Абсолют в моём сердце
– Да, Софи?
– Ты когда Алекса впервые увидел, сразу узнал его?
Эштон поднимает вопросительно брови.
– Ну, в смысле, сразу понял, что он – твой отец?
– Сразу.
– И что ты почувствовал?
– Шок.
– Почему?
– Сходство действительно потрясает. Внешнее, я имею в виду. Странно увидеть собственное лицо на двадцать пять лет старше.
– Ты не знал, что вы похожи?
– Мать говорила мне, но я не представлял, что настолько…
– А… у тебя были какие-нибудь фотографии?
Эштон долго молчит. И мне становится холодно. Чем дольше он смотрит на залив, в уже опускающуюся темноту, тем дискомфортнее мне находиться с ним рядом.
– У матери было только одно фото, и подозреваю, когда она делала его, ей и в голову не могло прийти, что я его увижу.
Молчу, ожидая продолжения, и Эштон открывается больше:
– Мне не показывали ту фотографию – я сам её нашёл. И на ней… он просто спит. В постели. Больше ничего. Потом, когда мне было шестнадцать, мать случайно наткнулась на фото вашей семьи в журнале, и так мы узнали, где он и как живет.
– Значит, два года назад?
– Значит.
– Почему ты не приехал раньше?
– Я сделал это сразу же, как появилась возможность.
И снова в голосе металл и обжигающий холод.
– Слушай, давно хочу спросить, но не решаюсь… Зачем ты работаешь?
Эштон напрягается ещё сильнее.
– Ну, я в том смысле, что папа… Алекс… он ведь достаточно денег тебе даёт?
– К хорошему привыкаешь легко, а лишиться всего можно в одно мгновение.
– Чего, например?
– Да всего этого. Квартира, машина, бесконечные карты: банковские, клубные, куча вещей, одна дороже другой. Моей матери понадобилось бы работать лет пятьдесят и при этом ничего не есть, чтобы накопить подобную сумму. Хотя, может и этого не хватило бы. Подозреваю, кондо, в котором я живу, стоит больше миллиона – в этом случае ни у меня, ни у моей матери совсем нет шансов. Совсем. Поэтому я стараюсь не привыкать. В любой момент… всё может закончиться так же быстро, как и началось.
– Что заставляет тебя так думать?
Эштон какое-то время молчит, и я уже почти теряю надежду получить его ответ, как вдруг он выдаёт то, что причиняет боль даже мне, не говоря уже о родителях:
– У меня нет никаких доказательств, что он мой отец. Что, если нет?
– Самое большое доказательство – твоё лицо. Никто из тех, у кого есть глаза, не имеет ни малейших сомнений в том, что у вас общие гены! – я буквально выплёскиваю на него своё негодование.
– А что, если однажды вдруг он захочет проверить? И результат окажется не тем?
– Ты так ничего и не понял, Эштон! Наша семья УЖЕ приняла тебя, ты УЖЕ вошёл в сердце каждого из нас! Неужели ты смог бы так просто развернуться и уйти, поверив каким-то цифрам на листке бумаги?
Эштон молча отводит свой тяжёлый взгляд в сторону, словно боясь повредить им меня, а я от эмоций не могу усидеть на месте:
– А Алекс? Он полжизни растит чужих детей, заранее зная, что мы ему биологически никто, и не просто растит, да простит меня Бог, он лучший отец, чем мой настоящий, хотя и тот любит меня безмерно, но их даже сравнивать нельзя… Это не сравниваемые… планеты!
– Вы – дети любимой женщины…, – Эштон произносит эти слова так тихо, что я едва могу расслышать их.
Мне сложно понять, что творится у него в душе, а что на уме – и подавно, но во мне горит обида за Алекса, и я уверенно вещаю свои соображения:
– Алекс никогда бы не отказался от тебя, это первое, а по поводу теста на отцовство я лично однажды спросила его, и он ответил, что никогда в жизни не совершит подобную жестокую бестактность по отношению к тебе, твоей матери и самому себе – это второе. Он УЖЕ принял тебя! Принял раз и навсегда! И будет любить тебя любым, запомни это, любым!
