Солнышко мое

Не отвеченный вопрос не оставался без ответа. На него должен был ответить следующий студент, которого поднимала Наталья Валентиновна. В результате математику знали все студенты. Иначе никак невозможно было сдать эти жесткие математические требования.

Если примеры за Лильку решала Женька, то ситуацию с вопросами на самом уроке мог решить только сам студент. Поэтому перед очередным уроком математики Женька сажала всех девочек за стол и начинала задавать им наводящие вопросы. Волей не волей, все девушки смогли выучить этот сложный предмет, не на пять, но хотя бы на четыре.

Помогать Женьке учиться взялась и Надежда.

Первая ее помощь состоялась на уроке начальной военной подготовки (НВП). Цель этого предмета заключалась в том, чтобы научить подрастающую молодежь получить знания о военной службе, обрести практические навыки обращения с оружием, средствами индивидуальной защиты (противогазом), медицинскими перевязочными материалами. Уроки НВП проходили повсеместно и в школах, и в техникумах, и училищах, независимо от пола учащегося.

На уроке студентов обучали маршировать, ползать по-пластунски, разбирать и собирать на скорость автомат Калашникова, а также стрелять по мишеням.

Обязательным требованием их преподавателя было наличие комсомольского значка на одежде студента. Его отсутствие могло привести к наказанию. Бедных студентов выставляли за дверь, а в журнале появлялась очередная двойка, которую нужно было потом закрывать. Комсомольские значки были основной проблемой студентов. Они вечно терялись. И каждый раз перед уроком начиналась бешеная гонка под названием «Найди комсомольский значок». Студенты бегали по группам и просили значки у ответственных студентов, те ими делились и могли больше никогда не получить свой значок обратно. У Женьки всегда было их несколько, на всякий случай.

Как-то раз, перед самой зимней сессией, студентам их группы необходимо было сдать зачет по стрельбе из автомата. У Лильки было плохое зрение и стрельба из оружия была ее основной проблемой. Если автомат она разбирала на ура, то стреляла всегда наобум и получала самые низкие оценки.

Плохое зрение было также и у Женьки, Самым лучшим стрелком была Надежда. Ей нравилось палить из ружья, и она даже ходила на секцию по стрельбе и была любимицей у преподавателя по НВП.

Перед сдачей зачета студентки брали автомат и пять патронов под роспись у преподавателя, укладывались по четыре человека на маты перед мишенями и стреляли. Отстрелявшись, они докладывали преподавателю об исполнении задания, после чего тот, подходил к каждой мишени, проверял наличие попаданий и менял мишени на новые. Оценка студенток зависела от количества попаданий и меткости стрелка.

Для сдачи зачета «слепых» подруг, Надеждой была придумана следующая схема. Женька, Надька и Лилька брали патроны, укладывались на маты, причем Надька ложилась между подругами. После команды преподавателя, девушка стреляла по своим мишеням, потом по мишеням одной, а следом второй подруги. Таким образом, каждая из них, получала хорошую оценку.

После Надиной стрельбы преподаватель, просматривая мишени был удивлен точностью Женьки.

– Странно, – сказал он, – у оружия сбит прицел, а ты попала точно в десятку. С этого ракурса это, практически невозможно.

Женька невозмутимо пожала плечами, получая свою первую пятерку по этому предмету, впрочем, как и Лиля, а вот Надька получила «четыре», так как умудрилась, стреляя для себя, промазать, но только один раз.

– Не грусти, Надька, – погладив ее по плечу, усмехнулась Женька. – В следующий раз обязательно пятерку получишь.

* * *

В середине самого первого курса девушки от нечего делать придумали себе развлечение. Они находили адреса воинских частей и писали письма незнакомым солдатам. Письма писались в веселой стихотворной форме. В них описывались характеры девушек и предложения парням начать переписку.

Главным стихоплетом была Надежда. У нее был дар писать стихотворения. И вообще она могла, если хотела, себя и подруг выставить с наилучшей стороны.

На письма отвечали многие, однако сохранить надолго отношения удалось только Женьке.

Она начала переписываться с Николаем, который служил в Архангельске и в мае 1985 года планировал демобилизоваться. Стабильно, один раз в месяц от него приходили письма в адрес Поминовой Евгении.

Жил Николай в Бресте и очень сильно, после демобилизации, желал с ней встретится лично. От него, даже, поступило предложение руки и сердца, на что Женька, в свойственной ей манере смогла отшутиться.

Томочке достался Сергей, служивший в Оренбурге. С первых строк он начал давить на нее и рассказывать о том, как тяжело ему служится, что у него нет и никогда не было настоящей девушки, которая должна вместе с ним нести все тяготы боевой и гражданской службы. Он вываливал на нее всю свою боль и проблемы и надеялся, что девушка скрасит ему его солдатские будни, а когда вернется на гражданку, его будет ждать покорная, безгранично верящая в него подруга.

Сначала Томочка пыталась объяснить Сергею, что они еще не достаточно хорошо знакомы, чтобы давать друг-другу такие-либо серьезные обещания и она не готова быть боевой подругой, не зная хорошо своего героя.

