* * *
Да, я читаю современные книги, но совершенно иного формата. Практически все, кроме тех, которые заходят за черту дозволенности.
Итак, мои 40 квадратных метров достались мне от родителей в наследство. Приняв это как должное, я заняла эту жилплощадь, отчаявшись найти себя и изменить хотя бы здесь свою жизнь. В этом небольшом городке столько происходит интересного, одна только мысль о спасении себя в нём приводила меня в дикое возбуждение. Я была художником. Мои работы часто покупали на улице, тем самым я и существовала на свои скромные ежедневные доходы от продаж. Однажды ближе к весне я встретила на улице сводную сестру своей погибшей матери. Она, увидев меня, заулыбалась, как будто мы были давние подруги или даже более – сёстры. Меня почему-то абсолютно не радовало это. Совершенно не знакомая мне женщина преклонного возраста подошла ближе, чтобы обнять, и сказала, как рада меня видеть после стольких лет молчания. Ведь в последний раз я её видела почти 20 лет назад. Как она меня настолько легко узнала? Меня это даже оскорбило: ведь с возрастом я хочу показаться лишь старше и, естественно, измениться внешне в лучшую сторону. Но детское наивное лицо осталось почти таким же нетронутым временем, только уголки глаз слегка окутала паутинка едва зарождающихся морщин. Мы разговорились, и она пригласила меня к себе на ужин. Я, недолго думая, все же согласилась – почему бы и нет? Ведь я всё равно страдаю от полного каждодневного одиночества. Попрощавшись, я пообещала, что буду к нужному времени. Это был приятный бонус к завершавшемуся дню. Такого прилива сил я не ощущала в себе довольно давно.
И вот я стою на пороге её дома. Да, дома. Мамина сводная сестра по имени Беатрис когда-то успешно вышла замуж за генерала и ухватила себе весьма жирный кусок его денег. Прошло много лет с той поры, как она овдовела, и теперь Беатрис живёт в своё удовольствие. По крайней мере, таким было мое первое впечатление, когда я вошла в дом. Большая гостиная, кухня с помощницей и второй этаж с 3 спальнями напоминали мне давнюю мечту моего детства. Я всегда хотела жить в большом доме с огромными окнами, которые выходили в сад, и иметь пару прислуг для полного подтверждения своего статуса. Мои мысли прервались, когда я услышала дверной звонок. Горничная открыла дверь и пригласила гостью в дом. Это была молодая девушка лет двадцати трёх. Она поспешно переступила порог дома и принялась расстёгивать свою дутую куртку. Я села за стол, и Беатрис, поприветствовав незнакомку, пригласила её к нам присоединиться.
День клонился к вечеру. Помощница зажгла красивые ночники, и вокруг всё залилось приятным золотым светом. Камин, который стоял недалеко от стола, разгорался всё жарче и не давал всем нам замёрзнуть в этот холодный зимний вечер. Служанка принесла кремовый суп из шампиньонов и лёгкий овощной салат под специальным сырным соусом. Также помощница наполнила наши бокалы красным вином из домашнего погреба, где хранились алкогольные напитки успешных марок, которые имели большой срок выдержки и баснословные цены. Беатрис представила меня гостье. Её звали Клэа. Она бросила на меня ослепительный взгляд, и я в ответ скромно поприветствовала её, назвав своё имя. Когда все мы подняли бокалы за хороший приём у Беатрис, я, отпив немного сладкого напитка, принялась рассматривать красивую гостью. Меня охватил пламенный жар, и тень стеснения начала окутывать меня с ног до головы, когда я увидела, как белая майка тесно облегала маленькую грудь и её коричневые волосы спадали прямо на широкое плечо, едва касаясь кончиками набухшего соска. Изгибы её груди, плавно вздымаясь, вырисовывались очертаниями упругости и объёма. На ней были зелёные джинсы и кожаный ремень, который отлично сочетался с её грубыми белыми ботинками. Её стиль был похож на томбой – девочка в мальчике или наоборот. Выглядело это очень маняще и чертовски сексуально. Пока в моей голове проплывали оценивающие рассуждения по поводу этой незнакомки, я неожиданно уловила на себе её взгляд. Она смотрела на меня глубокими зелёными как болотная тина глазами, которые топили мою душу в стеснении окончательно. Я неловко принялась есть салат и разглядывать картины, висевшие в этом чудесном доме. Беатрис неожиданно отвлекла меня от трапезы, переключившись с оживлённой беседы с Клэа на мою персону. Я дожевала остатки еды и спустила руки на колени под столом, чтобы не было заметно, как мне и без того было не очень удобно.