Эштон делает глоток из своей чашки, но прекрасный вид из нашего окна его больше не интересует, он смотрит мне в глаза, и постепенно его губы растягиваются в улыбке. Я понимаю, что больше мой собеседник ничего о себе не расскажет. Лимит искренности исчерпан.
– Расскажи лучше, кто именно обижает тебя в школе? – внезапно заявляет.
– Зачем это?
– Ну так я с ним разберусь! На правах старшего брата!
В один момент напряжение между нами лопается, мы оба смеёмся, шутим, делимся историями из школьной жизни и не замечаем, как этот чудесный вечер, подаренный нам судьбой, незаметно подходит к концу.
Прощаясь, я обнимаю Эштона и с ужасом обнаруживаю, как тяжело мне оторваться от него: ни одни родственные объятия ещё не приносили мне такого удовольствия…
Глава 9. Ожидание
Nelly Furtado – All Good Things (Come To An End) (US Version)
– Я видела его, – сообщает недовольный голос Кейси вместо приветствия.
– Кого?! – сонно переспрашиваю.
– Эштона твоего!
Мой организм просыпается почти мгновенно, сознание быстро заполняет школьный шум и гам, глаза различают ядовито-розовый цвет йога-штанов подруги, сидящей на подоконнике. Не без удивления отмечаю, что она опять сняла весь свой пирсинг, который ещё вчера делал ее похожей на новогоднюю ёлку.
– Отец опять дал тебе денег? – вырывается вопрос.
– Нет. Я же говорю, видела твоего брата и…
– И…?
– И это имело своё влияние на состояние моего внутреннего мира: он расцвёл. Сейчас в моей душе – весеннее цветение сакуры, поэтому внешние атрибуты потеряли актуальность!
– Серьёзно?
– Абсолютно. Поэтому у меня к тебе дело. Когда ты увидишь его в следующий раз?
– Кого?
– Эштона, разумеется!
– Ну… он обещал прийти к нам на Рождество, то есть примерно через неделю.
– Тогда я заявлюсь к вам в гости. Можно?
– Нет! Ты опять будешь строить глазки Алексу! Ты не понимаешь…
– Всё я понимаю! Твоя мать – мудрая женщина, поверь, до таких мух как я ей и дела нет! Это просто игра, невинный флирт! Жизнь невыносимо скучна, и такие вещи делают её всего лишь менее однообразной! Кроме того, твой секси-папочка меня больше не интересует, есть кое-кто получше! – Кейси многозначительно мне подмигивает.
– Если ты об Эштоне… – до меня вдруг доходит суть происходящего. – А где, кстати, ты его видела?
– В молле. Вчера.
– Мы там вместе были!
– Да, пили кофе в Хортоне. Я видела.
– Почему не подошла?
– В шоке была. Ты когда сказала, что он красивый, не уточнила, насколько! Я вчера спать не могла… Это не парень, подруга, это ходячий секс!
– Фу, какая ты!
– Короче, ты определяйся уже давай, брат он тебе или не брат, и если нет, то держи меня подальше – я невменяема, во мне разом проснулись все инстинкты, а вместо крови гормональный коктейль! И знай, когда я в таком состоянии, как сейчас, на такие пустяки как женская дружба мне наплевать! – подруга многозначительно поднимает кверху свой указательный палец.
– Кейс, мне он нравится, сильно. Это не шутка. Я никогда не видела и не увижу в нём брата. И он первый, в ком я подозреваю мужчину, похожего на моего. Поэтому, прекрати свои игры, пожалуйста!
