто, – пожала плечами девушка, – с остальными отделами мы особо не общались, в бухгалтерии одни девушки. Конечно, там много народу работает, но точнее я никого не знаю.

– А не на работе? – спросил Витя.

Олеся задумалась. Затем коварно улыбнулась.

–Макс, – показала на меня рукой, – вообще мало чего знаю про эту личность.

Я сощурил глаза.

–Его тоже проверим, – усмехнулся Витя, – чем черт не шутит! Ну, а еще кто-то?

–Бывший молодой человек, если только, но он занимается бизнесом, вечно в командировках, да и расстались мы по обоюдному согласию. И да, у него точно нет шрама.

Меня почему-то зацепило ее полное знание тела своего бывшего молодого человека, хотя, я понимал, что это глупо.

– Больше никого не вспомнила, извините, – пожала девчонка плечами.

– Не густо. И практически все нам известно, -вынес вердикт следователь.

Я застонал. Да что ж это такое!

– Все готово, коробка безопасна, – донеслось из гостиной от сапера.

Мы прошли в помещение, и я потянулся к упаковке. В коробке лежала мягкая игрушка – какая-то нелепая кошка. Я повертел ее в руках, на что получил от следователя немой укор.

– Что? Еще скажи, что вы с мягкой игрушки сможете отпечатки снять.

Игрушка как игрушка, не записки, ничего такого. Я подошел к столу, достал нож и вскрыл мягкое тельце. Я так и думал. Внутри что-то был. Что, интересно? Жучок?

Схватив пакет, я вытащил им из недр ваты флешку. Снова, а он не оригинален.

Я повернулся на следователя, тот молча кивнул, и я вставил флешку в ноутбук.

Олеся зажмурилась, но потом взяла себя в руки и приоткрыла глаза.

«А я, оказывается, слегка растолстел, пора усилить физические нагрузки и, действительно, меньше жрать» – мелькала у меня в голове мысль, пока я смотрел на то, как я веду за руку девушку к машине возле кафе, а она исподлобья на меня смотрит. Злится, что я достаточно грубо забрал ее тогда. Ну да,  у меня как раз судьба решалась, я был нервным. Потом мы уехали на машине, а дальше тишина. Я уж было подумал, что видео кончилось, хотя какой в нем был посыл? Но неожиданно ноутбук ожил противным электронным голосом.

«Я же тебе говорил, что ты только моя, а ты не слушаешься, чем очень меня расстраиваешь. Похоже, нашу встречу придется ускорить, а тот упрямый мужчина должен умереть, ты же понимаешь это?» И тишина.

Я видел панику Олеси на лице, еще немного и она начнет закрывать меня в этой квартире. За себя страшно совсем не было, сказались годы службы и злость, а вот за нее я опасался. Он подбирался все ближе, и уже идея с бункером не казалось мне тупой.

– Ты что, не видел, что за тобой следили? – отмер следователь. – Вот ты лошара.

Почему-то его юмористический упрек вернул меня в реальность, в которой я не собирался прятаться, а решил действовать. Я проигнорировал его выпад, раздумывая о том, что можно сделать. В первую очередь, хотелось защитить моего Олененка, и не только от физического воздействия, но и от морального давления. Все посылки теперь не будут до нее доходить, информацию тоже буду фильтровать. Если она будет спокойнее, мне будет легче сосредоточиться, и взять контроль над ситуацией в свои руки.

– Витя, за квартирой нужна охрана, в нашем доме только муляжи охранников работают.

Витя кивнул, видимо тоже пришел к этому мнению.

– Я уже отправил своих бойцов выяснить, кто заказал посылку в службе доставки, но, изучив противника, я почти уверен, что там ничего не будет. Хотя, многие прокалываются как раз на такой ерунде, – меланхолично добавил следователь. Затем он развернулся к Олесе, которая молча стояла, уставившись в одну точку.