– Виктория, девочка моя, расскажи, как ты жила все эти годы? Вышла ли ты замуж? Или есть ухажёр, с кем ты счастлива? Расскажи нам всё, дорогая моя. Мне так хочется послушать, ведь я знала тебя совсем юной маленькой леди.
– Беатрис, наверняка вам покажется довольно скучной моя простая история жизни. Я не имею ни поклонника, ни друга, ни избранника, ни мужа. Так вышло, что принимать ухаживания не моя основная задача из цикла «как быстрее выскочить замуж». Соответственно, я свободная девушка, которая увлечена написанием картин и чтением неимоверно интересных книг, – слегка покраснев, произнесла негромко я.
Беатрис приоткрыла рот и долго думала, что следует ответить на «пустоту» жизни потерянной бедной девушки.
– Ну, хорошо. Полагаю, всему своё время, дорогая моя. Не стоит делать поспешных решений, замуж ты всегда успеешь выйти. Главное – держаться достойно и быть порядочной девушкой, как хотела твоя мать. Я рада, что ты занимаешься своим любимым ремеслом, но приносит ли такой вид деятельности хороший доход?
– Доход есть. Пока он скромный по нынешним меркам жизни. Но я верю в лучшее, мэм.
Огромный ком подскочил к горлу и перекрыл кислород. К глазам подступили слёзы, но я упорно сдерживала их, не давая растечься по щекам и предательски показаться чужому окружению.
– Да, она уж очень хотела… и моя беднота сейчас полностью поглотила меня живьём, дважды наступив на горло и придавив, размазала под ковром этого деревянного дорогущего пола, – пробурчала я себе под нос еле слышно…
Насупившись, я принялась есть всё остальное, что было подано на ужин. С нетерпением ожидая печального конца этого уже надоедавшего вечера, я решила покинуть второпях этот странный круг людей, хотя Клэа и была мне весьма симпатична, всё же ощущение унижения меня не покидало. Не согласись я принять его, не сидела бы сейчас здесь и не позорилась, рассказывая про свою «весёлую» жизнь. На Клэа я не решалась посмотреть, уже полагая, что она заведомо не стала бы интересоваться таким скучным человеком, как я. Поблагодарив Беатрис и поспешно попрощавшись, я надела пальто и вышла на улицу. Я не стала дожидаться, когда горничная, наигранно улыбнувшись, проводит меня с рабочей вежливостью. Ледяной воздух привёл меня в чувства, и я пошла лёгким шагом по направлению к моей улице, оставив позади мысли…
Меня слегка подмораживало, и я ощущала, как от окутывающего холода по моей коже мурашки бежали всё быстрее по открытым участкам тела. Я умела мгновенно отходить от подобных ситуаций, как та, что случилась в доме Беатрис. Эта женщина всё равно оставалась для меня старой загадочной своеобразной личностью, с которой нас совершенно ничего не связывало. И даже та малая нить где-то в далёком прошлом, именуемая родством, не пробудила во мне тех нежных семейных чувств, каких следовало ожидать. Подумать только, насколько я черства… А может, я просто отношусь к тому типу людей, которые не собираются соглашаться с подобными «странными» связями и не хотят дальше развивать эту цепочку ненастоящего, выдуманного родства? Ведь, по сути, эти люди и есть чужие. Просто кто-то однажды решил, что постороннее сводничество или сношение двух совершенно разных людей приведёт к правильному расставлению приоритетов, жизненных устоев и полному согласию обеих сторон, даст возрасти почве других людей, которые изначально существовали в этих неродственных семьях. И, изначально согласовавшись в твёрдых устоях этой своеобразной системы, приведёт к зарождению какого-то нового, не подобающего, но такого желанного сотрудничества двух сторон. Здесь мои мысли переключились на Клэа.