Кейси достаёт сигарету, медленно закуривает её, с чувством затягивается, и я уже знаю, что сейчас мне придётся выслушивать её философствования:
– Видишь ли, дитя моё…– как всегда издалека начинает она. – Жизнь очень жестокая штука. Ты, правда, веришь в любовь до гроба, начавшуюся в шестнадцать лет?
– Мне далеко ходить не нужно – родители перед глазами!
Кейси смотрит некоторое время на меня, обдумывая мои слова, ведь она в общих чертах знает историю моих родителей и именно в связи с этим всё ещё верит, что её отец, прославленный адвокат, продолжает тайно разыскивать свою первую любовь – мать Кейси.
– И ты всерьёз рассчитываешь, что он женится на тебе вот прямо сейчас в восемнадцать, и вы будете вместе до конца жизни?
Теперь моя очередь подвиснуть в раздумьях. По правде говоря, так далеко я ни разу ещё не заглядывала. Предел моих мечтаний на сегодня – это поцелуй. Я даже о сексе с парнем ни разу не думала, не то чтобы о семейной жизни!
– Со свадьбой мы пока подождём! – уверенно заявляю.
– Минимум лет десять. Минимум. А скорее всего – двадцать. В наши дни мужчина созревает для семьи годам к сорока – это статистика, детка. И за эти годы, до его сорокалетия, я имею в виду, ему не раз захочется свеженького! Так что, мой тебе совет – не влюбляйся в него. По крайней мере, слишком сильно.
– Разве это можно контролировать… – отвечаю, задумчиво глядя в окно.
Правда, разве можно? Можно запретить себе или приказать полюбить кого-либо?
This Never Happened Before – Paul McCartney
Мой телефон брякает очередным сообщением от Эштона: он никогда не интересуется как у меня дела или самочувствие словами – просто шлёт мне картинки. Не совсем обычные, все они – до ужаса смешные! Иногда настолько, что я не могу сдержать свой смех и давлюсь им прямо в классе. Ещё немного и учителя начнут жаловаться родителям!
Подготовка к Рождеству ещё никогда не была для меня такой основательной. Я только платье своё выбирала недели две, что уж говорить об остальном!
– Не припомню, чтобы ты так усердствовала перед праздниками! – ехидничает мама.
– У тебя просто память плохая! – отвечаю.
– Раньше не замечала! – улыбается ещё шире.
– А она имеет свойство с возрастом портиться, мам!
– Ну вот, Лерусь, – вмешивается Алекс, – нас с тобой уже и в старики записали!
– Неправда! – восклицаю. – Плохая память – это ещё не старость!
Алекс смеётся, обнимая меня за талию, целует по своему обыкновению в макушку и заявляет:
– Я видел твоё платье!
Мгновенно замираю, потому что Алекс – единственный человек в нашей семье, кто хоть что-то понимает в хорошей одежде.
– Оно потрясающее! Думаю, для выпускного бала в школе нужно будет выбрать такой же красный оттенок.
– Уверен?
– Абсолютно. Он подчёркивает красоту твоих волос и идеально подходит к цвету кожи. Ты как мороженое крем-брюле в клубничном джеме! – подмигивает мне, улыбаясь. – То, что нужно, согласись!
И я расплываюсь в улыбке – никто не умеет так искусно повышать мою самооценку, как отец! Вот совсем никто!
Утром двадцать пятого декабря в доме суматоха – все несутся к ёлке проверять подарки, коих под ней всегда горы – отец обожает выбирать и дарить всякие особенности, готовит их обычно задолго до праздника, продумывает все детали, привозит или заказывает из-за границы. Но в этом году моё сердце трепещет вовсе не из-за них, а потому, что вечером я увижу, наконец, Эштона!
Эштон… Каждая буква в этом простом имени кажется мне самым прекрасным, волшебным звуком на земле…
Я закрываю глаза и вижу его лёгкую улыбку, глубокий карий взгляд, ямочку на щеке… Так хочется обнять его, прижаться, ощутить его силу, согреться теплом, раствориться в безмятежности…
– Сонь! Ты чего в облаках-то витаешь? Подарки открывай! – моя разлюбезная сестра Аннабель стучит мне по голове подарочной коробкой и жуёт какие-то заморские сушёные фрукты – она их страсть как любит, и Алекс об этом, конечно же, очень хорошо знает.