– Олеся, не переживайте, вы под надежной охраной, но еще люди не помешают, если он рискнет еще раз сюда сунуться. Засада – это хорошая вещь. А вы слушайте Макса, он знает, как нужно действовать в таких ситуациях. У него опыт огого.

Девчонка молча кивнула, мне показалось, что она держится из последних сил, чтобы не удариться в истерику. Ну, ничего, она сильная, я ее отвлеку.

Следователь направился к двери. Обувшись, он обернулся ко мне.

– Не недооценивай его, это не просто больной псих, это псих с подготовкой, он умен и возможно имеет отношение к органам или армии. Будь осторожен и не пори горячку.

Витя сказал все тихо, чтобы девчонка не услышала. Я лишь молча кивнул, понимая, что холодная голова здесь нужна как никогда. Бойся, тварь, расчетливого, холодного гнева бывшего мента.

Глава 16

Я вернулся на кухню, бросая взгляд  на Олесю. Она выглядела потерянной и разбитой.

– Ты как? – тихо спросил я ее.

– Нормально, – пожала она плечами.

Нормально она. Лучше бы кричала, истерила, эмоции выплескивала, чем вот это «нормально».

– Не депрессуй, все будет в порядке, – я подошел к ней вплотную.

– Почему ты ушел из убойный отдела? – вдруг спросила она меня, подняв свои бездонные глаза.

Я вздохнул.

– Так сразу и не рассказать, – постарался я улыбнуться.

– Понятно, – резко ответила девчонка и собралась уходить с кухни.

Я схватил ее за руку, притянув к себе.

– Это долгий рассказ, малыш. И, наверное, не самый веселый.

– У нас есть время, другой разговор, если ты не хочешь рассказывать.

Ну, вот что с ней делать? Стараешься, оберегаешь, а она сама душу всю вытряхивает.

– Хорошо, – кивнул я головой, – сейчас сделаю нам с тобой чай и все расскажу. Но если ты начнешь зевать в середине истории – сама виновата, я предупреждал.

Она улыбнулась и села на диван, ожидая чай и историю моей жизни.

Я подвинул Олесе чашку, помешивая свой чай и задумываясь о том, с чего начать. Девчонка заерзала на диване, давая мне понять, что ей невтерпеж. Я улыбнулся, положил ее ноги к себе на колени, и, поглаживая ее тонкие щиколотки для успокоения, начал.

– Начать стоит с моего детства. Меня растили мама и бабушка, типичная ситуация, на самом деле. Мало того, что жили мы бедно, как большинство детей девяностых, так еще и в одном из неблагополучных районов. У нас на улице было нормой, если ты не дошел до дома в целости и сохранности. Гопники, пьяницы, наркоманы – вся эта шушара, казалось, обитала именно рядом с нами.

Несмотря на это, мои мама и бабушка были интеллигентными и какими-то хрупкими. И нас как-то не трогали, их даже слегка уважала местная падаль. Но все равно я рос под прицелом преступности и к годам 12-13 я начал к ним присоединяться.

Я посмотрел на Олесю. Она сжимала в руках чашку, смотря куда-то вниз. Услышав, что я замолчал, подняла на меня взгляд.

– Что дальше? – тихо спросила она.

Убедившись, что ей действительно интересно, я продолжил.

– Сначала было мелкое хулиганство, я бы даже сказал шалости. Начал курить за гаражами, потом разбивали окна из рогаток, таскали с прилавков отвернувшихся продавцов сигареты и всякие сладости.

– Пока ничего страшного не слышу, – усмехнулся Олененок, – большинство мальчишек проходят через это.

Я улыбнулся.

– Это да. Потом на меня обратили внимание участники некой банды. Предложили поучаствовать в нескольких делах за неплохой такой гонорар. Такую сумму мама с бабушкой на двоих получали за полгода, примерно. У меня, конечно, загорелись глаза, и я решился на криминал. Даже в те годы я понимал, что это уже серьезно и если что, меня могут посадить. Но от этого моя крутость в моих же глазах даже повышалась. Дурак был, – усмехнулся я.

