Из жизни душевноВольных
… Съемочная группа прибыла на место.
Подсолнуховое поле было буквально оккупировано дамочками. Кто-то фотографировал себя, другие позировали, третьи выпрыгивали из подсолнухов и танцевали для видео. Аня поморщилась – картина жуткая. Будто пациентов психиатрической больницы выпустили на прогулку.
– Не мы одни хотим хайпануть на смерти поэта. Тьфу, художника, – хмыкнул Артем – режиссер, оператор, а по совместительству и молодой человек Ани.
Ребята все-таки нашли свободное место. Аня нацепила петличку. Артем выставлял свет. Он основательно подходил к съемочному процессу. Он был талантливым, жаль, не умел монетизировать свои способности.
Флегматичный звуковик Валера со скучающим видом рассматривал девчонок.
По подсолнуховому полю прошелся ветерок. Анина тревога возросла.
Начали съемку.
Актриса напомнила зрителям мистическую историю создания картины Ивана Ога (в миру – Огаркова) «Подсолнухи». Собственно говоря, ради нее съемочная группа и приехала.
Подросток из неблагополучной семьи Ваня Огарков убежал из дома от подвыпившего злобного отца. Парнишка получил очередную двойку. Не было у Ваньки способностей. Кажется, вообще ни к чему душа не лежала, ни к точным наукам, ни к сочинениям, а уж физическая культура… Парень был хлюпиком. Бате же только повод дай наорать и наподдать!..
Тщедушное тельце Вани Огаркова разрывало от обиды. Он мужественно держался, чтобы не разреветься.
Закат истекал кровью, как его обиженное самолюбие. Подросток ощущал себя никчемным и стыдился этих мыслей. Пацаны должны о другом думать, а не терзаться рефлексиями. А Ваня вот страдал.
Он остановился и посмотрел на небо. Глубоко вздохнул, словно ему хотелось проглотить как можно больше красоты этого мира. Внезапно парнишку оглушил крик, от которого перехватило дыхание:
– Ты видишь меня? Видишь?!
Ваня отпрянул.
Из зарослей подсолнухов вдруг выскочила женщина в изорванной, грязной одежде. Ваня отшатнулся, его буквально пригвоздил взгляд этой женщины – безумный и затравленный.
– Помоги мне! – выкрикнула женщина, протянув ему руки.
У Вани вдруг возникла шальная мысль взглянуть на голую грудь незнакомки, но ее безумный взгляд гипнотизировал. Парнишка уже шел к женщине. Его рука почти коснулась руки безумной незнакомки – то ли уродливой, то ли такой красивой, что глазам больно, – но тут она рухнула замертво. Неведомая сила потащила ее полуобнаженное тело в заросли подсолнухов.
Женщину словно всосало это поле, как говорил потом уже взрослый Иван Ога.
Морок, который окутал его, наконец сошел.
Подросток побежал домой, разбудил пьяного отца. Тот взял ружье, позвал друзей. Они пошли прочесывать подсолнуховое поле. Вдруг женщина не умерла? Просто сознание потеряла.
Так и не нашли никого и ничего.
Эта встреча стала для юного Вани таким потрясением, что он неоднократно пытался изобразить сумасшедшую в подсолнухах… Пару десятков лет спустя написал знаменитую картину, спустя еще пяток – прославился.
– Эта картина – квинтэссенция современной культуры. Доказательство, что хайп в наше время важнее таланта, – закончила Анна. Артем удивленно свел брови к переносице. Даже звуковик Валера сменил равнодушное выражение лица на недоуменное.
– Стоп! – воскликнул режиссер. – Это ведь не по сценарию.
– А я импровизирую. Сценарий – сборник клише и банальностей, – фыркнула Аня. – Кому интересны эти восхваления? Картина весьма посредственная. Просто распиаренная. Поверь. Я отличу Моне от Мане, кое-что понимаю.
– Ох, Анька, да нас снобы в комментариях помоями обольют, – подал голос Валера.
– Того и добиваюсь! Под роликом будет много комментариев.
– Ань, но мне-то хайп не нужен, – отказался Артем. – Мы формируем позитивный образ родного края. Так я написал в заявке на грант.
– И что? Я – личность. Со своим мнением. Почему должна соглашаться с другими?
– Аня! В конце концов, режиссер здесь я!
