Ты загадал желание?

Прямо у выхода на сцену стоял высокий мужчина в черном. Он оторвал взгляд от сцены и сделал несколько шагов по направлению к Евгении.

– Если что-то пойдет не так… я тебя убью, Ени, – прошептал он, когда оказался совсем рядом и наклонился прямо к ее уху.

– Я справлюсь.

Мужчина схватил ее за шею и впился в губы.

Она начала задыхаться. Корсет и отчаяние сдавили грудную клетку. Воздуха было катастрофически мало. Так же как и поддержки.

Минута и… балетмейстер отступил на шаг назад.

Воздух вернулся в легкие. В отличие от поддержки. Поддержку она так и не почувствовала.

Евгения сделала шаг на сцену.

Взмах руки, поворот корпуса, улыбка – и включилась магия Балета.

* * *

По залу прокатился восхищенный шепот.

Женя бессознательно поддался вперед, отрывая спину от кресла. Юля удивленно посмотрела на него, но быстро вернулась к действию, развернувшемуся на сцене.

Не в силах оторвать взгляда от балерины, парящей над полом, мужчина приоткрыл губы и снова провел пальцем между шеей и воротом рубашки.

Все вокруг исчезло. Остались только она и музыка.

Звуки музыки, так раздражающие его еще пару минут назад, теперь были логичным продолжением каждого ее движения.

Длинные линии ног, рук. Поворот головы, вращение тела.

Взмах ладони.

Мгновение остановилось.

На кончиках пальцев руки, застывшей над головой балерины, искрились эмоции.

«Как она это делает?»

Она только начала говорить танцем, а он уже знал всю историю, которая должна была быть рассказана.

– Это Евгения Романова. В светских кругах Ени… Звезда Никольского. – Голос Юли был серым и звучал, будто из другого измерения. – Я брала у нее интервью неделю назад. Потрясающая женщина.

«Потрясающая…» – повторил он про себя. Это слово звучало глупо и слишком просто, чтобы описать то, что исходило от нее. – «Она… Ох, черт!»

Он почувствовал в груди удар такой силы, что не произвольно задержал дыхание. Брови поднялись, губы тронула улыбка.

«Серьезно?» – Он почувствовал учащающийся ритм пульса и покачал головой. – «Ну, привет, сердце…»

Впервые за четыре года он ощущал внутри яркие явные удары сердца, которое не просто гоняло кровь по венам, а задышало давно забытыми эмоциями.

Каждое ее движение отзывалось приятной истомой в груди. Сердце Жени ожило и чувствовало все, что говорило ему тело балерины на сцене.

– Евгения… – прошептал он, смакуя ее имя на губах.

– Что? – спросила Юля.

Но он ей не ответил. Ее больше не существовало для него. Никого не существовало больше.

* * *

Женя вкладывала в каждое следующее движение всю боль, которую копила весь проклятый год. С момента, когда она поняла, что ее партнер не справился с поддержкой, и она летит на пол во время спектакля ровно год назад, и до момента, когда Влад Никольский оторвался от ее губ и подтолкнул в сторону сцены сегодня.

Она вошла в медитативное состояние, когда вокруг все исчезло и осталось только самое главное – она, ее тело и музыка, струящаяся по венам внутри вместе с болью.

Влад стоял за кулисами и невольно двигал руками, повторяя и будто бы подсказывая ей движения.

Он был влюблен в нее, потому что что Женя стала идеальным инструментом для воплощения задумки его балета. Он был влюблен в свою новую звезду и гордился ею. Он был влюблен, но… единственной настоящей любовью его жизни был и навсегда останется только Балет.

Женя не видела взгляда Влада и не видела, как он подсказывает ей движения. Ей это было не нужно. Сейчас она тоже была со своей самой большой любовью в жизни. Танцем. А все остальное не имело больше никакого значения.

* * *

– В прошлом году во время выступления…

Откуда-то издалека продолжал звучать голос Юли. Сейчас он казался таким неуместным и издевательски неприятным.

– Тш-ш-ш… – шикнул на нее Женя, даже не соизволив повернуть голову.

Девушка обиженно замолчала, и он вернулся к упоенному созерцанию прекрасного создания, которое продолжало летать на сцене.

Каждый раз, когда она взмывала в воздух, его сердце замирало. Каждый раз, когда она приземлялась, словно перышко, оно снова включало пульс.

Сердечный ритм делили между собой страх и восхищение.

Не отрывая глаз от балерины, он проследил за ней до самого последнего шага. А когда она исчезла и на сцене развернулось новое действие других танцоров, Женя медленно моргнул и очнулся от оцепенения.

Музыка снова звучала скучно, танец других балерин не приковывал взгляд. Он почувствовал себя брошенным и потерянным. И остался в этом состоянии до тех пор пока не начался перерыв.