Смерть на корпоративе

– Эти бокалы Саша привез из Праги. Ещё в советское время ездил туристом. Привёз шесть бокалов и радовался, как ребёнок. Почти все поразбивались. Как же я дальше жить буду? Каждый предмет, каждая мелочь в доме напоминает мне о Саше и Алике! Все вызывает боль! За что мне всё это, Господи?

– Ирина Даниловна, вы можете продать дом в Яблоньках, квартиру в Ростове, уехать к себе на родину, – сказала Мещерякова.

– На родину? Валюша! Я приехала в Ростов учиться сразу после школы! В моем городке уже и родственников не осталось, а если и есть, то связи потеряны! Кому я нужна? И кто будет ухаживать за могилкой? Кроме меня некому. Каждый должен выпить свою чашу до дна! Кому, что уготовано! От судьбы не уйдешь.

– Спасибо за обед, – поднялся Трубников, – все было очень вкусно, главное, вовремя! Извините, но мне пора.

– Спасибо, что заглянули на огонек. Заходите ещё, Валюша, проводи. Кремация в понедельник в Ростове на 14 часов назначено. Приходите, если хотите попрощаться, хотя вы же не были знакомы.

– Обязательно приду, хотя и не был знаком. За вами заехать?

– Нет, спасибо, Меня Алеша Павлов повезёт. Он тоже будет. Хоть бы вы поскорее нашли убийцу! Неизвестность угнетает. Что произошло на корпоративе? Как такое могло случиться? Никто ничего не понимает, но всем не по себе. Мне страшно. Кто убил? За что? Ведь Алик был добрейшей души человек!

Мещерякова проводила детектива до калитки, зябко ежась.

– Вы бы пальто накинули, все же зима! Скорее домой, спасибо.

Но она не уходила, стоя у самой калитки, не пропуская его пройти. Он удивленно посмотрел на нее:

– Вы что-то хотите сказать? Мне зайти к вам? Я знаю, где ваш дом. У самого озера. Так ведь?

– Нет, – отшатнулась от него Мещерякова, – дом у самого озера! Однако вы уже успели ознакомиться с селом! Не хочу я ничего сказать. Не надо ко мне приходить. Я одинокая женщина! Не надо меня компрометировать визитами. Если что, то в рабочее время. Где мой кабинет, вы знаете.

Мне теперь в шахматы играть не с кем!

В среду Трубников ждал процессию в морге. Вернее, стоял возле него, на ступеньках, курил, смотрел, где же Ирина Даниловна и все остальные? Неподалеку стоял франт в белом шарфе. Его черным кучерявым волосам позавидовала бы любая красавица. Пошёл снег. Крупные снежинки таяли сразу же, опустившись на землю. Франт зябко поёжился, ушёл в здание морга. Трубникову не хотелось туда идти, хотя и было очень холодно, промозгло. Слишком много людей, многие плачут или больны скорбью, которая бывает заразной. Он пришёл, чтобы познакомиться с таинственным другом Альберта Мишей, подробнее узнать о ночах, проведенных за игрой в шахматы. Что-то не верилось, что Альберт был столь сильно увлечён шахматами.

Скоро два часа, а их все нет. Трубников курил, ждал. Невольно вспомнил про Сашу Шаповалова, своего помощника, студента юрфака. Способный малый. Сумел подружиться с Черноусовым сразу же при первой встрече. Приглашён к нему в гости на день рождения. Какие странные друзья у Альберта. Черноусов: кадастровый инженер, умный, деловой. Создал свое дело, пользуется авторитетом. Независимый эксперт по межеванию, составлению технических планов земельных участков. И Миша… Что за Миша? Неужели и вправду ночами напролёт в шахматы? Все может быть, надо проверить. Хотя вряд ли Миша или Черноусов имеют отношение к убийству Альберта. Действительно ничего невозможно понять: кто убил, за что? И у всех на глазах! Кто-то из своих. Миша и Антон Черноусов ни при чем, но все же надо проверить.

