Неправильная ведьмочка, или Некромант на задании

– Ещё одна жертва безмерной жадности и обмана из-за неведения. Грустная история. – вздохнула я, с каким-то омерзением смотря на бьющегося в истерике призрака.

Про таких, как она говорят «проклятое отродье», и сейчас я была готова согласиться с этим. Влезть в мозги искалеченной психики, завладеть ею, использовать и выбросить, словно сломанную куклу. Я шагнула к ней, не анализируя своих действий, не думая о правильности или неправильности. Я делала это потому, что так нужно было, потому что это моя работа и пришло время.

Вскинув обе руки, я тихо, тихо начала читать слова ритуала, слова, которые давным-давно стали молитвой. Простые строки на древнем языке, и сила, струящаяся по моим венам. Сила, пульсирующая в каждом биении сердца. Сквозь клетку, через щели потоки магии коснулись извивающегося нечто, прожигая его. Она билась в панике, бесцветные глаза смотрели на меня с ужасом и паникой, рот открывался в немом крике, но в оглушающей ночной тишине был слышан лишь мой шёпот. В какой-то момент сила дрогнула, но рука Никиты на плече помогла собраться и сфокусироваться, титаническим усилием воли я удержала силу. Всё завершилось в считаные минуты. Полупрозрачное тело призрака сгорело в зелёном, очищающем пламени. Призрак был развеян, вернулся обратно в пустоту, откуда мы всё появились.

– Я думала, меня отпустило прошлое. Думала, забыла. Но она смогла почувствовать брешь и проникнуть в меня – проговорила я, когда мы уже садились в машину.

– Некоторые раны требуют времени, чтобы зажить, но даже спустя время могут остаться шрамы. – стоя у открытой двери с водительской стороны, Никита поддерживающе улыбнулся.

– Отпустит ли это меня когда-то?

– Оно то отпустит, но может и тебе стоит отпустить прошлое?

-16-

– Зачем мы тут? – я даже не скрывала своего недоумения.

– Такие приказы не обсуждаются, раз вызвали, значит так нужно.

Я тяжело вздохнула, откинувшись на спинку кожаного дивана. Щуплый мужчина в дорогом костюме заученно улыбнулся, но его серые глаза оставались холодными. Не успели мы выехать по направлению к Москве, как Никите позвонил Иван Альгертов, секретарь Данилы Елохина, главы конклава, и вызвал на совет в принудительном порядке. Других объяснений не последовало и нам не оставалось ничего другого, как подчиниться. Пришлось наплевать на душ, смену одежды и банальный отдых и тут же примчаться к главным мира сего.

Нас встретил Иван, профессионально улыбался, провёл на сороковой этаж и попросил подождать. Мы и ждали уже минут пятнадцать. Я с нетерпением, а Никита со смирением. Холл главного представительства магического конклава на мой вкус был излишне напыщен и вычурный. Дорогой ковролин, мраморные стены и колонны, дубовая массивная мебель, диваны и стулья, обтянутые натуральной кожей, тонкие мониторы последних моделей техники, картины на стенах и хрустальный потолок. Казалось, что ты находишься в каком-то замке, а не в офисе, где за массивной электронной дверью с позолоченными ручками кипит обычная офисная жизнь. Наши маги определённо любили роскошь и пафос.

Дверь зала для совещаний открылась и из неё вышла никто иная, как Амалия своей личной персоной. Серый деловой костюм, волосы, собранные в пучок лишь с первого взгляда, казался строгим, юбка же была с разрезом до середины бедра, высокие каблуки сверкали металлической шпилькой, а в глубоком декольте полупрозрачной блузы с лёгкостью можно было разглядеть кружевной лифчик.

– Никита, тебя ожидают – она лучезарно улыбнулась некроманту, упорно игнорируя меня.

Мы встали одновременно, но Амалия выставила руку, останавливая меня.

– Только Никита, ты подождёшь тут.

– Но… – попробовала я возмутиться.

– Хорошо – кивнул Никита, легонько коснувшись моей руки в успокаивающем жесте.

Даже не скрывая своего недовольства, я села обратно, игнорируя победную улыбку Амалии. Даже не смотря на то, что у меня нет никакого морального права, всё же игла ревности неприятно уколола, когда Амалия коснулась плеча Никиты, подойдя к нему ближе, чем требовала ситуация.

Дверь за ними закрылась, и мы с Иваном остались в приёмной вдвоём.

– Вас поставили надзирателем?

Иван никак не ответил на мою провокацию, продолжая профессионально улыбаться. В попытке унять нервозность я встала с дивана и подошла к окну во всю стену.

За окном высокого бизнес-центра Москва жила полной жизнью. Неожиданно наступило лето, июнь в полном разгаре как-то незримо вошёл в свои права, изливаясь необычайной жарой. Под ярким, практически белым солнцем воздух буквально дребезжал от жары. Удивительно, только несколько недель назад я радовалась весне, а вот уже лето. С высоты простирался серпантин дорог, заполненный машинами, пробками и людьми. Это когда-то конклав магов заседал в сокрытых от людских глаз пещерах, бункерах, загородных особняках и даже в дорого отделанных подвалах, но всё меняется, поменялось и это. Сейчас они возвысились не только в политике, протянув свои руки везде, где только можно, но и физически поднялись над головами остальных, обустроив в своё постоянное пользование несколько этажей высоток. Сейчас они руководят бизнесом, превратившись из мудрых старцев в воротил экономики, сверяя свою силу не реальными умениями, а размером кошелька. Это раньше в конклав выбирали лишь самых сильных, самых мудрых, сегодня же главным критерием является влияние. Чем больше влияние, тем больше сила слова и голоса. Емельянов был мелкой сошкой, даже не смотря на свой внушительный банковский счёт, по сравнению с теми, кто управлял нами. И хоть у власти люди и маги не занимают высоких политических постов, всё же свершилась мечта древних, политикой руководят именно обладающие силой. Они добились своего, и мир, который мы видим сейчас, во многом заслуга серых кардиналов, ведущих свою игру и на сколько эта игра построена на личной выгоде, остаётся лишь догадываться.