Актриса вновь вспылила:
– Вот поэтому-то ты, в свои тридцать почти, ничего и не добился! Ты боишься яркости, экспрессии. Ой-ой, вдруг про Артемку плохо напишут!
– Аня… – угрожающе произнес мужчина. Желваки играли.
Юная актриса только рассмеялась и показала ему язык.
Эта Аня всегда такой была. Двадцатилетняя девчонка, студентка провинциального театрального ВУЗа, отличалась стервозностью и самомнением. Артему, который старался приводить подружку во все проекты (а его часто приглашали сотрудничать – фотодни, журналы, короткометражные фильмы местных творцов-студентов), приходилось за нее краснеть. Аня постоянно пыталась верховодить. Поучала взрослых опытных людей, отвечала дерзостью на попытки приструнить. Люди часто цепенели от наглости этой особы, а девчонка считала себя правой. Уела в конфликте, ха! Смеют они еще что-то там гению выговаривать!
Такое поведение не способствовало карьерному росту Ани. Вот Артема долгое время притягивало ее хамоватое очарование. Это было сильнее мужчины. Неудержимо влекло к юной дерзновенной актрисе. Если бы дело было только в физиологии Артем смог бы с собой совладать. Здесь другое.
Ему льстило искреннее восхищение Ани. Она верила в его талант.
«Ты достоин быть знаменитым! О тебе должны узнать», – горячо говорила Аня. Такая эффектная девушка могла найти обеспеченного спутника (Артем был уверен, что привлекательной особе сделать это не так сложно), а не восхищаться небогатым провинциальным творцом. Анна выбрала Артема. Вопреки всему.
При этом она же его постоянно позорила и как сейчас выражаются, абьюзила. В такие минуты Артем свою девушку яро ненавидел, но знал – будет и другой период. «Я хочу быть твоей Музой с большой буквы! Мы попадем в Вечность!» – восторженно говорила Анна. И в эти моменты творец обожал ее.
Маленькая щучка словно хребет ему переломала. Мужчина ждал, когда его отпустит. Ведь с другими женщинами так и случалось: в один день он вдруг просыпался и понимал, что более не чувствует ничего. Когда-нибудь и Аня перестанет иметь власть над ним. Иначе придется убить девушку, лишь бы не быть более влюбленным. Не страдать от эмоциональных выпадов, не ждать ее похвалы, будто манны небесной.
В последнее время Артем чувствовал, что его начинает отпускать. Просто ждал щелчка тумблера.
– Я начала с тобой встречаться, потому что считала нереально талантливым. Просто ты не реализовался! Ну, так я думала, – не переставала яриться актриса, повысив голос. На них уже оборачивались люди. – Но ты никогда не можешь отойти от сценария. Так и будешь до пенсии снимать эти… пасторали из жизни селух!!!
В тот момент, когда маленькая стерва произнесла эту пылкую речь, Артем неожиданно ощутил: вот. Отпустило. Хоп – и сердце разжалось! Раз – и все.
И почему Аня все время их отношений казалась ему такой уж эффектной?
Все-таки не черты лица делают людей притягательными. Не зря фотографии юной актрисы получались не слишком удачными. Фотограф-перфекционист Артем не был удовлетворен. Он мог разглядеть красоту в неидеальных людях, а в своей эффектной девушке – нет.
Артем внушал фотоаппарату, что возлюбленная хороша, но тот не соглашался. Он-то видел Аню насквозь. А еще говорят, техника бездушна.
Пресловутого внутреннего света не хватало – что юной актрисе, что Артему, когда он был рядом с ней.
– В таком случае, Аня, оставим так. Конец, – строго сказал мужчина. – Я смонтирую из того, что мы уже отсняли. Пойдем, Валер.
– Что?! Как?! – возмутилась актриса.
– Поехали домой.
Артем наслаждался ощущением свободы. Вот стервочка опять багровеет, а ему все равно.
– Проявляй профессионализм! – продолжала нападать Аня. – Взрослый мужчина, а разворачиваешься и убегаешь, потому что замечание сделали! Тебе точно двадцать семь, а не двенадцать? Учись принимать критику, раз до седин дожил и не привык!
Артем только хмыкнул.
– Я никуда не поеду, пока мы не доснимем! – выкрикнула Анна.
– Останешься здесь? – спросил Валера. Его произошедшая ситуация забавляла и радовала. Аню не любил никто.
