Заря и Северный ветер. Часть I

– Может, кофе или чай? – спросила она, не оглядываясь у выхода.

Звякнула пряжка ремня.

– Чай, но потом.

Пока Ира возилась у плиты, Саша сходил в магазин. Когда он вернулся, она была уже в душе.

– Ирина, есть стамеска, отвёртки? – прокричал он в закрытую дверь.

– Что? – не расслышав, переспросила Ира и закрывала кран.

– Инструменты. Есть какие-нибудь?

– Посмотри в кладовке, пожалуйста. Что-то дедушкино оставалось…

Пока Саша врезал купленный замок незамысловатыми инструментами, хозяйка квартиры сушила волосы.

– Закончил, – он протиснулся в ванную, наполненную тёплым ароматом кокосового мыла.

– Спасибо! Сколько я тебе должна? – спросила девушка, выключая фен и пропуская молодого человека к раковине.

– Нисколько, – Саша повернул кран.

– Нет, так нельзя.

– Прекрати, пожалуйста. Замок стоит копейки, – строго рассудил Саша. – У тебя волосы вкусно пахнут… – тут же улыбнулся он.

– Спасибо…

– Ты готова?

– Да, – она откинула волосы за спину. – Можешь только помочь мне? – Ира протянула серебряную цепочку с крестиком.

– О… Нет, – растерянно пробормотал молодой человек. – Извини. У меня аллергия на серебро. Я жду тебя, – он спешно вышел из ванной.

В его голосе Ире послышалось какое-то еле различимое разочарование, и ей стало неловко от мысли, что он мог подумать, что просьба застегнуть цепочку – это уловка кокетства. Справляясь с мелким замочком, она с надеждой думала, что ей это всего лишь почудилось. Но когда она вошла в зал, сжимая от неловкости руки, то ощутила отстранённость Александра. Больно ущипнув себя за ладонь, Ира беззаботным голосом спросила:

– Какая погода на улице?

– Свежо.

– Я тогда джинсы надену и рубашку захвачу?

– Хорошо.

Ощущение странного напряжения тяготило Иру весь путь до парка. Чтобы избавиться от него и рассеять любые двусмысленные намёки, она старалась казаться беспечной. Смотрела в окно машины и болтала о разных местах, мимо которых они проезжали. Как оказалось, город оброс тайниками, в которых хранились её детские воспоминания. Но все попытки втянуть Сашу в непринуждённый разговор обламывались, как сухие хрупкие сучья. Отвечал он рассеянно, как будто слушал вполуха.

Только в парке он наконец вынырнул из своих неприятных размышлений. Услышав грудной тёплый голос и какой-то диковатый, грубый смех, Саша вслед за Ирой повернул голову в сторону шума. Молодая женщина с тугой чёрной косой вела дочку по краю каменной чаши фонтана. Девочка тянула свободную ручку к шуршащим пенящимся струям и неестественно громко, красней всем лицом, смеялась – и в этом выражении лица, в смехе было что-то пугающее, ненормальное, болезненное. А за их спинами на земле, обняв голубоглазого щенка хаски, сидела вторая девочка, как две капли воды похожая на первую, но тихая и молчаливая. Ира залюбовалась её по-взрослому строгим светлым личиком.

– А ты помнишь свою мать? – вдруг спросил Саша.

– Не особо, – задумчиво ответила Ирина, когда они миновали фонтан. – Ярко помню только одно утро: мама пьяная на диване, рядом табуретка с пепельницей и сухарями. Помню запах томатной кильки. Помню, что ползала рядом и просила есть. Хотя… Если честно, я не уверена, что это настоящее воспоминание. Может, я его придумала.

– Как это?

– Ну, – пожала плечами Ира. – Я слышала, что наша память избирательна и мозг… ну, как бы искажает воспоминания, дорисовывает с годами.

– М-м-м… А долго ты пробыла в приюте? – спросил Саша, сворачивая на узкую тропинку, ведущую в лесистую часть парка.

– Около года. Пока бабушка сражалась с бюрократической системой, – невесело усмехнулась Ира.

Саша хотел что-то спросить, но она опередила его:

– Почему ты всегда об этом спрашиваешь?

– По глоткам узнаю тебя…

– Ты так странно говоришь, – с ноткой подозрения заметила девушка, – такие выражения, которые я никогда не слышала… Как там было?.. Что-то про закат, типа утро вечера мудренее, но по-другому.

– Закатные мысли утро не скрасят, – дёрнув сосновую ветку, улыбнулся Саша.

– Да! И ещё про братьев ты странно так говорил, типа весенние дети…

Молодой человек, растирая пальцами хвоинки, осторожно переступил через кривые корни и ничего не ответил. Ирина не стала продолжать этот разговор, она подняла голову и окинула взглядом окрестность. Их дорожку обступали высокие стройные сосны, тянувшиеся острыми макушками к ясному небу. На одной из сосенок девушка заметила деревянный домик-кормушку, из которого невесомая белочка таскала орешки. Чуть дальше, за кустарниками калины, Ире вдруг почудились тёмные фигуры. Едва показавшись, они беззвучно исчезли в зелёной гуще.

– Прости, что я всё расспрашиваю, – осторожно начал Саша. – Я много думал о тебе и твоём одиночестве.

Эти слова почему-то были неприятны Ире. Может, так на неё повлияло странное видение. А может, ей не нравилась жалость, сквозившая в них. Почувствовав её настроение, Саша поспешил оправиться:

– Я это к тому, что… Тебе, наверно, хочется семью?

– Не знаю, – неохотно ответила Ира. – Моя единственная подруга очень рано вышла замуж – и счастлива. С одной стороны, я тоже бы так хотела, с другой, мне всего двадцать два, и пока это не моё. Не моя дорога.

– А какая твоя дорога? – с интересом спросил Саша.

– Не знаю…

Так в пространных разговорах они незаметно вышли к изумрудному карьеру, окаймлённому серебристыми зарослями цветущей дикой маслины. От неё на всю округу распространялся тонкий медовый аромат.

– Ого! Я тут никогда не бывала, – удивилась Ира.

– Пойдём обратно, – предложил вдруг помрачневший Саша. – Я кажется, по привычке свернул сюда.

– А что плохого? Здесь никого нет, тихо и хорошо, – Ира скинула рубашку и, повязав её на бёдрах, побежала к карьеру.

Саша сердито окликнул её, и она удивлённо обернулась. Не слыша, что он говорит, Ира застыла – позади друга в деревьях она увидела пять человек в странной глухой чёрной одежде. В одном из них она сразу узнала мужчину с кладбища. Незнакомцы двигались удивительно быстро и беззвучно, словно не касались земли. Они рассыпались в разные стороны, беря их в кольцо.

– Саша! Это он! – крикнула не своим голосом Ира.