– Вы о чем? – Тося прошла в комнату и стала рядом с горкой, с интересом разглядывая то, что знала до мелочей.
– О наследстве! – легкий смешок вырвался из уст Антонины Михайловны, но тут же она наморщила лоб, глядя на внучку, продолжила: – Жива я, жива. И пока покидать свет не собираюсь.
– Бабушка! Вот зачем Вы корите меня, за мою детскую непосредственность?
– Ой-ли! Тогда зачем пришла?
– Узнать, придете ли к столу.
– Не юли, это тебя мало волнует.
– Не правда.
– Я всегда говорю только правду.
Тут Тося прищурила глаз, говоря:
– Всегда?!
– Анастасия, ты на что намекаешь? Сколько я просила говорить со мной четко, ясно, членораздельно!
– Говорю четко – расскажи о бокальчиках.
– Вот пиявка! Что о них рассказывать? Нечего! Просто память.
– Ага, просто.
– Так ты пришла узнать об ужине или сказки выдумывать и меня ими пытать?
– Конечно, пришла проведать и к столу пригласить. А остальное, последствия.
– Последствия, внучка, вещь странная и редко бывает хорошая. Упаси тебя бог от них. К столу не приду, без меня там тесно. Все распоряжения я отдала Нюсе. Она так точно, только за этим приходила.
– Не сейте раздор! – направляясь к двери, бросила Тося.
– А ты поговори мне тут, поучи! Лишу доступа.
– Не лишите! Вы меня любите! – и, улыбаясь, вышла обратным порядком, пятясь и задерживая свой нос в комнате.
Антонина Михайловна вздохнула, но тут же прогнала все мысли об их разговоре. А вот Тося – нет. Терзал ее тот факт, что она никак не может узнать всю правду о бокалах. И почему только тетка Наталья имеет к ним доступ? Что они с бабушкой нашептывают, стирая с них пыль? И почему сами? Отчего чаще полируют, чем девки моют остальную посуду и даже начищают родовое серебро? Что бабушка разглядывает в них?
У нее была еще гора вопросов и ни одного ответа. То, что она все узнает, у нее не возникало даже сомнения, надо только подождать. А терпения у нее больше чем у остальной кучи сестер, да и братьев. Сегодня у нее появился новый вопрос, с которым она пришла к грандмаме, как она частенько называла бабушку, или строгой Тони, как называли все остальные. Сегодня ее интересовал разговор деда со своим поверенным и почему это тот ушел от деда такой довольный? Да и дед сразу же позвал к себе Нюськиного отца. Странности. Скорее всего, бабушка знает, но у нее не так просто выведать, у деда же она и не стала бы спрашивать, дед не очень любил болтать с внучками. С внуками – да. Приемники! Ну, еще с теткой Натальей. Ох уж эта Наталья! Мать тоже хороша, никогда, ни до чего нет интереса. Главное – вкусно поесть, сладко попить, да выспаться.
– Ничего! К полуночи буду знать. – громко проговорила Тося и помчалась обедать.
Этим утром поверенный Алексея Павловича явился с годовым отчетом, детально, останавливаясь на каждом пункте, а иногда и повторяясь, докладывал, что тот чуть не заснул на средине и, непроизвольно уронив голову, вскинул ее и прервал речь парня:
– Ну, все, дружок, довольно. Я все сам изучу. Времени у меня предостаточно. Крайние же числа вижу и они меня, хоть и не радуют, но и не удручают. Ступай, кланяйся отцу. Да, как он там?
– В полном здравии. Вам также посылал нижайший поклон.
– Спасибо, спасибо! С наступающим вас! Всех благ!
Но парень не уходил. Взяв свою папку, топтался посреди комнаты:
– Позвольте спросить.
– Спрашивай, коль нужда возникла.
– Не мог бы я, просить у Вас руки Анны Григорьевны?
Алексей Павлович даже закашлялся от неожиданности. Когда унял свое дыхание, посмотрел на парня, но уже другим взглядом – изучающим.
– Ответь мне юноша, барышня согласна?
– Не смел тревожить, не поговорив с Вами.
– Но почему со мной?! У Аннушки есть родители.
– Вы глава. А с батенькой, Анны Григорьевны, я едва знаком.
– Ну, дела…. Ступай, милок, мне надо хорошенько подумать. Да и тебе, как мне кажется, надо бы с избранницей поговорить.