– Мы доснимем, доснимем, я сказала! – выкрикнула актриса. – Это вам наплевать, что выйдет в итоге, потому что профессионализма – ноль, а я позориться не хочу!!! Выполняйте свою работу, ясно? Поэтому ты, Артем, ничего и не добился – поддаешься сиюминутным порывам! – актриса как топнула ногой… и покатилась в подсолнухи. Словно кто-то схватил ее за ногу и потащил.
Парни расхохотались.
Казалось, подсолнухи расступились перед Аней, потому что неслась она вниз, как с горки зимой.
… Актриса пропахала землю лицом, комья забились в нос и в рот.
Девушка притормозила – ее остановил огромный подсолнух.
Озлобленная Аня вскочила и решительно направилась назад. «Сейчас я ему в морду вцеплюсь!» – думала она, отодвигая подсолнухи.
А поле никак не кончалось.
Может, она не в ту сторону пошла?
– Ребята! – крикнула Аня.
Ответа не было.
– Артем! Валера! Артем! Кто-нибудь! Помогите!
Аня пошла в другую сторону. Двигалась, пока ноги не устали. Никуда так и не дошла. Потом направилась назад.
Должен же быть конец у этого поля!..
… Усталая Аня села на землю, прислонившись к подсолнуху. Ноги ее гудели.
Телефон остался в сумочке, та – в машине.
– Кто-нибудь! Помогите! – отчаянно кричала она.
Страх Аня ощутила не сразу. Сначала девушка еще походила по полю (взад-вперед), отчаянно зовя хоть кого-нибудь. Вокруг – ничего, кроме подсолнухов.
В конце концов она снова села. Лучше не делать лишних телодвижений. Артем и Валера без нее не уедут. Не оставят же они Аню. Или… да?
При мысли о том, что придется провести здесь целую ночь, актрису охватила паника. Ее телом овладел неразбавленный ужас, от которого даже кричать уже не хотелось…
Она провалилась в объятья Морфея.
… Аня проснулась на закате. Недоумевала: неужели проспала целые сутки?
Потом поняла, что ночь здесь не наступает.
Аня так и бродила в солнечных всполохах. Иногда сидела. Полулежала.
Вскоре девушка с удивлением осознала, что не испытывает более потребности в пище и во сне. И все же актриса часто погружалась в объятья Морфея, просто чтобы развеять скуку.
Затем она решила, что происходящее – эксперимент. Реалити-шоу. Правительство, инопланетяне – кто сотворил это с ней? Не столь важно. Играть нужно красиво. Анна вспомнила свой репертуар. Читала «им» стихи, пела, пересказывала спектакли (отыгрывала все роли, что помнила, в том числе и мужские), импровизировала, делилась мыслями. Это придавало смысл ее скучному существованию. Она попадет в Вечность!
Аня пыталась понять суть эксперимента. Может, она должна раскаяться, тогда ее отпустят? Вела себя надменно, людей обижала. Дерзновенным характером девушка отличалась всегда.
Актриса падала на колени и просила прощения, хоть подлинной вины ни за что не ощущала. Она всего-то и хотела славы, а ей люди мешали, недооценивали, на пути стояли, поучали. Аня лишь мечтала быть знаменитостью и музой! Ладно, она извинится, если так надо. И снова – на колени.
Толку не было.
Со временем Анин энтузиазм поутих.
Пропал и страх.
Потом и некоторые слова стали забываться.
Иногда, назло «наблюдателям», Аня лежала в подсолнухах и несла всякую чушь: «Бара-бара, бере-бере, хрю! Ю-стиби лач соу! Висимбо найч! Исса-исса, амыстобысса! Нравится вам?! Теперь интересно на меня смотреть?»
Мозги ее плесневели…
… В один прекрасный, точнее говоря, абсолютно такой же, как другие, день Аня проснулась и вдруг увидела… парнишку, идущего по дороге.
Она глазам своим не верила! Все эти дни (или месяцы, годы?!) перед девушкой маячили лишь подсолнухи!
Тщедушный подросток созерцал сущее, прищурившись. Анна хотела окликнуть его, но охрипла. Прокашлялась. Актриса выскочила к парнишке:
– Ты видишь меня, видишь?
… Когда из зарослей подсолнухов вдруг выбежала женщина в изорванной одежде с криком «Помоги мне!», Ваня Огарков испугался. Потом безумная полуголая женщина упала замертво, что-то ее потянуло назад. «Всосало» поле.