Олеся погладила пальцами мою руку.

– Ты же совсем ребенком был, это нормально, – тихо сказала она.

– Да, нормально. Нас ждало ограбление квартиры. По факту от меня требовалось только стоять на стреме этажом выше. На улице должен был быть еще кто-то.

Я задумался, вспоминая то время. Те условия, в которых мы росли, диктовали свои требования. Как много решает среда, как много решает социум. Мои родные хотели оградить меня от этого, но это сложно сделать, когда все вокруг пропитано криминалом.

– Знаешь, – вдруг переключился я, – те дети, которые росли с отцами, были меньше подвержены этому течению улиц. Я рос без отца, на все мои вопросы о нем мать отвечала мне банальными фразами: «Твой отец был хорошим человеком, просто не сложилось». Я ненавидел этого «хорошего человека», когда мои одноклассники в выходные ездили с отцами на рыбалку, а я курил со всяким сбродом за гаражами, опуская свою жизнь на дно.

Олеся поставила чашку на стол и прильнула ко мне.

– Ты участвовал в ограблении? – тихо спросила она меня, вернув к теме рассказа.

Я усмехнулся.

– Кто бы что ни говорил, но судьба иногда подкидывает такие переломные моменты в жизни, что не в одном сериале не могут придумать. Как, например, с тобой, – поцеловал ее макушку, вспоминая, как мы с Артемом звонили к ней в квартиру ночью, и ее осторожное «Кто?» Кто бы тогда мог подумать, во что выльется то дело.

Я почувствовал, что девчонка улыбается, прижимаясь ко мне теснее.

– А я не верю в судьбу, мне кажется, мы сами определяем свое будущее. Но то, как вы вломились тогда в мой дом, внесло сомнение в мое философское виденье мира. Вы кстати задержали преступника? – вдруг подняла на меня голову Олеся с неподдельным интересом.

– Да, задержали. Когда этому горе бандиту рассказали, что его палили через окна, он очень сокрушался.

– Действительно, представляю как ему обидно, – улыбнулась Олеся, прижимаясь ко мне. – Но ты не про это хотел сказать, когда говорил про судьбу, – снова вернула мне нить рассказа девушка.

– Да. Не про это. Я заболел. Жестко заболел ангиной с температурой 40, совсем без голоса и, прибывая периодически в бреду. Участники банды матерились, но заменили меня кем-то. Как я тогда страдал! Меня взяли на дело, а я так постыдно заболел. Мама, конечно, не знал причины моих метаний, думая, что это все из-за болезни. Видимо, за меня на тот момент кто-то вступился на небесах или еще где-то, послав мне ангину. Потому что через пару дней я услышал, как мама с бабушкой обсуждают какое-то происшествие. Из их слов я понял, что на их какого-то знакомого напали в квартире. Он должен был в этот день уехать на дачу, но неожиданно остался из-за того, что его кошке утром стало плохо. И он действительно ушел из квартиры, но не на дачу, а в ветеринарную клинику. А в это время воры полезли в жилье, будучи уверенными в том, что хозяина все выходные не будет дома. Как они просмотрели его возвращение – непонятно. Но факт остается фактом, он пришел домой, столкнулся там с грабителями и они его стукнули чем-то тяжелым по голове, не помню уже чем, а он бывший инсультник. В общем, он скончался на месте. К слову, сбегая, нападавшие вызвали скорую и оставили открытой дверь, но медики не успели. Преступников быстро нашли по горячим следам, собственно они и рассказали всю историю.

Я замолчал. Мне жаль было парней, хотели украсть дорогой телевизор, видеомагнитофон, возможно, какие-то украшения, а попали на непредумышленное убийство. Те, кто хоть раз побывал на зоне, возвращаются оттуда другими, даже если попали по глупости. Вот поэтому и жаль, я мог быть на их месте, будучи в принципе, адекватным подростком. И тогда сейчас было бы все по-другому. Совсем.

