Соблазны. Роман

– Ев! Я не смогу тебя прооперировать.

– Почему?! – искренне удивилась она.

– Оказался не сильным, руки трясутся, лишь подумаю, что резать буду тебя. А у Влада больше практики. Только ты не бойся, я буду рядом.

– Я все поняла. И все же, обидно, Вел ты помог.

– Послушай меня внимательно. Вел я люблю, очень, но ты – это другое дело.

– Значит, ты меня не любишь?

– Совсем, даже, наоборот. Еще как люблю! – и он, расцеловал ее руки, отвернул взгляд, прося: – Пообещай, что будешь держать меня за руку.

– Что? – захохотала Ев. – Ты смеешься?! Я, тебя, за руку?!

– Что смешного? Неужели я не могу бояться? Еще как могу!

– Дэн, перестань! Мне больно. Может мне еще тебе и сказку прочесть?

– Ну, нет! – улыбка растянула губы: – Не забирай мой хлеб.

Настал долгожданный день, все суетились, носились, нервничали.

– Дэн! – требовательно крикнула Ев, ложась на опробованный Вел стол. – Сядь рядом и дай мне руку.

– Не бойся, лапушка, все будет хорошо! – сказал ей Влад, пытаясь успокоить.

– Я не лапушка и мое волнение объяснимо и логично! А он мне нужен, в поле зрения. Если в обморок грохнется, что тогда?

Влад расхохотался, поглядывая на их суетливость, а Дэн покорно сел рядом с женой, отвернувшись к другу спиной.

– Я пошел, пока! – усмехнулся Эд, вспоминая себя на месте брата. – Позовете.

– Надеешься, что забудем? – от волнения Ев покрикивала на всех.

– Вот откуда у тебя столько колкости? – подмигнул ей Эд и закрыл дверь.

****

– Ну, вот и все! – сквозь дремоту, услышала Ев голос Влада, и тут же плач ребенка подтвердил его слова. – Девочка! Вы прямо производители красоты. Кнопочка такая!

Ев видела краем глаза, как акушерка возится с дочерью, делая все необходимое, завернула и положила ей в руки. Два блуждающих глазика, крошечного чуда, не находили ее, губки почмокивали, а язычок, постоянно, высовывался наружу. Довольно длинные черненькие волосики, закручивались на затылочке, бровки и реснички в тон.

– Кнопочка моя! – сказала Ев: – Какая длинненькая. Как же ты во мне вмещалась?!

– Можно? Пожалуйста! – попросил Дэн, протягивая руки. Взяв, понял, насколько жена слаба, она лихорадочно дрожала, а руки, непроизвольно, упали, едва дочь оказалась у него. – Она так похожа на тебя!

– Не подлизывайся! – язык был ватным. Ев устала и хотела лишь спать, а не отчитываться о своем здоровье, думая: «они врачи, пусть сами….»

– Доченька! – Дэн повернулся к двери, где уже толпились родные, отпуская слезу умиления и радости, хвастался. – Моя доченька!

– Какая она большая! – забрала племяшку Вел.

– Почти четыре кило и 60 см. – Хвастался Дэн, а Ев, напичканная уколами, уже мирно спала.

И опять суматоха, радостная, завораживающая. Подарки, поздравления, намеки на мальчишник. Дэн восторгался, глядя через стеклянную дверь на дочь, не обращая внимания ни на кого, потом словно опомнился, выставил всех и сам убежал. Влетел в свой кабинет, достал приготовленный подарок и понесся назад. Открыв тихонько дверь, взял бледненькую руку жены, поцеловал ее и надел на запястье браслет из бирюзы и такой же кулон, в виде маленькой слезки.

– Спасибо, родная! – шептал он, согревая своими губами каждый пальчик. Ее ресницы задрожали и он бережно положил руку, боясь разбудить, но не ушел, сидел тихонько и крутил головой, любуясь его женщинами, мирно и беззаботно спящими.

– Сколько? – не открывая глаз, спросила Ев.

– Спи, еще рано. – прошептал он.

– Сколько? – переспросила Ев, пересохшими губами, не в состоянии пояснить.

– 3.700 и рост 60 см. – догадался он.

– Хорошо! – одобрительно кивнула она и добавила: – Крупненькая.

– Пограничница! – воскликнул Дэн чуть громче и прикрыл рот, озираясь на дочь, но та не отреагировала.

– Что? – Ев сомкнула брови.

– Сегодня же двадцать восьмое мая!

– А я и забыла. Что значит мужчины…. Лишь бы праздновать! Конечно же, я согласна, иди. Я хоть высплюсь.

– Вообще-то, я хотел профилонить.

– Традиция! – повысила она голос и уже тише: – Спать хочу, очень.

– Давай я отнесу тебя в спальню.

– Какой же ты подлиза! – но протянула руки. – И помоешь мне голову.

– Ты же утром мыла!

– И что?! У нас же будет девичник!

– Вы не исправимы! – подхватив ее, исхудавшую, понес в их половину дома.

****

Подарки, шары, цветы… – множились по мере прихода посетителей. Последним появился Николя. Он несколько дней не показывался никому на глаза и как только открыл дверь, выпалил:

– Внучка моя!

– Не поняла, а я?! – воскликнула Вел, перебивая приготовленную им речь.