Никита пробыл за закрытой дверью больше полутора часов. Он вышел оттуда в скверном расположении духа и несмотря на внешнюю невозмутимость, клокотал от злости. Вслед за ним вышла Амалия, прикрыв дверь и что-то быстро, быстро говоря ему вполголоса. Никита никак не реагировал на неё, повертел головой и встретившись взглядом со мной, махнул головой в сторону выхода.

– Злить ковен – это величайшая глупость. Неужели ты не понимаешь…

– Нет не понимаю – он резко развернулся к Амалии – прекрати – приказал он – найди себе другой объект для воспитания. Твоё мнение меня не интересует, всего лишь трусливое сотрясание воздуха. Хочешь стелиться под совет, милости прошу, всё равно это единственное, что у тебя хорошо получается.

Амалия отшатнулась от него словно от пощёчины, в больших глазах застыли слёзы, а губы задрожали в притворном оскорблении.

– Прекрати этот фарс, тебе не к лицу – скривился некромант. – Пошли – он развернулся ко мне и схватив за руку, буквально потащил к лифту.

Я безропотно шагала следом, не смея что-либо сказать, когда он в таком настроении.

– Василиса! – знакомый голос застал врасплох.

Кого-кого, а вот его я уж точно не ожидала тут увидеть. Из зала советов вышел высокий, широкоплечий мужчина, с сединой в тёмных волосах, деловой костюм как всегда смотрелся идеально, на немолодом, но всё ещё сильном теле. Широким шагом он направлялся в нашу сторону, а суровое лицо выражало решительность и строгость. Круглолицый, он мог казаться добродушным, если бы не низко посаженные брови и орлиный нос, которые придавали его виду излишнюю грозность. Мирослав Ларин был волевым и уверенным в себе мужчиной. Сильный, привыкший добиваться своих целей, он без труда брал на себя ответственность и никогда не сбегал от трудностей. Но несмотря на железную хватку и волевой характер, он мог быть и даже был мягким, ласковым и любящим. Мы часто ругались, спорили, страдали и боролись друг с другом, но что бы там не показывал мне погрязший в ненависти призрак, какие бы старые раны он не всколыхнул, я всегда знала, что отец любит меня и заботится по-своему. Любит так как умеет, и другого не дано, это тот факт, который необходимо было принять как данность. Мы давным-давно многое разрешили между собой, так как могли, так как умели, и несмотря на то, что в принципе у нас были достаточно хорошие отношения, всё же мы не могли долго сосуществовать в одном пространстве.

– Папа. – я шагнула ему навстречу и приподнявшись на цыпочки, обняла и поцеловала родителя. – Что ты тут делаешь? Не ожидала тебя тут увидеть.

– Я… – папа замялся и бросил быстрый взгляд на Никиту. Очень, очень непривычное поведение для него.

– Папа? Что происходит?

– Ладно – он тяжело выдохнул – ты всё равно узнаешь, так или иначе. Я получил место в конклаве.

– Ээээ – я сконфужено смотрела на родителя, не зная, как реагировать.

Это было не то что неожиданно, это было… было немыслимо. Отец никогда не говорил об этом, я даже не знала, что он вообще рвётся к власти. Наша семья и так была достаточно влиятельной, и насколько я знала, политика его никогда не интересовала в такой форме. Хотя с другой стороны, конклав – это же самая верхушка власти, и как бы честь и вообще супер.

– Тебя поздравить или посочувствовать? – наконец совладала я с растерянностью.

– Ха-ха-ха, в этом вся ты. Другая бы радовалась и прыгала от счастья. А ты?

– А что я? Это ты получил место в конклаве, не я, и не дай бог мне такого. Что до меня, то мне всё равно ничего не нужно от твоей новой должности, а ты? Ты никогда не говорил об этих планах, вот и… – я развела руками.

– Обезоруживающая честность и открытость. Я всё ещё не привык к тебе новой.

– Не новой, а настоящей и прошло уже столько лет, пора бы уже привыкнуть.

– Пора – глухо отозвался отец и снова посмотрел на Никиту.

Я развернулась к некроманту, решив не утруждать обоих лишним этикетом, они уже знакомы и даже провели полтора часа в одной комнате, к чему лишние телодвижения. Но взгляд Никиты меня удивил. Он был жёстким, упрямым и казалось, словно цепной зверь готов вцепиться в глотку моему отцу.

– Что происходит? – я переводила взгляд от отца к Никите и обратно, но эти двое казалось, ничего не замечали вокруг себя.

– Дело в том, что вас отстранили от дела – к нам подошла вездесущая Амалия, ехидно улыбаясь красными губами.

– Это ещё не решено окончательно. Я против и у меня полномочия набирать себе в команду того, кого я посчитаю нужным. Василиса остаётся. – отрезал Никита, с нажимом буравя моего отца взглядом.

– Что значит отстраняют? – взвизгнула я, требовательно смотря на папу. – Пап, это твоих рук дело?

– Василисушка – обратился он, а у меня внутри тут же поднялась волна гнева, когда отец называл меня ласкательно-уменьшительно, то всё, сейчас будет уговаривать, упрашивать, гнуть своё и даже приказывать, в ход пойдёт любой шантаж – была убита Мария Ипатова, дело приняло совсем дурной оборот, это может быть опасно для тебя.

– Нет, я остаюсь. – твёрдо заявила я.