Так каждый из них – художник и тщеславная Муза – проложил свою дорогу в Вечность.
ЧУДО ДЛЯ БЕЛОЙ ВОРОНЫ
Жаль, что ты не смог приехать и познакомиться с моими друзьями, с тобой праздновать было бы, конечно, веселее, но… я все понимаю, – ворковала Элла. – Конечно, набери мне после боя курантов, Паша! Пока!
Девушка спрятала телефон и посмотрела в окно на заснеженную улицу, улыбаясь. Как хорошо на душе! Элла была окутана щемящим и каким-то… уютным ощущением того, что все чудесно, проблемы – преходящее, главное – тепло внутри. Это волшебное чувство!
В кои-то веки ее жизнь складывалась как нельзя лучше.
В своей прошлой школе Элла была объектом насмешек, белой вороной. Когда она перешла в десятый класс в другое образовательное учреждение, ситуация изменилась. Там учились другие ребята, таких гопников, как в предыдущей школе, не было. Элла долгое время не стремилась ни с кем сблизиться из-за неуверенности в себе, но ее положительные качества все равно разглядели. К одиннадцатому классу она даже стала дружить с так называемыми популярными ребятами – заводилами, авторитетами… или как сейчас говорят? Ровесники прозвали девушку Гуриней: «Тебе надо тренинги вести! Ты умная, за все пояснить можешь!»
Вот и на Новый год позвали Эллу на легендарную «Пати у Кати». Потусить в коттедже у этой девчонки хотели многие ребята из их школы!
«В молодости мы так отжигали – о-о-о! – делилась с Эллой шестнадцатилетняя «старушка» Катя – лидер по части движух. – Можно будет до старости кулсторить. В последнее время, конечно, все не так! Я стала веганкой, Темыч качается, даже пивас теперь не употребляет, Илюха с Галечкой встречается, больше ни с кем… кхм… не мутит. И все равно нужно пошуметь! Когда еще сможем собраться большой компанией?.. Нас скоро начнут доставать этими экзаменами, поступлением – не продохнешь».
Элле было так сложно отпроситься у родителей! Клятвенные заверения, что вечеринка безалкогольная, кроме шампанского разве что, Катины родители будут находиться неподалеку и наблюдать за молодежью (все вышеперечисленное было правдой), обещание вернуться домой после боя курантов и «Ну, мам, мам, мам, неужели хочешь, чтобы из всей школьной жизни я потом вспоминала только как меня третировали, уроки и репетиторов? А как же юность чудесная?» все-таки подействовали.
Единственное, что печалило, – ее потенциальный парень не приедет. Было бы так хорошо – кружиться среди парочек в танце, уткнувшись ему в плечо. Эллу до этого никогда не приглашали на медляк. Ну, как… На дне рождения Галечки то ли Тема подошел, то ли Илья. Из вежливости пригласил (после того как именинница намекнула), глупо хихикая. Элла отказала. Смысл? Пусть первый раз это будет с парнем, который ей действительно нравится – ощущать волнение, дрожь в ногах… Да, девушка относилась серьезно даже к медленному танцу.
И вот они с Пашей стояли бы в обнимку, музыка уже стихла бы, и тогда он бы ее поцеловал… Так-с, а не слишком ли Элла торопится? Впрочем, учитывая, что ребята долго переписывались, стали близкими людьми можно и целоваться!
– Эй, что ты тут заныкалась? – в комнату заглянула Таня Колесникова. – Уж роллы подвезли, пиццы скоро доставят! – выражение лица ее было презрительным, как и всегда.
Мысленно Элла называла Колесникову исключительно по фамилии, потому что та была единственным человеком, который, мягко говоря, не проявлял к ней дружелюбия. То передразнит, то колкость скажет (из серии «А что, у тебя воду в доме отключили? Нет? Тогда почему ты голову не помыла? Надо это хотя бы пару раз в неделю делать», «А у тебя есть младшая сестра? Я просто думала, тебя ребенок накрасил, гы-гы»). Бывало, что и вовсе адресованную ей реплику проигнорирует, при этом закатив глаза, будто разговаривать с Эллой – ниже её достоинства. По лексикону и манере общения Колесникова напоминала гопниц из прошлой школы. Исключить Таньку из жизни полностью было невозможно – двоюродная сестра Кати как-никак.
Элла сморгнула флер грез:
– Я с Пашей болтала, иду уже.