Тогда Сергей сменил тактику и начал вываливать на девушку горы негатива, прикидываясь бедной овечкой и давя на жалость, почувствовав сострадательный характер Томы. И девушка сначала плакала вместе с ним и принимала близко к сердцу все его невзгоды, но потом поняла, что парень не очень адекватен, но по доброте душевной, его не бросала, всячески пыталась ему сочувствовать.

Через три месяца переписки Сергей написал Томочке, что скоро демобилизуется и велел девушке встретить его на Белорусском вокзале, где он будет проездом с места службы до дома, из Оренбурга в Калининград. Это требование поступило за три недели до летних каникул в свой родной город Гардабани. Томочка объяснила парню, что не сможет с ним встретиться, так как будет далеко от назначенного им места.

Перед самым отъездом домой, она получила от него письмо с угрозами и требованием остаться. В случае невыполнения его требований Сергей грозил покончить жизнь самоубийством и вся ответственность за его жизнь или скоровременную кончину ляжет на хрупкие плечи Томочки.

Томочка начала еще больше переживать за Сергея и ходила все дни до отъезда грустная. Она уже собиралась сдать билеты и остаться у тетки на время прибытия новоявленного жениха, но в процесс вмешалась Юлька.

Порвав все письма Сергея, Юля отправила Томочку на родину со словами: «От такого кадра нужно держаться подальше. Такие ребята и сами не живут и другим не дают.» Томочка выдохнула и с легким сердцем укатила к себе на родину.

Больше она его письма не получала. Видимо парень, не дождавшись девушки в назначенном месте и времени затаил на нее обиду и уехал к себе на родину не солоно хлебавши.

А самой Юльке достался Юрий, служивший в Краснодаре. По словам парня, его имя напрямую было связано с Днем космонавтики. Он родился 12 апреля 1965 года и был назван в честь Юрия Гагарина. Судя по письмам, Юрка был веселым шалопаем. Он слал ей пахабные и веселые письма, присылал свои фотки в полуголом виде с бутылкой водки в руках и сигаретой в зубах, и просил, чтобы Юлька также выслала ему фотку без одежды. Девушке такие ребята нравились. Но дело в том, что у нее уже был один шалопай по имени Вовка и второго такого она уже не хотела. И их переписка со временем сошла на нет.

Надежде и Лильке повезло еще меньше. Они переписывались с друзьями из Североморска. Время близилось к их дембелю. Демобилизоваться они должны были до нового года и вернуться по месту жительства в подмосковный город Домодедово.

После дембеля они планировали навестить девушек. И навестили, но только девушки в этот день были не при параде, а как раз только после лыжного кросса. Все взмыленные и, красные после пробежки. В потрепанных спортивных костюмах, в собственноручно вязаных шапочках с бубенчиками и без грамма косметики они выглядели неважно. Встретив их и поговорив пять минут, парни ретировались и больше на встречах не настаивали. Любовь прошла, завяли помидоры.

* * *

За две недели до нового года к Томочке приехал родной брат Давид. Вернее, всего, он приехал посмотреть на Москву, остановился у тетки и решил посетить свою младшую непокорную сестренку.

Томочка очень сильно переживала. Она знала, что брат не одобрит ее одежду, место жительства и много еще чего. За неделю до его приезда у нее уже не было настроения. Она ходила хмурая и грустная.

– Ты чего грустишь, Томка? – поинтересовалась Женя, – к ней брат приезжает, а она грустит.

– Да, – вздохнула девушка, – сейчас начнет нотации читать. Нужно , наверное, платье одеть к его приезду, да с подолом подлиннее, – размышляла Тома.

Для Томочки, которая практически не вылезала из джинсов, платье с подолом было с родни расстрела.

– Тома, а зачем? – задала Женька неожиданный для Томочки вопрос, – ты самостоятельная самодостаточная современная девушка. Ты живешь в столице, в месте где существуют совсем другие требования к одежде, порядкам и правилам, чем в твоем родном городе. Почему ты в угоду брату должна делать то, что тебе не нравиться. Мы его встретим как положено, ты с ним пообщаешься и все , и на выход. Ничего требовать от тебя он не должен. И ты ему совсем ничем не обязана.

– Да, ты права Женя. Я сама хозяйка своей жизни, – повеселела девушка.

К приезду брата девочки наварили картошки, которая у них еще осталась с колхозных времен, купили трехлитровую банку болгарских помидоров, кабачковую икру и торт «Прага».

Стол был красиво сервирован. Осталось только дождаться Томиного брата.

В комнату вошел красивый черноволосый парень. Девушки пригласили его к столу, на что он благосклонно согласился.

ОТ уверенного поведения парня девушки застеснялись и молча стучали ложками по тарелкам. Пауза затянулась, но никто не мог осмелиться первым начать разговор. Томочка тоже молчала. Когда трапеза подошла к концу, на разговор решилась Юлька.

– Ну что, Давид, как тебе Москва? – спросила она.

– Москва, как Москва. Обычный город , – ответил тот высокомерно.

– Ну не скажи, город не чета вашему Гардабани, – ответила в ответ Надежда.

– У нас, между прочим, женщины с мужчинами так не разговаривают, – сказал с вызовом Давид.

– Это Москва, это не твое Гардобани, – ответила Юлька, – здесь равноправие.

В это время Тамара сидела, опустив голову.

– Вот вы в чем одеты? Посмотрите на себя. Вы не женщины, а мужики в своих джинсах, – продолжал Давид.