– Не видишь, что ли? Она ж влюбилась! – вопит на весь холл Лурдес, измазав губы и щёки в шоколад своих любимых конфет. На ней уже надето просто невероятное платье из нежнейшего полупрозрачного шифона ментолового оттенка, таких у нас не купишь!
– Боже! Откуда у тебя это платье? – восклицаю не в силах сдержать свой восторг.
– Под ёлкой было! – отвечает моя средняя сестра, набивая рот очередной порцией конфет.
– Алекс, а помнишь, в юности у тебя была футболка такого же оттенка? – мечтательно тянет мама. – Ты в ней такой был… ми-и-илый!
– По правде сказать, не очень помню, – признаётся отец и тут же лезет к маме целоваться.
Я сразу отворачиваюсь, чтобы не мешать им.
– Ну как не помнишь?! Когда ты жил в своей крутой этой квартире в Кишинёве, ты в ней всегда … эм… в неё переодевался!
– Припоминаю… Кажется. Слушай, ну и память у тебя!
– Это ж первые впечатления, мужчина! Из них складывался твой образ в моей голове!
– Ах, образ… Если мне память не изменяет, то в мою квартиру ты попала, когда мы уже…
– Так, всё, проехали! Не помнишь и не надо! Надо будет купить похожую и напялить на тебя. Освежить память!
– Так купи! Я только её и буду носить, если кое-кто находит меня таким «ми-и-илым» в ней!
The Clientele – (I Can't Seem To) Make You Mine
Я открываю свои коробки: в них платья, не хуже, чем у Лурдес, арабские духи, бельгийские трюфели, французские безделушки из антикварного магазина, которыми я обожаю украшать свою комнату. Наконец, разворачиваю самый маленький подарок и в коробочке от Cartier нахожу просто потрясающий серебристый поясок с изящным бантиком, украшенным камнями, похожими на бриллианты. Я не в силах сдержаться:
– Боже, Алекс, не могу поверить! Неужели это мне?!
Папа, натягивая очередной связанный мамой голубой свитер, отвечает:
– Конечно, Соняш, тебе!
– Не слишком ли дорого? – вопрошает маман с очевидным недовольством в голосе.
– А при чём тут я? Все вопросы к Санте! – отвечает ей Алекс, смеясь.
Мама только качает головой, распечатывая коробочку, предназначенную ей, и вынимает из неё браслет с сердечком. Лурдес мгновенно пеленгует его и поёт медовым голосом:
– Ма-а-ам! Если тебе не нравится твой браслетик, то я бы с удовольствием его приютила!
– Во-первых, мой браслетик мне нравится, и я никому его не отдам, во-вторых, железное правило никто не отменял – до шестнадцати никаких бриллиантов.
Отец обречённо разводит руками: я, мол, тут ни при чём!
Лурдес выпячивает нижнюю губу и, уже запустив режим слёз, клянчит:
– А Соньке можно, да?! У неё там на пояске точно не стекло!
– Соне уже исполнилось шестнадцать лет, дорогая! Все правила соблюдены, так что не устраивай дискуссий! Мне такое платье в мои двенадцать лет и не снилось даже!
Папа обнимает Лурдес, приговаривая:
– Всего четыре года осталось, доченька! И как только тебе стукнет волшебное число, вот мы с тобой оторвёмся!
Мама недовольно ворчит:
– Алекс! Сколько можно уже повторять: не балуй их слишком сильно!
– Девочек обязательно нужно баловать! И целовать, и обнимать побольше! – тонкий намёк матери на недостаток ласковости.
