Исправь меня, если сможешь

У меня отвисла челюсть в прямом смысле слова!

Негодования не было придела. Даже если учесть, что я её просто знал, и она бредила это не делает меня ответственным за то, что её постигло!

– Какой ответственности? Мама, что ты стараешься мне приписать? Я тут не причём, кажется, мы это выяснили! – В конец взбеленился я. – Мне нет никакого дела до того, что там произошло с девушкой, которая никаким боком ко мне не относится! И вообще, я уже опаздываю!

– Сядь!

К тому моменту, когда я закончил свою тираду, то уже поднялся, но голос матери заставил рухнуть обратно.

– Конечно, мама. – Как можно язвительнее проговорил я, складывая руки на груди.

– Прости, родной! Я оговорилась, – Мама положила мне руку на плечо. – Я, в любом случае, переживаю за неё. Откуда мне знать: может быть, ты был ей дорог как человек, и ей было бы приятно поговорить с тобой. Прошу тебя, поезжай к ней, поддержи девочку. Пусть это будет и бесполезно. Сделай это хотя бы для меня, – очень ласково и безапелляционно.

Удивительное сочетание. Могу, наплевав отказаться, но обижать маму мне бы не хотелось.

– Конечно, – я натужно улыбнулся.

– Спасибо, дорогой.

– Да что ты, обращайся. – Едко замечаю я.

– Кайл. – Мойра поднялась. – Возьми с собой вот это, я забыла отдать вчера в магазин «Ранель», ты же знаешь Патрис? Отдашь ей?

Мне протянули непонятно откуда взявшийся увесистый пакет с лейблом какой-то спортивной одежды.

– Хорошо.

Выйдя из гостиной, проклинал всё на свете за то, что попал в такую идиотскую ситуацию.

Иного выбора, как согласиться, у меня не осталось. Выйдя к гаражу, я увидел свою чёрную BMW и невольно усмехнулся, так как увидел, что на капоте засверкали ключи от моей малышки. Нейт уже умчался на встречу к своей ненаглядной. Не смотря на показательную весёлость в моей голове буря, самая настоящая и беспощадная!

Сумрачная картина: больные люди, каталки со стариками, приветливые медсёстры, кажется это единственное, что меня сейчас радует. Они все как один меня знают, особенно молодые и сексуальные медсёстры, а как иначе? Мимо меня прошла Катрин Холп с натугой толкающая каталку с недовольным стариком – он ворчал и постоянно пыхтел. Осыпая проклятиями всех и всё вокруг. Катрин ласково улыбнулась мне, а я вдруг ещё раз пожалел, что пришёл сюда. Ответил девушке несвойственной мне натянутой улыбкой и даже не обернулся в след для того, чтобы посмотреть, как больничный халат поднялся, обнажая ноги, когда она наклонилась к старику, чтобы в слуховой аппарат сказать что-то. Сексуальная штучка, ничего не скажешь, но весь её флёр меня сейчас не трогает.

Мрачнее тучи подошёл к столику с надписью «информация», где светло-карие глаза мисс Берднер уставились на меня в немом вопросе, так как, когда мне нужен был отец, я сразу же шёл в его кабинет, не пользуясь чьей-либо помощью. И моё появление её явно озадачивало. Меня перекосило.

А ведь я мог узнать интересующую меня информацию у отца, но не стал. Протвино признаваться в своих слабостях, но я просто… испугался!

– Добрый день, могу я узнать, в какой палате находится Анжела Винслоу, – спокойно спросил я.

Постоянно хотелось посмотреть назад, проверить, не стоит ли кто-либо знакомый прямо за моей спиной. Не хочу быть пойманным. Потому что существует большая вероятность, что ребёнок был мой.

Опять подумал об этом! Твою же мать!!!

А сколько видели нас тогда? Тогда когда я вёл её наверх? Сказала ли она сама кому-либо?! Чёрт! Ответов на мой вопрос не было, а вопросы мать их, да.

– Эм… конечно, – Мисс Берднер опустила глаза на монитор и исподтишка посмотрела на меня. – Анжела Винслоу находится на пятом этаже в пятьсот двадцать третьей палате.

Я уже развернулся для того, чтобы уйти, как вспомнил, что даже не сказал спасибо. Вежливость превыше всего, тут меня знали как хорошего и открытого «мальчика», не хотелось бы выходить из образа.

– Спасибо, миссис, – миссис специально было сказано для того, чтобы подчеркнуть её не увядшую молодость. Тем самым выразить своё восхищение её «красотой». – Берднер, вы профессиональны как никогда! – я подарил ей свою фирменную улыбку и пошёл прочь.