– С кем? – скривилась Колесникова. – А-а, с крашем своим…
Судя по виду и ощутимому амбре, девушка уже была навеселе.
– С ним.
– А набери его!
– Это еще зачем?
– Поговорить с ним хочу, с Новым годом поздравить!
– Ты его даже не знаешь! С чего вдруг?
– Когда уже его с нами познакомишь? Ты говорила, он придет к Катьке, она ведь его приглашала!..
– Не смог вырваться.
– В Новый год не нашел и минутки, чтобы забежать и поздравить любимую девушку? М-да.
– Он вообще-то в Димере живет, разве ты не знала? – Димером ребята называли соседний город Димитровград.
– Да откуда мне знать? Вот нужна ты мне, выспрашивать про тебя и пацана твоего, – поморщилась Колесникова.
– Тогда почему сейчас интересуешься?
– Да наши делали ставки, какую отмазку ты сегодня придумаешь. Ну, почему твой парень так называемый не придет и на этот раз. Я вот предполагала, ты скажешь, что твой крендель угодил в больницу с каким-нибудь переломом.
– Да ну тебя! Сплюнь!
– Прекращай ты это все, слышишь? – раздраженно воскликнула Таня, потом вдруг села рядом с Эллой и взяла ее за руку. Та аккуратно высвободилась, но девушка буквально вцепилась и заговорила псевдо-доверительным тоном: – Не должна я этого говорить, но просто не могу смотреть, как над тобой за глаза угорают! Никто все равно не верит в существование твоего парня!
– Здрасте! Так на его странице же есть фотки…
– Ага, закрытый аккаунт. Кроме авы ничего и не посмотришь. Мы с Катькой такое проворачивали, когда нам было двенадцать-тринадцать! Всем врали, что у нас поклонники на Ренже. Ха-ха. От их имени себе комплименты писали. Лютый кринж! О! Я еще как-то создавала акк под именем Моя Голова. Выбрала статус «все сложно». «Все сложно с Моей Головой». Остроумно, да?
– По-твоему, Паша – это как поручик Киже? – хмыкнула Элла.
– Чего?! – вытаращилась Колесникова.
– Понятно.
Элла сглотнула. Она пыталась быть ироничной, но на душе было так неприятно! Ощущение, будто идет по коридору своей прошлой школы… Ужасное было время!
– Думай что хочешь, я тебе ничего доказывать не обязана, – закончила разговор Элла дрогнувшим голосом, высвободила руку.
Довольная Колесникова, конечно, заметила, что у девушки испортилось настроение, улыбнулась во все тридцать два. Как злодейка из плохого кино: «Смотрите, я – дьяволица во плоти!»
Элла подошла к окну и отвернулась, давая понять, что разговор окончен. Таня и не думала униматься:
– Я думала, ты за индивидуальность топишь, никаквсешность. Ты мне этим нравилась. Правда-правда. Мне казалось, тебе плевать, что думают окружающие, раз ты так одеваешься и красишься! Это… как его… твоя… аутентичность, вот! И вдруг – раз! – парня себе придумываешь: и симпатичный, и тренируется, и в Ульяновск он переедет, чтобы в УВАУ ГА поступить, а потом стать пилотом… При этом из всех девчонок такой парень выбрал тебя, ага. Твое вранье жалко выглядит!
– А говорила, тебе плевать! – Элла пыталась держаться с достоинством, хотя ее укололи эти слова. – Эх, Колесникова, да ты, оказывается, преданный фанат нашей пары! Очень хорошо, что читать начала. Вон и слово новое узнала – аутентичность, – Элла поняла, что больше не выдерживает напора ядовитой Колесниковой, не хотела упражняться в сарказме. Не любила девушка эти неприятные словесные перепалки.
Она просто вышла из комнаты.
Таня крикнула вслед:
– А ты все-таки ребятам версию про больничку выдай! Лайфхак: потом скажи, что Пашка твой там и помер. Тогда тема со знакомством будет закрыта!
Элла вышла во внутренний дворик, вдохнула морозный воздух.
Она слышала смех из гостиной, но к друзьям ей не хотелось.
Неуверенность в себе опять нахлынула, вызвав покалывание иголочек в душе. Неужели и эти ребята на самом деле так низко ее ценят только потому, что Элла не соответствует их эстетическим представлениям? Ведь они считали девушку добрым человеком, интересным собеседником, пели оды ее рассудительности, за советом обращались, в жилетку плакались. И тут, как выясняется, не могут поверить в то, что Элла могла понравиться симпатичному Паше?