Обменялись любезностями. Фактически, это почти ссора у родителей, максимум разногласий и выяснения отношений. На большее они не способны.
Мама снова качает головой, выражая своё недовольство:
– Девочки! За работу! Вечером придут гости, нам с Эстелой нужна помощь на кухне.
– А Эштон придёт? – интересуется Лурдес, и я чувствую явную конкуренцию с её стороны.
– Да, придёт. Обещал, по крайней мере, – отвечает ей отец.
– Может, заедешь за ним? – спрашивает мама.
– Посмотрю, как управлюсь с делами. Но постараюсь! Он, кстати, получил водительскую лицензию вчера!
– Ну, Слава Богу! – с выдохом восклицает мама, улыбаясь. – Но ехать к нам ему далеко и небезопасно – опыта ведь ещё нет серьёзного!
– Смотрите, смотрите! Снег пошёл! – пищит во весь голос Аннабель.
– И правда, снег! И хлопьями! Чудеса… – глаза у отца загораются детским восторгом.
– Ну надо же! Прямо в Рождество снег пошёл! Как никогда… Это подарок, дети! Этот год должен быть замечательным! – наша мама – самая большая оптимистка в доме.
Мы всей толпой выбегаем на террасу, ловим снежинки ртом и руками, пока они не перестали сыпаться, ведь снег в наших краях – это почти чудо!
Снежные хлопья тихо ложатся на уставшие улицы моего города, скрывая пёстрое, модное, неприглядное и уродливое под первозданным в своей белизне покровом. И это, надо сказать, самое умиротворяющее зрелище из всех возможных – снегопад в Рождество!
Глава 10. Наш первый праздник
Наваяв вместе с мамой кулинарных шедевров, я облачаюсь в своё алое платье, надеваю серебряный поясок и понимаю, что он был подобран специально для этого наряда! Алекса невозможно превзойти во вкусе и предусмотрительности – моё красное платье стало теперь особенным, не просто праздничным, а изысканно красивым!
Я сама себе бесконечно нравлюсь в отражении огромного зеркала моей спальни: в красном приталенном платье с пышной юбкой и открытыми плечами, с сияющим бриллиантами бантиком на моей тонкой талии, в красных балетках в тон платью. Мои длинные каштановые волосы собраны в подкрученный хвост и повязаны тоненькой саржевой лентой. Интересно, понравлюсь ли Эштону?
В течение следующего часа не нахожу себе места, поправляя бесчисленное количество раз собственное платье и ёлочные украшения, беспрестанно выглядывая в окно: «не приехал ли Эштон?!». За последние дни мне пришлось снять с ёлки тонны навешанных сёстрами как попало конфет и печенья – им невозможно объяснить, что новогоднее дерево смотрится стильно только в том случае, если на нём игрушки не более, чем трёх цветов!
Внезапно слышу мамин оклик из кухни:
– Соняш! Кто-то приехал! Встречай гостей!
Моё сердце сперва обрывается, затем запускается вновь и колотится как оголтелое! Я со всех ног несусь в холл и натыкаюсь на… Кейси!
– Ну-ну, подруга! Не так откровенно! Сделай хотя бы вид, что рада меня видеть! Рождество же! – заявляет Кейси, снимая своё пальто, и я обнаруживаю под ним чёрное платье в пол с огромным декольте и разрезом почти до трусов. Моё настроение стремительно летит в Марианскую впадину. Я, значит, пай-девочка в стиле пятидесятых, а Кейси – сексуальная поп дива?! И никакого пирсинга не нацепила, вот же предательница!
– Кейси! – шиплю я на неё.
– Да ладно-ладно, подруга, не парься! Я здесь, чтобы всё проконтролировать!
– Что, всё?
– Эштона твоего прощупаем, выясним, что он за фрукт, и можно ли доверять ему такое сокровище, как ты, подруженька! – с этими словами Кейси оттягивает мне обе щёки.
– Ты чего творишь! Не видишь! Я же накрашена!
