Зови меня Шинигами. Дикая охота

– Да как всегда. Первый раз что ли.

– Постарайся уговорить. Пусть она оставит эту затею. Всё равно ничего не выйдет. Уговори. Ты можешь.

– Ладно, попробую.

– А я пошёл.

– Угу.

Вит стоял, привалившись плечом к холодной каменной стене, тихонько вздрагивающей и как будто плотнее жмущейся к нему в испуге, когда по дороге проезжал автобус или машина покрупнее, смотрел Ши в спину. А тот шёл неторопливо, внешне уверенный и спокойный. Руки в карманы, голова чуть наклонена вперёд, и вроде бы ничего особенного. Удалялся с каждым шагом, потихоньку исчезал в тёмной перспективе ночи.

Глава 5. Обмани себя

Кира выглядела так, словно её побили. Хотя ни синяков, ни ссадин снаружи не наблюдалось. Она неподвижно сидела за столом, обхватив голову руками и не заметила, как Вит подошёл, как заговорил с ней.

Трогательная такая. Ладошки маленькие и аккуратные, шея худенькая и длинная, а глаза огромные, наполненные отражениями и бликами, растерянно и потрясённо смотрят в никуда. И само возникает желание защитить, успокоить, пожалеть. Но что самое интересное, другим желаниям тоже не мешает.

Куда её опять понесло? Домой ей надо, к папочке, к мамочке. И парня, нормального, а не как все они здесь.

– Ты, может, есть хочешь?

Кира отрицательно мотнула головой.

– Тогда чего здесь сидеть? Пойдём.

Теперь она кивнула, безразличная, на всё согласная.

Дверь с витражами захлопнулась за спиной, Вит направился не к выходу, к лестнице, ведущей наверх, к комнатам.

– Не хочу туда! – Кира застыла на месте.

– Да ладно. Чего ты? Не одна же, со мной. Не бойся.

– Я не боюсь, – возразила тихо, но твёрдо, а на лице едва заметное выражение брезгливости и неприязни. Не к Виту, к дому. Или к каким-то своим ощущениям и эмоциям.

– Да только переночуем. Чего сейчас бегать-то впустую туда-сюда? А завтра сразу уйдём, – произнёс он и сам себя мысленно упрекнул.

Сейчас Кира спросит: «Куда?», а Вит понятия не имеет. Ни планов, ни предположений, вообще ничего.

«Уговори отказаться» – это действительно самое разумное.

Из Киры воительница, обхохочешься. Хотя драться она вроде умеет. Но это только с такими же безбашенными дурочками прокатит, а тут всё слишком серьёзно. И у Вита основная тактика: при первом же намёке на опасность – удирай, и как можно быстрее. Но что-нибудь стянуть, выкрасть, обвести вокруг пальца – это, да, его. Только надо же знать: кого обманывать и откуда нужную вещь тащить. А сейчас ничего не известно, совсем ничего.

Кира вошла в комнату, по сторонам не смотрела, только прямо перед собой, под ноги, уселась на краешек кровати и опять – не двигалась, молчала. Голова опущена, вид пришибленный.

– Устала?

– Не знаю.

Не знает. Она, вообще, вопрос слышала? Или собственные мысли её настолько захватили, что реальность она плохо воспринимает. Они и заснуть не дадут. Так и будет сидеть и думать, думать, думать, увязать всё глубже.

– Ты мне расскажи сама. Подробней. А то я не слишком в курсе. Так, по верхам, и с чужих слов.

– Сейчас? – посмотрела недоумённо.

– А когда ещё? Или ты спать собираешься?

– Не собираюсь.

– Тогда рассказывай.

Хватит уже уматывать себя тяжёлыми размышлениями.

Вит плюхнулся в кресло, но сразу передумал. Поднялся, подошёл к кровати и устроился чуть в стороне от Киры. Так же – на краешке. Упёрся ладонями в покрывало.

– Ну давай! Я слушаю! Начинай с того, как ты из храма ушла.

***

Всё-таки Кира заснула. Выговорилась – полегчало, хотя рассказывала совсем о другом. Но эмоции вырвались наружу вместе со словами, пусть и не в тему. Силы тоже ушли, и образовавшуюся внутри пустоту заполнил туман усталого безразличия, тихонько кружил, покачивал – баюкал, напевал колыбельную. По крайней мере так казалось. Едва различимый шёпот в ушах, без слов, без смыслов, как шелест листьев на лёгком ветру.

Легла она прямо там, где сидела, съёжилась, завернулась в одеяло и забылась почти сразу. Просто не заметила, когда закончилась реальность, когда начался сон. Тоже туманный, ни о чём, состоящий из неясных образов. А потом разбудили – так же незаметно, медленно и осторожно вытянули из сна, зовя по имени. И неясно, кто.

Это не Вит. Голос женский, знакомый, похожий на мамин. Тихий, проникновенный, ласковый. Но точно не мама, потому что здесь её быть не может.

Кира открыла глаза и увидела силуэт в нескольких шагах от кровати. Словно на год назад вернулась, во флигель старого дома, напоминающий башню. Опять темнота, которая размывает контуры и прячет истинные облики, и призрачная, будто бесплотная, фигура. Лицо скрыто под вуалью.

Но Кира не могла перенестись, она по-прежнему в комнате. Это провидица пришла сюда.

Зачем?

Вслух не спросила, но ответ прозвучал:

– Ты же хотела попасть в Сумеречный храм.

Кира села на кровати, не сводила с провидицы глаз.

Хотела, да. Но когда это было? И попала, и пробыла там целых десять месяцев. Но, возможно, и не там. Кира же не помнит, ничего не помнит. И – конечно! – она бы снова не отказалась от встречи с настоятелем. Чтобы задать мучившие её вопросы, чтобы узнать про ребёнка.

Он действительно существует? Он жив? И почему он не с Кирой? Почему её заставили забыть про малыша?

– Пойдём! – провидица угадывала Кирины мысли. Говорить ничего не приходилось, её и так понимали. – Я проведу тебя в храм.

– Да, – Кира кивнула, поднялась.

Провидица двинулась вперёд, ступала неслышно. Складки одежды чуть-чуть шевелились, никаких сильных и резких движений, даже руки не протягивала, чтобы открывать двери. Те уже давно были открыты, будто специально поджидали. Кира пробовала её нагнать, не получилось. Провидица всегда находилась немного впереди, и тонкий шлейф из знакомого дымного аромата тянулся за ней.

Тихо так – никаких звуков. Не только в доме, даже на улице. Пустынно. Ночью город всегда кажется странным, незнакомым. Вроде бы всё вокруг прежнее, уже не раз виденное, и в то же время другое. Чужое, словно альтернативный мир, очень близкий к нашему, но – не он.