В Яблоньках детектив обошёл всех. Запуганные и затравленные взгляды, страх! Волонсевич уехал, дела агрохолдинга превыше всего! Ни одной толковой версии! Ни одной ниточки, уцепиться не за что! Уже неделя прошла! Подъехала машина Павлова. Трубников пошёл к ней. Из здания крематория выбежал франт, промчался мимо Трубникова к машине, галантно помог Ирине Даниловне выйти, повёл в крематорий. Она остановилась возле Трубникова, представила его:

– Миша, друг Алика, шахматист. Николай Федорович, частный сыщик, расследует убийство.

Тем временем из машины Павлова выходили люди. Трубников краем глаза наблюдал и считал, удивляясь, как они все поместились? Последней вышла Мещерякова. Все направились в крематорий, началось отпевание. Ирина Даниловна и Мещерякова одновременно заплакали, Павлов с женой сохраняли торжественность. Миша пятился к выходу. Трубников перехватил его на лестнице, когда он уже резво бросился к своей машине. К чести Миши надо сказать, что он умел сохранять хорошую мину при плохой игре. Вежливо объяснил, что почувствовал себя плохо, вернулся за лекарствами, они в бардачке. Торопливо пошарил в бардачке, сунул в рот то ли конфету, то ли таблетку. Вежливо улыбнулся детективу:

– Я тоже хочу, чтобы убийцу Альберта поскорее нашли и наказали! Рад помочь вам, но что я могу сказать? Мы часто играли в шахматы в клубе. И это, пожалуй, все! Его убили не шахматы, а цианид! Узнал бы, кто это сделал, сам бы того убил! Его убил кто-то, кто сидел рядом с ним за столом! Это даже мне понятно! Вы не там ищите!

– Вы отказываетесь ответить на несколько моих вопросов? Я правильно вас понял?

– Нет! Я готов, если это поможет! Хоть сейчас. Слушаю вас. Только пройдемте туда, под козырек, снег хуже дождя, уже весь промок.

– Я когда-то тоже увлекался шахматами, ходил в клуб на Чехова. Сейчас дома играю. Клуб по-прежнему на Чехова?

– Миша долго и старательно расправлял белый шарф на груди, удовлетворенно осмотрел себя, посмотрел на детектива:

– В огороде бузина, а в Киеве дядька! При чём здесь шахматный клуб? Его не в шахматном клубе убили, а на банкете! Нет, я готов ответить на вопросы, но по существу.

– Давно вы с ним дружили?

– Давно. Несколько лет, точнее не могу припомнить, но не с детства.

– Познакомились в шахматном клубе?

– Не припомню. Послушайте! Это же не с девушкой знакомиться! Если бы с девушкой, то я бы все до последней детали помнил. Как-то само собой получилось. Встретились, разговорились. Кажется, была презентация.

– Презентация чего?

– Продукции агрохолдинга. Я тогда работал рекламным агентом, тщетно пытался раскрутить Волонсевича на рекламу. Он хотел расплатиться за рекламу своей продукцией, моему начальству не требовалось ни варенья, ни джема, ни даже клубнички. А денег Волонсевич не дал, рекламы не было, но с Альбертом я познакомился, подружился.

– Вы работаете рекламным агентом?

– Это было очень давно. Сейчас у меня более интересная работа, а где и кем? Я не скрываю, но вы-то здесь при чём? Я же Альберта не убивал! Я за него горой! Мне теперь в шахматы играть не с кем!

– Моя кандидатура вас не устраивает? Разряда у меня нет, но играю неплохо.

– Не знаю, не знаю…

– Возьмите визитку, вдруг надумаете. Мне было бы интересно поиграть с вами и не только в шахматы.

Миша внимательно посмотрел на детектива, взял визитку, молча ушёл в прощальный зал.

Трубников проводил его взглядом и внимательно посмотрел на номер его машины.

Поминок не было. Их решили провести в день похорон. Ирину Даниловну торжественно усадили в «резиновую» машину Павлова, сели туда же и остальные, уехали. Миша умчался раньше всех. Трубников отправился домой. Долго стоял в пробке. Снег или дождь и сразу пробки. Дорога домой заняла два часа, засела тупой болью в левом виске. Единственное, о чём он мечтал: принять душ и лечь спать. Позвонил помощнику Володе Лукашову, продиктовал марку и номер машины, попросил воспользоваться своими дружескими каналами и выяснить, кто же такой шахматист Миша?