Сегодняшняя гостья почему-то интересовала меня, хотя я не имела представления, почему она блуждает в моей голове. Она была очень красивой девушкой. Мне кажется, у неё куча знакомых, хороших друзей и парни сходят с ума от её очарования. Думаю, и девушки завистливо восторгаются ей и хотят походить на неё. В ней определённо что-то есть: сам Господь Бог или лукавый дьявол одарил её неимоверной харизмой, переплетённой с брутальной сексуальностью. Я не понимала, откуда во мне рождается желание стать хотя бы немного ближе к такой девушке, как она. Ведь я не познала ещё мужчин и тем более женщин. Преступление быть в любви с кем-то из этого пола или внебрачном союзе или иметь связи непристойного характера, но всё же меня почему-то потянуло именно к ней…
Посыпался тяжёлыми хлопьями снег, перемежаясь с дожем, и я начала потихоньку промокать в лёгком прошлогоднем пальто и сапогах пятилетней давности. Лужи покрывали дорогу с неимоверной скоростью и превращались в слякоть, которая просачивалась сквозь тонкий слой обуви, и мои сапоги постепенно начинали издавать хлюпающие звуки. Хотя моя квартирка находилась совсем недалеко, я поняла, что отморожу себе просто все пальцы, так и не успев добраться до своего тёплого уголка.
– Виктория, постойте, – послышалось мне где-то позади, но я почему-то подумала, что поднявшийся вечерний ветер уже начинает сводить меня с ума от зябкого продрогшего состояния. – Виктория, да постойте же, подождите…
И тут я словно впала в ступор. Резко остановившись, я обернулась назад, чтобы убедиться, что окончательно не потеряла здравый рассудок. Хотя мои странности имели дурное свойство появляться совсем не там, где следовало, и совершенно не в то время. Копна моих чёрных промокших волос загораживала мне глаза. Сквозь полуоткрытый сухой рот я жадно поглощала февральский воздух. Прищурившись, сквозь зимний дождь я увидела Клэ. Мне почему-то сразу хотелось назвать её так, я посчитала, что длинное имя как-то затемняет её саму. Её настоящую Клэ. Она, запыхавшись, выплеснула из себя: «Привет!» – и предложила сесть в её машину. Она объяснила, что Беатрис очень забеспокоилась, когда увидела, что погода сильно ухудшилась, а на мне не было хорошей, тёплой, подобающей такой погоде одежды. Я не ожидала такого великодушия со стороны чужого человека. Вернее, проявления таких манер, и с радостью приняла приглашение Клэа: ведь на тот момент я уже смутно соображала, превращаясь в маленькую холодную льдинку, которая таяла и снова замораживалась от потока завывавшего ветра. Клэа приоткрыла дверь своей машины и далее, следуя всем благородным правилам этикета, обойдя с другой стороны автомобиль, торопливо села сама в старенький пикап. Она начала оживлённо тереть свои ладони друг о друга, тем самым подавая поток тепла к своим рукам.
– Ты замёрзла? Я сейчас включу печку, правда, она раскрутится не ранее, чем через полчаса. Вот такая старенькая у меня колымага.
Я улыбнулась в ответ и прислонила свои руки к машинному обогревателю. Руки ощутили лёгкий холодок, который с каждой минутой становился всё теплее и теплее. – Куда тебя отвезти, Вика? Можно просто Ви? Думаю, нам пора познакомиться получше, как ты на это смотришь? Извини, что сразу не вступила с тобой в разговор, просто я изначально не имела представления, как такую девушку, как ты, удачно к себе расположить.
И она, достав из кармана сигарету, прикурила. Дым резко заполнил пространство кожаного салона, и я начала безудержно кашлять.
– Ой, извини! Я не знала, что ты не куришь. Просто сейчас многие девушки ку… Ладно, не будем об этом. Просто извини.
Клэа активно начала крутить рукоятку, которая отвечала за систему открытия окна. Я, осмелев, произнесла с любопытством:
– Какую такую? Мне кажется, во мне нет ничего такого примечательного, чтобы было столь сложно расположить меня к себе.
В ожидании скорейшего ответа я пристально посмотрела на неё. Когда наши взгляды пересеклись, сигарета вовсю дымилась у неё в зубах. Клэа, спокойно осмотрев всю меня, приподняла руку и заложила сигарету между пальцев. Потом, немного поразмыслив, неторопливо произнесла:
– Просто ты мне очень понравилась… Мне симпатичны таинственные девушки с загадочными жизненными обстоятельствами и безумно приятными чертами лица. Я порой начинаю теряться и не могу проявить полный интерес к персоне из-за неуверенности.
Закусив губу на мгновение, Клэа поднесла снова сигарету ко рту. Её взгляд одурманивал и мучительно пьянил меня. Моё тело и разум отказывались сопротивляться этой порочной особе. Я знала, что это своеобразная ловушка, где огромный, жаждущий крови и мяса паук плетёт паутины, чтобы заманивать таких непорочных и неосведомлённых застенчивых людей, как я. Жадно наслаждаясь и упиваясь развратом и похотью, он оставляет их биться одних в конвульсиях сладострастных мук. – Ты спрашивала, где я живу… Мой дом находится на Стенфорд-стрит рядом с пекарней на углу. Знаешь, где это?
Клэа покачала головой, потушила сигарету и повернула ключ зажигания. Машина затарахтела и, покачиваясь, плавно тронулась. Проехав пару метров, мы заглохли. Клэа попыталась вновь завести авто, но машина, едва заведясь, заглохла бесповоротно. Она вышла из пикапа и открыла капот. После нескольких минут осмотра моя новая знакомая села вновь рядом и предприняла новую попытку завести эту чёртову рухлядь.
– Кажется, машина слегка подмёрзла при такой низкой температуре, думаю, стоит немного подождать.
Печка, к сожалению, тоже перестала функционировать, и я начала судорожно дрожать и греть свои пальцы на руках.
– Может, зайдём пока в кафе, попьём кофе, раз всё так вышло? Хотя бы немного согреемся и поедем уже тёпленькие?
Я кивнула в знак согласия. Мы вышли из машины и направились через дорогу в заведение под названием «Кингс». Тёплое освещение сразу приятно порадовало наш взор, и аромат свежей выпечки сладостно ударил в нос. Мы расположились справа за столиком около окна и принялись рассматривать меню. Официантка подошла, как только мы захлопнули книгу блюд, и приняла заказ на кофе и карамельный чизкейк.
– У тебя даже губы посинели, – Клэа улыбнулась и обвела указательным пальцем свои губы в воздухе. – Ты теперь похожа на снежную королеву, только совершенно добрую, не такую, как в сказке.
Я смущённо засмеялась, но спросила довольно смело:
– Сколько тебе лет?
– Ты спросила, потому что думаешь, как это так: большая вроде девочка, а говорит о сказках?
– Совершенно всё не так. Я спросила, потому что мне очень любопытно узнать твой возраст.
– С чего бы это вдруг? И сколько мне лет, по твоему мнению, Ви?
– Полагаю, в силу того, что ты водишь машину, то шестнадцать ты уже давно перепрыгнула.
Тут мы безудержно расхохотались.
– Какая ты внимательная! А главное, всё верно подмечаешь. Ты наверняка из этих… как их там… экстрасенсов?
– Ну, если смотреть в целом, то клянусь, тебе нет и двадцати двух.
– Стоп, промах! А я уже тут начала без сомнений верить, что ты ясновидящая. Увы, ты угадала неверно.
Я прикусила нижнюю губу и начала пристально разглядывать Клэа, обдумывая её возраст и свой проигрыш в бессмысленных догадках относительно него. Может, совсем не стоило её спрашивать… Вроде не хорошие знакомые, но и уже как-то стали ближе, чем там, за обеденным столом у Беатрис.
– Хорошо… Я вижу, ты растерялась. Не бери в голову, ты же не мужчина, чтобы смущаться от таких вопросов. Мне двадцать три.
Я действительно как-то неловко чувствовала себя из-за глупого вопроса и решила сменить тему, но она спросила меня в отместку.
– Ви, сколько же тебе? Думаю, я точно знаю…
Клэа насупила брови, присмотрелась внимательно к моему лицу, плавно переводя взгляд то на меня, то на одежду, то на что-то ещё. И тут я чётко и вразумительно услышала, как она произнесла мои заветные цифры.
– Тридцать три.
Мне стало странным образом жаль себя от услышанного. Это происходит всегда, когда я хочу казаться то моложе, то старше своих лет, но почему-то не всегда именно на свой возраст.