На чужом несчастье счастья не построишь

– Вы пришли ко мне, чтобы принести свежее «Свободное слово»? Напрасно беспокоились. Сегодня вечером я выну газету из почтового ящика.

– На первой странице групповой снимок с вами во главе. Я сразу все понял, когда увидел его, поэтому и пришел к вам.

Трубников развернул газету. На первой странице был снимок, который сделал на катере Эдуард. Под снимком маленькая заметка о том, что трудоголик Трубников, который известен всем своим затворничеством, вдруг начал вести светский образ жизни, отдыхать на катере известного предпринимателя Миронова. Детектив с неприязнью посмотрел на фамилию Эдуарда под статьей, рядом с ней красовалось: «Внештатный корреспондент». Объясните мне, пожалуйста, что вы имели в виду, сказав, что вы сразу все поняли?

– Конечно, – Левченко уже преодолел минутное замешательство, закинул ногу на ногу и бросил быстрый взгляд, чтобы осмотреть кабинет. Кому-то требуется много времени, чтобы оценить обстановку, оценить ситуацию, кому-то достаточно одного быстрого взгляда. Очевидно, Левченко относился ко второй категории. Он остался доволен роскошным кабинетом Трубникова и начал говорить, как учитель говорит ученику:

– Несколько лет назад я занялся бизнесом. Увы, я на собственной шкуре узнал, сколько стоит в наши дни предприимчивость. Меня тщетно пытались обвинить в ограблении ювелирного салона, в мошенничестве, а отсидел я за побои, которые нанес в пьяном виде какому-то хмырю. Ой, простите! Человеку, не знакомому мне. С тех пор моя жизнь делится на до тюрьмы и после. А после прошло только две недели. До тюрьмы у меня была жена Евгения, – он снова смутился под взглядом Трубникова, – я не учел, что вам слишком много обо мне известно. Не жена, мы не были в законном браке, но жили вместе.

– Почему вы решили, что мне много о вас известно?

– Как почему? Я же обладаю логическим мышлением. Я умный человек.

– Я тоже себя глупым не считаю. Почему вы решили, что мне много о вас известно? Познакомьте меня со своими логическими умозаключениями, пожалуйста.

– Я же показал вам газету. Вы в окружении семейства Миронова. Учитывая, что раньше вы не появлялись в этом святом семействе, я пришел к выводу, что вас пригласили в качестве детектива…

– Подождите, – улыбнулся детектив, – но откуда вам известно, что раньше я не появлялся в этом святом семействе. Я понял, что вы были близки с Евгенией, но Миронов? Он тоже ваш близкий друг? Откуда вам знать, кто близок к его семье, кто далек?

– Миронов – фигура публичная, он ведь и депутатом городской думы был, правда, давно. Прогулки на катере совершает регулярно, но никогда не берет чужих. Всегда только близкий круг. Он мне не друг и не враг. Он мне доводится мужем моей жены.

– Вас не огорчает, что Женя вышла за него замуж?

– Совершенно не огорчает. Сел в тюрьму, меняй жену. Я бы очень удивился, если бы она ждала меня три года. Я узнал об этом две недели назад и только порадовался за нее. Хорошо устроилась. И дочка уже есть. Святое семейство. И вдруг на катере появились вы. Простите мне мою нескромность, но я решил, что вас пригласили из-за меня и Жени. Миронов испугался, что я захочу возобновить отношения с ней. И попросил вас помешать этому.

– Ваши умозаключения очень интересны, но неправильны. Вы действительно преувеличиваете свою роль. Меня пригласил не Миронов, а Гондарев – мой друг, мы с ним рыбаки. Однако вы до сих пор не сказали мне о цели вашего визита?

– Но вы же законник! – всплеснул руками Левченко, – вы же юрист! Я думал, что вы сразу поняли, зачем я пришел к вам.

– Хочу услышать от вас.

– Вам уже известно, что я сел за побои.

– Вы уже об этом говорили.

– Но и во время следствия и на зоне ко мне подходили с предложением вернуть ценности, якобы похищенные мною из ювелирного салона. Даже обещали, что если все отдам, то скостят срок. Я отказался. Потому что я к этому ограблению никакого отношения не имею. Я уже на свободе, но они не отстали! Они ходят за мной по пятам, пасут днем и ночью.

– Они? Кто это?

– Все! И законники, и бывшие так называемые коллеги по ювелирному бизнесу. Ждут, когда я побегу клад откапывать. А у меня нет никакого клада! Я гол, как сокол!

– Я бы так не сказал, – Трубников выразительно осмотрел дорогой костюм Левченко.