Парень склонил голову и быстро удалился. Сдерживать себя в эмоциях он не мог, разговор ему понравился и сулил надежды, поэтому практически бежал, никого вокруг не замечая. Тут же раздался звон колокольчика из кабинета Алексея Павловича. Камердинер приоткрыл дверь и поспешил выполнять поручения. Именно эту сцену, случайно, увидела Тося. Она сидела на окне и от скуки разглядывала заснеженную улицу и снующий люд, скрытая спущенной тяжелой шторой. Ей нравился поверенный деда, высокий, с положением, горящими жизнью глазами, мужчина. Всегда улыбающийся. Правда, он не проявлял ни к ней, ни к сестрам более теплого внимания, чем следовало по этикету, но это же не беда. Тося узнала о нем все, и осталось малое – направить исполнение своего желания по нужному руслу, а для этого, нужно чуток подтолкнуть Константина, сталкиваясь с ним неожиданно, в разных местах. Пока получалось плохо. Но ей только двадцать. Сестры младше, что радовало. А то, что для многих светских семей она как бы уже стара, то это их личное дело.
Прошло два дня, когда Тося снова увидела Константина. Она заметила его еще на улице и побежала к двери, намериваясь самой его встретить, но потом передумала, глянув на себя в огромное зеркало, поправила волосы, затем расправила платье и уже медленно, степенно, чеканя каждый шаг, повернула к лестнице, собираясь спуститься. Она уже слышала дверной колокольчик, слышала как открыли дверь и… Тут Тося застыла на месте. Константин, отдавая свое пальто, не спешил как обычно к деду, а остался с фойе и, сжимая в руках каракулевую шапку-пирожок, попросил пригласить Анну! Нечто острое засвербело в груди у Тоси, она скрылась за колонной. Летели минуты, она стояла, сжимая кулаки, перебирая варианты, для чего вдруг Константину могла понадобиться ее сестра. Когда услышала Нюсю, спряталась и прислушалась.
– Здравствуйте, Константин! – еще издали произнесла Анна и осталась стоять на последней ступеньке. Поверенный деда подошел ближе, склонился в приветствии и не пожал поданную ему руку, а прикоснулся губами, говоря:
– Мне бы хотелось с Вами поговорить.
– Так проходите.
– А можно, без свидетелей.
– Вы меня смущаете. – Анна улыбнулась. – Но, Вам, можно.
И она первой пошла наверх, Константин за ней, вошли в библиотеку и мужчина закрыл плотно дверь. Как Тося не старалась, но расслышать ничего не смогла.
– Ладно. – проговорила она тихо. – Он по делу. Ну, конечно же, по делу! Нюська же ребенок!
В последующие три недели тревога Анастасии усилилась, а вместе с тем и росла злость, пробуждающая ненависть к сестре, ее родителям и бабушке. Она держала себя из последних сил, чтобы не устроить скандал, не обвинить Нюсю во всех смертных грехах и не порвать с ними все отношения, сбежав куда угодно, хоть одной, хоть с первым попавшимся мужчиной, чтобы и перед обществом очернить семью, пусть даже потерей собственного достоинства. Однако тянула. Ее держала тайна бабушки, которую та тщательно берегла и которая, Тося это чувствовала носом, в ближайшие дни откроется. Анастасия видела больше, чем казалось со стороны. Она замечала все мелочи, все мимолетные взгляды, слышала в простом разговоре скрытые намеки на предстоящие перемены. Она каждой клеточкой чувствовала, что произойдет нечто грандиозное. И Тося стала «тенью», следуя за сестрой и бабушкой.
В канун новогодних праздников Константин и Анна дольше обычного отсутствовали. Тося бы и за ними пошла, если бы не морозы. Не брать же извозчика! И как только Анна вернулась, они с Натальей зашли к бабушке, глухо закрыв дверь, говорили настолько тихо, что Тося не смогла понять ни слова. Как же это ее раззадорило! Укутавшись в теплую шаль, с которой не расставалась последние дни, смело вышла на улицу. Снега не было, а тот, что выпал ранее был вычищен. Она оббежала дом, взбежала по задней лестнице и пробралась к бабушкиным окнам. Шторы, на радость Тоси, были не плотно зашторены, женщины стояли у окна, оживленно беседуя.
– Рождество самый лучший день. – говорила Антонина Михайловна. – Праздник! Так что приход гостей никого не удивит. Да и у тебя, Анечка, будет время все хорошо взвесить.
– Да, да, дочь! – закивала Наталья. – Жизнь – не шутка. К сердцу тоже прислушиваться надо.