Смартфон прокипел хорошо!

Утро удивило его сенсацией. Из новостей Трубников, к своему удивлению, узнал, что вчера взята под стражу по подозрению в убийстве сына И.Д. Громова. Несмотря на пробки, ураганный ветер и снег он помчался в Яблоньки. Ему казалось, что следствие не зашло в тупик, а сошло с ума! Он не понимал логики следствия. Сам бы он до такого никогда не додумался.

Только в дороге он вспомнил, что сегодня же восьмое марта! Скорее всего, в конторе никого не будет, даже законников с их чайником. Вот уж чайнки! Несчастная и без того убита горем! Они её же в убийстве подозревают! Зачем же ей единственного сына убивать? Белены обелись! Был бы Лагутин, я бы сразу к нему! А в Матвеево-Кургане никого не знаю. К ней даже Багдасарова не пошлёшь, он ни за что в такую даль не поедет. Мещерякова, Павлов могут что-то знать, хотя бы с ними поговорить. Почему-то их телефоны не отвечают, что там происходит? Не надо было мне в Ростов уезжать, там надо жить! Нет, не получится там жить. Этот Миша доверия не внушает, да и Антон Черноусов для меня загадка.

Снег с дождем усердствовал, создавая пробки в Ростове, на трассе М4. Трубников постоянно названивал то Павлову, то Мещеряковой, отключены телефоны. Приехал в Яблоньки только во второй половине дня. По-прежнему шёл дождь со снегом. Сразу поехал к Мещеряковой. Темные окна, тихо. На стук никто не отвечает. Нет дома. Где живет Павлов, он не знал. Хотел спросить у соседей Мещеряковой, но, хотя там и горел свет, никто не открыл. Другие соседи открыли форточку. Детский голос крикнул: «Родителей нет дома!» Да, атмосфера страха сгущалась, затягивала всех. Ему самому было не по себе. Остановился, проезжая мимо конторы, на всякий случай, а вдруг там кто-то есть?

Он подошёл к двери, чтобы постучать, поискать кнопку звонка, но вдруг остановился. Он почувствовал смерть. Это невозможно передать словами. Только тот, кто многие годы отпахал в полиции и других силовых структурах, люди, которые много раз по роду службы видели смерть, смогут понять его. Двухэтажный дом с погасшими окнами. Всё закрыто и темно, тихо. И всё же он был уверен, что в доме труп. Когда он набирал номер телефона полиции, его пальцы дрожали. Подумал об отпуске, впервые с тех пор как занялся частным сыском.

– Слава Богу, – подумал Трубников, – что принят недавно закон, теперь можно войти в контору и осмотреть все комнаты и кабинеты. А вдруг ошибся? Нет. Такое чувствуешь всей       душой, кожей. Нет, случилась беда. Кто же следующий? Он расстегнул пальто и снял шапку, хотя было холодно.

– Приехала полиция. Открыли дверь, вошли. Осмотрели оба этажа, каждый кабинет, даже туалеты. Никакого трупа, только грязно. Грязные полы, в корзинах мусор, кое-где даже высыпался на пол. Уже собирались уехать, но Трубников остановил их:

– Идите сюда, – крикнул он из-под лестницы на первом этаже.

Они спустились, заглянули в каморку, где Жанна хранила ведра, швабры и прочий инвентарь. Жанна лежала лицом вниз в неестественной позе. Все повторилось в кошмарном сне: прибежала пожилая фельдшер, хотя и без неё было ясно, что Жанна мертва. Кто-то накинул петлю, подойдя к ней со спины. Верёвки рядом не было, убийца унес с собой. Потом приехала «Скорая», за ней труповозка. Приехал следователь Скуратов, человек старой закалки в преклонных летах.

На этот раз Трубникову удалось осмотреть место преступления, не обнаружил никаких следов. Он давно не чувствовал себя так гадко. Не ожидал такого поворота, ничего не понимал.

– У неё же дочка маленькая, – вспомнил Трубников, – уже полночь скоро, с кем же она?

Фельдшер отвела его к дому Жанны, объяснила, где живёт Павлов. Попросила позволить и ей проведать дочку Жанны.