– Я же говорил вам, что я человек умный и очень предприимчивый. Пока мне удается держаться в седле. Тюрьма подорвала мои силы. Я хочу мирной и спокойной жизни подальше от Ростова.

– Насколько подальше? – улыбнулся Трубников.

– За тридевять земель! Я хочу навсегда исчезнуть с Ростова, ностальгия мне не грозит. Слишком много болезненных и тяжелых воспоминаний хранят улицы этого города.

– Исчезайте.

– А вот для этого мне нужна ваша помощь.

– Не понял, – ответил Трубников, – какая помощь? Как я могу помочь вам исчезнуть? И почему вы решили, что я стану помогать вам?

– Потому что я очень сильно попрошу вас помочь мне. А какая помощь? Эти дурни думают, что у меня больше двух миллионов, а у меня нет ни гроша! Я хочу уехать за границу, но не пешком же мне идти?

– Почему бы и нет? Граница с Украиной рядом, можно и пешком.

– Зачем мне Украина? Я не украинец, я русский! Я хочу жить в Европе!

– Замечательная логика! Если русский, значит в Европе. Почему Европа?

– А почему бы и нет?

– Вы пришли ко мне, чтобы я посоветовал вам какую страну предпочесть?

– Не разговаривайте со мной в шутливом тоне! Мне нужны деньги! Совсем немного, тысяч пять рублей – всего лишь. Надо оформить загранпаспорт. Для Миронова пять тысяч, что для меня пять копеек. Он отдаст их мне и даже не почувствует, зато вздохнет с облегчением. И больше не будет беспокоиться за Женю, не будет нанимать детективов для ее охраны.

– Если Миронов и нанимал детективов, то не меня, в этом вы ошибаетесь. Сильно сомневаюсь, что Миронов даст вам даже пять копеек. Он не беден, но и не настолько глуп, чтобы платить шантажисту.

Левченко вздрогнул и возмущенно сказал:

– Я не шантажист! Не оскорбляйте меня! У меня взаимовыгодное предложение и не к Миронову, а к вам.

– Я здесь при чем? – искренне удивился детектив.

– Вы были на катере, вы уже вошли в близкий круг семьи Миронова. Вы, с вашим социальным и финансовым благополучием, можете говорить с ним как равный, в отличие от меня.

– Быть посредником у шантажиста? – на лице Трубникова появилось отвращение, – вы явно переоцениваете себя. Хоть вам и не нравится это слово, но вы шантажист! А с шантажистами можно поступать по-разному. Можно заплатить, тогда шантажист высосет всю кровь. Можно обратиться в полицию. А лучше просто убить.

Левченко съежился в большом кресле.

– Убить? Вы же законник! Потом сидеть придется и все из-за каких-то пяти тысяч!

Левченко вскочил, потому что со своего места начал подниматься Трубников и вид у него был решительный, кулаки сжаты, челюсти тоже. Левченко оказался у двери, но не ушел. А стоя у двери и держась за ручку продолжал:

– Я буду приходить в ваше агентство каждый день! Просто посижу в приемной, если вы не примете меня. Отдохну немножко и уйду. Но, поскольку меня пасут, то обязательно подумают, что вы каким-то образом связаны с якобы припрятанными мною ювелирными изделиями и деньгами, которых я не брал! Или вы, или кто-то из ваших многочисленных клиентов! Они начнут пасти и вас, и ваших клиентов. А ведь многие из них очень уважаемые люди! Гарантия конфиденциальности – девиз вашего агентства, не так ли? Не будет больше никакой конфиденциальности! Я не угрожаю! Кто я такой, чтобы угрожать вам? Да и что я могу сделать? Разве что немножко испортить вашу жизнь, репутацию агентства своими ежедневными визитами. А запретить вы мне не можете! Двери агентства открыты для всех!

– Если вы сейчас же не закроете дверь с обратной стороны, я…

– Что? Убьете меня? Не легче ли поговорить с Мироновым? Он даст мне пять тысяч рублей, и я навсегда исчезну с Ростова. Надоел мне этот пыльный город! Ой! Что вы себе позволяете!

Левченко быстро юркнул за дверь и прикрыл ее вовремя. Трубников бросил в него пепельницей и только быстрая реакция спасла его от ушиба.

***

Трубников не помнил, сколько времени он просидел неподвижно тупо глядя в окно. Дверь открылась, и на пороге застыл Липкович. Он хотел шагнуть в кабинет, но задержал ногу в воздухе, потом осторожно опустил ее на пол и с удивлением посмотрел на Трубникова: