Между нами иллюзия

Пока дочка смотрит в гостиной мультики, из кухни украдкой наблюдаю за ней, готовя завтрак. Решаю, что до самой встречи с Беатрис пробуду с Бэтти. Сегодня работа подождет. На крайний случай поработаю поздно вечером.

Когда мама входит на кухню, я смотрю на Бэтти, которая уже без проблем ест кашу самостоятельно и не спеша завтракаю сама.

– Доброе утро, мои хорошие, – мамин голос все еще сонный.

– Доброе утро, мам, – поправляю дочке защитный воротничок на груди.

– Что-то я сегодня долго проспала. А дедушка снова с утра в гараже, – мама подходит к кофемашине, где я уже заварила для нее свежий кофе.

– Наверно. Мам, я творожные вафли сделала, – указываю взглядом на большую тарелку.

– Спасибо, дочка. У меня где-то был ягодный джем.

– Я нашла только немного кленового сиропа.

– Он где-то здесь, – мама открывает нижний ящик и достает банку с вишневым джемом.

– Мамочка, я уже наелась, – измученно мычит Бэтти.

– Ну, допей только сок.

– Лааадно… – берет в ручки кружку со специальной крышкой против проливания.

Вернувшись с Бэтти в спальню, читаю пришедшее от Беатрис сообщение о месте встречи и откладываю телефон, собираясь насладиться последними часами с дочкой. Мы много рисуем. Потом играем в развивающую игру на угадывание животных по картинкам. Смотрим мультики и просто разговариваем о чем-нибудь.

Когда приходит время уезжать, Бэтти впадает в настоящую истерику, и мне никак не удается ее успокоить.

– Я приеду ровно через неделю, маленькая моя. Я обещаю, доченька, – глажу по светлым волосикам, сидя перед ней на корточках, пока она в голос рыдает и трет мокрые глазки.

– Неееет! Я не хочуууу! – мотает головкой, сжимая мой джемпер в маленьких кулачках.

Сердце разрывается в груди каждый раз, когда это происходит. Я горю изнутри, видя, как моя девочка страдает и плачет. Меня выворачивает наизнанку, и удушающая боль распространяется по всему телу.

– Бэтти, доченька, – беру мокрое от слез личико в ладони, находясь на грани того, чтобы самой не разрыдаться. – Я тоже не хочу с тобой расставаться. Мне очень тебя не хватает. Но так нужно сейчас. Я заберу тебя к себе, как только появится такая возможность. Ты должна мне верить. Я никогда тебя не брошу.

– О-о-обещаешь? – заикается, шмыгая покрасневшим носиком. Синие глазки, полные слез, смотрят на меня с такой невероятной печалью, от которой я умираю снова и снова.

– Обещаю, родная моя. Обещаю. Я привезу тебе в следующий раз новую игрушку. Хорошо? Какую ты хочешь?

– Я х-хочу куклу Эльзу…к-как у-у Лили с детской п-площадки.

– Та, что из мультика «Холодное сердце»?

– Д-да.

– Хорошо, милая. Я привезу, – отвечаю уверенным тоном, зная, что эта кукла стоит как три единорога, купленные мной в этот раз.

– Правда? – синие глазки сразу загораются.

– Правда, Бэтти.

Маленькое тельце расслабляется, и на опухших от плача губах появляется улыбка.

– Ну что, давай провожать маму? А то она опоздает на автобус, – бабушка поднимает внучку на руки.

Поднимаюсь и касаюсь нежной щечки заметно успокоившейся дочки.

– Я буду безумно скучать, малышка. Я тебя очень сильно люблю, доченька.

– И я тебя люблю, мамочка.

– Пока, – машу им рукой и направляюсь к дороге с обливающимся кровью сердцем.

Пока иду до остановки, предательские слезы скатываются из глаз нескончаемым потоком, и я молча смахиваю их со щек. А как только сажусь в автобус, плотину прорывает, и я горько рыдаю, отвернувшись к окну, чувствуя на себе любопытные взгляды случайных попутчиков.

***

Перехожу дорогу и издалека замечаю Беатрис, ожидающую меня в условленном месте. Она что-то быстро печатает в телефоне, опустив голову, отчего прядь длинных темных блестящих волос падает на щеку. Красивое лицо с аккуратными мелкими чертами выглядит серьезным и сосредоточенным. Нижняя губа закушена белыми ровными зубами в свойственной ей манере, когда она решает какой-то важный вопрос.

– Привет, – останавливаюсь в полуметре от нее и на меня сразу устремляются большие зеленые глаза с длинными распахнутыми ресницами.

– Ох. Привет, – расплывается в широкой улыбке, крепко обняв.

Обнимаю в ответ, вдохнув знакомый ненавязчивый запах женского парфюма с цитрусовыми и древесными нотками.

– Пойдем, я заказала нам столик в Мэйсе, – берет меня под руку, ведя по известному променаду.

– В Мейсе? Там же очень дорого.

– Я угощаю. Не переживай.

– Мы будем что-то отмечать?

– Мою провальную книгу.

– Это не смешно, Беатрис.

– Не вижу ничего смешного в самоиронии.

– Я переживаю за тебя, подруга. Ты, правда, в порядке? – внимательно смотрю на ее профиль с высокими скулами и маленьким прямым носом.

– Ты за меня не переживай. У меня все схвачено. Нам нужно решить что-то с тобой. И вообще, меня всегда в тебе это поражало. У тебя самой проблем по горло, а ты еще умудряешься волноваться за меня.

– Как же я могу не переживать за единственную близкую подругу?

– За это я тебя и люблю, – сжимает мою руку, прижавшись щекой к плечу.

Входим в просторное помещение ресторана с эклектичным оформлением в интерьере. В нем прослеживается стиль сафари с обилием необычных африканских масок, украшающих светло-бежевые стены. Тяжелыми овальными люстрами, свисающими с потолка. Стена за длинной барной стойкой окрашена в насыщенно-зеленый цвет с природными мотивами в виде пальмовых листьев. А обилие мебели из массивного дерева и элементов из камня уже относится к типичному стилю загородных домов.