– Мужчины, ценят естественную красоту! Запомни это, детка! – заявляет Кейси и гордо шествует в гостиную, не дожидаясь моего приглашения.
Слышу, как она феерично приветствует мою мать, а та почему-то всегда ей искренне рада, но в этот раз, мягко просит:
– Кейси, ты умница, что приехала, только не безобразничай, ладно!
– Всё под контролем, Лера! Всё под моим тотальным контролем! Ни одна крыса не проскользнёт мимо моего зоркого ока!
Я готова метать молнии. Но выгнать подругу уже не реально!
Слышу шум колёс подъезжающей машины – это брат Алексей, совершенно один, что, конечно, с одной стороны радует, а с другой удивляет: Лёшка и без подружки?!
Сразу за ним приезжает тётя Мэри со своим сыном Эндрю и его девушкой.
– Настя подъедет чуть позже! И у неё новый бойфренд! – торжественно сообщает моя тётя и сестра Алекса по совместительству о визите своей дочери.
Настю я не перевариваю! У неё только имя доброе и ласковое, а сама она вредная и заносчивая. Мама, кстати, тоже свою двоюродную сестру Николь терпеть не может. Видимо, у нас это семейное!
В течение следующего часа к нам присоединяется дядя Марк, папин лучший друг, с какой-то очередной тёткой, которую я не знаю, привозит нам кучу подарков, но мне не до них! Эштона всё нет!
Гости садятся за стол, а я готова лить крокодильи слёзы…
Мама звонит отцу по телефону:
– Алекс, ну что там у тебя? – спрашивает по громкой связи.
– В пробке застрял, потерял больше часа! – отвечает он. – Но уже на пароме, минут через двадцать буду дома!
Мама с милой улыбочкой предлагает:
– Давайте ещё двадцать минут подождём! Алекс вот-вот подъедет!
– Во-о-от! – восклицает дядя Марк на всю гостиную. – Вот как жена должна мужа ждать! Никаких правил гостеприимства, самое важное – это мужа дождаться!
– Ой, ну всё, Марк! Не нуди! – шутливо треплет мама его плечо и улыбается. – Ты же знаешь, как он не любит, когда мы садимся за стол без него!
– Знаю, поэтому и восхищаюсь тобой, Лерочка! – дядя Марк деланно расшаркивается, ловит мамину руку и впечатывает в её ладошку звучный «чмок».
Дядя Марк с давних пор обожает мою мамочку, но не смеет покушаться на неё, поскольку она – жена его лучшего друга. Этот факт известен всем, кроме его бесконечно меняющихся невест: на лице Лидии, молоденькой девушки родом из Румынии, не то, что недовольство – её губы скривились так, словно мадаму ударил паралич!
Я не в силах сдержать улыбки! Как забавно наблюдать за тем, как другие люди ревнуют!
– А что? Алекс и сегодня работает? – интересуется моя тётушка с ноткой недовольства.
– Да, Мэри, – с непоколебимым спокойствием отвечает мама. – У него была неотложная встреча сегодня, что-то связанное с бизнесом в Австрии.
– Эти люди когда-нибудь отдыхают?! – восклицает тётка с нескрываемым возмущением.
– Поверь мне, отдыхают! Ещё и как! Алекс когда мне рассказывает, КАК они это делают, у меня волосы на голове шевелятся оттого, что творят эти обеспеченные парни!
Тётка поджимает губы:
– Ну вот и цени Алекса! Видишь, как тебе повезло, он ведь всегда отдыхает только с тобой! Не каждой достаётся такой верный супруг!
Надо сказать, чем старше становится моя тётка, тем она ядовитее. Видать, так достала она своего мужа, что тот сбежал к коллеге по работе, которая, по словам тётушки Мэри, похожа на крысу. Мне вот интересно: если ты такая красавица, почему же муж к крысе сбежал?