Шёл быстро, не оглядываясь и по лестнице, потому как существовал большая вероятность натолкнуться на кого-нибудь знакомого в лифте. К чёрту всех знакомых, не хочу никого видеть.

Рядом с палатой Винслоу никого не было; на самом деле, я боялся встретить здесь её родителей, но к моему глубочайшему счастью из палаты вышла миловидная блондинка в больничном халате.

– Доброе утро, – девушка развернулась и подняла на меня усталые голубые глаза – видимо, она ночная медсестра: слишком усталый вид для 10 часов утра.

– Могу я увидеть Анжелу Винслоу? – насколько это было возможно, спокойно спросил я.

– К ней нельзя! – грубо ответила девушка. – А Вы вообще кто такой? – она практически впилась в меня взглядом. – И как ВЫ сюда попали? Если вы не знали, то это закрытый корпус, вход посторонним воспрещён! Будьте добры, покиньте помещение.

Удивился! Да не то слово! Повелительные нотки в голосе и сведённые брови показывали во всей красе настрой оппонента. И её вот это вот «вы» было крайне пренебрежительно. Уже был готов ответить в её духе, как за спиной услышал до боли знакомый голос.

– Силена, все хорошо – это мой сын. Спасибо вам за бдительность, вы можете идти.

Чёрт, как же я не хотел попадаться ему на глаза. Силена потупила взор, спустя секунду, посмотрела внимательно на Адриана, а потом перевела взгляд на меня. Сравнивая… И её смена настроения не прошла мною незамеченной, как-то слишком быстро она что называется «осела» ниже плинтуса.

– Доброе утро, – чопорно пробубнила девушка, сверкнув на меня злым взглядом.

– Доброе. – Спокойно ответил мой отец.

Пришлось повернуться к отцу лицом. Адриан смерил меня спокойным и так знакомым мне холодным взглядом. Отец всегда так смотрел, слегка с высока, показывая так надоевшую мне надменность. Иногда казалось, что я не сын ему вовсе, а дворняжка гадящая на газон около дома.

Я невозмутимо смотрел в светло-карие глаза отца и держал оборону. Что-то неизбежно надвигалось за моей спиной, под спокойным взглядом родителя я чувствовал себя полным ничтожеством и это невероятным образом злило меня. Только вот «холодная война» не продлилась долго.

– Расслабься, герой-любовник, – спокойно сказал отец. – Мойра ничего не узнает, – отец подтолкнул меня к двери.

Больничный халат на моих плечах начал спадать, пришлось подхватывать его и поправлять. За этими незамысловатыми движениями я прятал свой страх. Страх перед сложившейся ситуацией. Одно дело, когда твой родитель знает, что ты мог бы сделать и совсем другое, когда он знает наверняка об уже произошедшем.

– Ты о чём? – я поднял бровь.

Не смотря на патовую ситуации, продолжаю делать вид, что я тут совершенно не причём. Да и какой смысл менять тактику. Мир вокруг меня замедлился – я слышал, как бешено бьется сердце в груди. Стало по-детски страшно гнева отца, как в далёком детстве, когда я велосипедом поцарапал его машину, припаркованную около дома.

Когда шёл сюда искренне верил, что мне плевать, сейчас смотря на человека подарившего мне жизнь, уже не так уверен в этом. Мнимая уверенность с каждой секундой всё больше и больше таяла.

– Иди.

А потом он развернулся и пошёл прочь. Оставляя меня одного. И вроде бы ничего не произошло, но у меня было такое чувство, что моя голова только что побывала в дерьме.

Стоял долго, смотрел в спину отцу и злился, сжимал руки в кулаки до боли. Как только отец свернул за угол, гулко выдохнул и проклиная свою пьяную голову, натворившую дел, нехотя отворил дверь палаты. В глаза ударил свет из окна, ослепляя. Сфокусировал взгляд спустя несколько секунд и вновь смачно выругался!

Лучше бы не приходил и не открывал эту дверь.

Анжела сразу же подняла на меня глаза, будто бы знала, что я приду. Никогда не замечал насколько у неё глубокий цвет глаз, необычный, не такой как у всех. Она носит очки, а сейчас без них, я чётко помню, что она их носит. Может быть, поэтому я заметил их цвет, ведь стекло искажает, не так ли?

Застыл на пороге, даже не представляя, что мне сейчас делать. На самом деле, представлял, точнее не представлял, а надеялся, что она в истерике вышвырнет меня из палаты, и на этом я смогу со спокойствием снять с себя это бремя. И самое приятное со спокойно душой и с чувством выполненного долга вернуться восвояси, но вместо этого она прошептала:

– Я знала, что ты придёшь. Проходи.