– Это была квартира, в ограблении которой ты должен был участвовать? – тихо донесся голос откуда-то у меня из подмышки.

– Да. Я это не сразу понял, как-то не принял к сведенью, подумал что-то типа «Бывает». Когда ты подросток, смерть кажется каким-то таким явлением, которое случается редко и только с незнакомыми людьми. Тебе это никогда не коснется. Но мое мнение изменилось, когда я, наконец, радостный после болезни выбежал во двор. И вот там-то до меня и дошла вся история, когда мне рассказали об аресте моих несостоявшихся соучастников ограбления.

– Ты испугался? – спросила Олеся.

– Не знаю. Я не могу сказать, что это был испуг. Это было осознание какой-то другой реальности. Оно надвигалось на меня медленно и очень болезненно. Я понял, что я мог бы быть причастным к убийству. Я мог бы сидеть в тюрьме. Моя мать могла рассказывать про смерть знакомого совсем в другом ключе, хотя она навряд ли об этом говорила бы, скорее всего, просто бесконечно плакала.

– И что ты сделал? – спросил Олененок, снова поднимая на меня свой взгляд. Слушает, даже не торопит перейти к рассказу про убойный отдел. Действительно, чистая и очень сочувствующая девочка. И как только у кого-то хватает дерьма в голове, чтобы ее пугать и морально давить.

Я почувствовал, что мои мысли опять пошли не в то русло и вздохнул, потирая виски.

Олеся, почувствовав мою волну негатива, прижалась ко мне еще крепче.

– Ты меня задушишь, – улыбнулся я ей.

– Прости, – тут же слегка отстранилась девчонка.

Я тихо засмеялся и прижал ее обратно к себе.

– Что я сделал? Да ничего. Я просто начал думать. Своей головой, а не головой улицы. И у меня начали падать розовые очки. Постепенно, я начал видеть грязь и разрушительную силу преступности. Мне уже не нравилось третировать кого-то, мне не хотелось воровать и избивать. А став еще чуть старше, я принялся наоборот, защищать и оберегать многих во дворе. Начал зачистку, благо я был в хорошей физической форме, да и последователи у меня появились. К окончанию школы я точно понял, на какой стороне я хочу быть.

– Ты пошел в убойный отдел?

– Ну, убойный отдел надо еще заслужить. Сначала учеба, потом полиция, был просто опером. Затем пошел вверх, перешел в убойный отдел и там-то понял всю мощь и силу закона.

Я замолчал, отвернувшись в окно. Олеся не торопила меня, понимая, что я подбираю слова и пытаюсь сдерживать эмоции.

– Знаешь, со временем начинаешь понимать, что нельзя делить мир на черное и белое. Нет добра и зла. До сих пор помню, как мы задерживали человека, готовящего террористический акт. В нем не было не толики раскаяния, но он постоянно просил, чтобы кто-нибудь забрал его кошку из квартиры, потому что за ней некому ухаживать. Ты бы видела его глаза – глаза отца переживающего за дите. Человек, желающий убить кучу других людей готов был отдать жизнь за свою кошку. Черт, это не выходит у меня из головы! Этот факт стирает в сознание т черту, когда ты приравниваешь людей к злым и плохим. Для общества да, для своего четвероногого друга – самый лучший. И наоборот, мы освобождали заложника, сына директора крупной фирмы. За него просили выкуп. Когда операция была выполнена, и мы передали по рации о том, что все в порядке, первая фраза «отца» была: «Мои деньги не пострадали?» Мы вели его сына, который сутки просидел под дулом пистолета, а он интересуется деньгами. Вот так стираются все стереотипы, вот так меняется мышление и сознание.

Я снова замолчал.

– Ты из-за этого ушел? – через какое-то время услышал я вопрос. – Тяжело стало отличать плохое от хорошего?

– Не совсем. Даже скорее совсем не из-за этого. Считай, это лирическим отступлением.  Ты же видишь, что я совсем не беден? Ты должна была сложить дважды два?