Но моя мамочка давно привыкла к подобным выпадам и обычно даже ухом не ведёт, хотя Алекс тоже вечно одёргивает свою сестру и маму никогда в обиду не даёт, требует сквозь зубы:
– Маш! Смени тон! Маааш! Тему поменяй!
И мне это нравится! Мужчина всегда должен защищать свою женщину!
The Head and the Heart – Another Story
Не проходит и десяти минут, как шум в холле заставляет меня сорваться с места и лететь отцу навстречу. Мама, конечно же, впереди меня – она – тот самый главный человек, которого хотят видеть встречающим. Потом уже я.
В холле в обнимку с огромными коробками стоит Эштон, позади него Алекс топает на коврике, чтобы сбить с ног налипший снег. На тёмных волосах обоих видны ещё не успевшие растаять снежинки, но щеки горят алым румянцем только у Эштона. Я впервые вижу его в таком элегантном пальто, белой рубашке и тёмных узких брюках, плотно облегающих его стройные бёдра. Совершенно очевидно, что одежду для него выбирал Алекс – совсем другой стиль и подход. Эштон великолепен, так красив, что аж дух захватывает…
– Лерусь, кажется, нас сегодня ночью заметёт! Снег так и валит, не прекращаясь! Небывалый случай!
– Красиво, как в сказке! – отзывается улыбчивый Эштон.
– Красиво-то красиво, только завтра, боюсь, из гаража не выедем, если снегопад не прекратится! – ворчит отец со сдвинутыми в озабоченности бровями.
– Ну и ничего страшного! У тебя завтра всё равно выходной, а Эштон у нас заночует! У него уже и комната своя есть! – мама ласково обнимает гостя за плечи, и он улыбается ещё теплее.
Наконец, Эштон замечает меня, и брови его взлетают:
– Ничего себе! Я и не думал, что ты можешь быть такой!
– Какой такой?
– Эммм… красивой! – выдыхает Эштон свой восторг.
– Покрутись! – велит мне Алекс, улыбаясь почти до ушей.
Я тут же выполняю команду и слышу двойное протяжное мужское ВАУ! На лицах обоих искренний восторг, но у отца, помимо него, ещё и гордость:
– Я же говорю! Самая красивая девочка во Вселенной!
Мама качает головой с улыбкой, и Алекс тут же добавляет:
– И это не удивительно, если у неё мама – самая восхитительная женщина той же Вселенной!
– Согласен! – тихо примазывается Эштон к отцовским трелям. – Это тебе, Лера, – вручает маме коробку.
– От Санты? – смеётся мама.
– От него, – отвечает Эштон, долго смотрит ей в глаза, затем, словно вспомнив обо мне, поворачивается и протягивает мне маленькую красную коробочку.
– Открывай! – требует отец.
Я рву бумагу и вижу ещё одну коробочку от Cartier, а в ней такой же точно бантик как на моём поясе, только поменьше – для волос.
– Ничего себе, подарочек! – восклицает мама.
А мне грустно. Ясно же, что украшение нашёл и выбрал для меня отец.
Словно прочитав мои мысли, Алекс наклоняется к моему уху и произносит шёпотом:
– Подарки мы выбирали с Эштоном вместе, но эту заколку он сам нашёл для тебя, а поясок я позже купил, для комплекта. Это его находка, не моя. Но главное – он всю осень работал, чтобы скопить достаточно денег для ваших подарков! – последнюю фразу отец произносит с такой гордостью, что даже задыхается!
Моей улыбки не сдержать – кажется, у меня от счастья порвётся рот!
– Ах, вот ты какой, Эштон! – слышу за спиной искусственный голос подруги! – Софья все уши мне прожужжала о тебе! Я – Кейси!
Подруга с ангельской улыбочкой тянет руку для знакомства, а Алекс спрашивает у меня глазами: «Что здесь делает эта девица?», поскольку не очень-то её любит. Я пожимаю плечами, дескать: «я тут ни при чём!».