Тем более речь не о любви с первого взгляда, возникшей к неземной красоте, а о долгой переписке, которая сначала привела к духовной близости, а потом и к романтическим чувствам.
А может, стервозная Колесникова соврала? С такой станется! Хотя что-то подсказывало Элле: нет. Скорее всего, дрянная девчонка утрировала, уж вряд ли ребята обхохатывались за глаза, но наверняка обсуждали именно в том ключе, как преподнесла Таня.
ОМГ, да откуда берутся такие жестокие люди, как Колесникова? Неужели ей действительно приятно изливать и передавать гадости? Судя по пьяной довольной моське – да.
«Сейчас мой Паша неожиданно появится, сюрпризом, – думала Элла. – Вот Колесникова обалдеет! Да и остальные!» – и какое-то болезненное и горячее чувство прилило к сердцу, а потом откатилось, оставив пустоту: парень, конечно, не приедет.
Никогда.
Вымышленный друг так давно присутствовал в жизни Эллы, что девушка уже верила в его существование.
Года три назад, когда в прошлой школе было совсем невмоготу, белая ворона создала закрытый аккаунт от лица Паши Яшнова, своего ровесника. Фамилию она выбрала в честь горячо любимой бабули, к сожалению, почившей.
Элла делилась с вымышленным другом переживаниями. Упражнялась в эпистолярном жанре. Иногда имитировала звонки Паше. Пробовала даже писать ответы от лица мальчика – смотреть на ситуацию со стороны, но самое себя сложно отрефлексировать.
Элла порой почти физически ощущала присутствие друга.
После десятого класса девушка уже не была в вакууме, да и времени на рефлексии трехстопным хореем почти не оставалось. Хватило бы на новых друзей – то Катя наберет, то Галя – после ссоры с Ильей, потом и он сам, то Тема заведет философскую беседу об экзистенциальном кризисе. «Зачем мы живем, Элла?»
И все-таки Паша оставался самым близким человеком.
И надо же было вывести виртуального друга в реальность, так сказать, придумав и романтическую линию, чтобы похвалиться перед друзьями!
Да потому что Элле надоело быть некрасивой подружкой-«гуриней»! Девушке с раненым самолюбием хотелось нравиться, а не слышать от Темы, который некоторое время бередил ее чувственность (несмотря на браваду и маску пьющего циника, который понял все про эту никчемную жизнь, парень он интересный):
– Вот почему все красотки обязательно стервы? Как Галя! Фигаля, блин! Недавно мы у Катьки дома снова… ну… по деснам давали – только это по секрету, не пали меня! – а потом она опять ушла с Ильей. Типа ничего не было. Хотя сама же прилипла! Стерва! Но красивая. Если девчонка хорошая, как ты, Элла, – не сомневаюсь, ты бы между двумя парнями не металась, – то вот вообще не в моем вкусе! Мне бы так хотелось влюбиться в тебя!..
А хуже всего были попытки Кати или Галечки утешить.
– Когда я тебя первый раз увидела, тоже подумала: что за стрем? А потом поняла, какой ты хороший человек, и ты мне теперь даже симпатичной кажешься! – говорила Галечка. – Тебя надо просто узнать!
– Просто парни в нашем возрасте поверхностные! – подхватывала Катя. – Гормоны, низменные инстинкты. Но есть и другие! И ты такого обязательно найдешь! Не все хотят красивых!
Вроде как приятельницы правы: внешность – не основное. Только Элле все эти «ты страшко, зато добрая, кто-то непременно тебя не за рожу полюбит» казались унизительными. Будто люди ее изначально оценили как второй сорт, а уважали вопреки, а не потому, что девушка действительно интересный собеседник или приятный человек. Галечка вообще-то примерно так и сказала.
А может, дело в травме, полученной в прошлой школе, потому собственная не до конца сформировавшаяся, а потому несуразная внешность была больным вопросом, Элла все реплики относительно наружности воспринимала в штыки. Услышав очередное «Даня все ко мне лезет, лезет! Я ему – присмотрись к Элле, а он такой говорит, мол, твоя подруга не в моем вкусе. Вот дурак! Я ему сказала: перестань по одежке людей судить!», она и выпалила: «У меня парень есть. Почти!»
Элла специально не выкладывала снимки Паши, только скачала на телефон и показывала интересующимся. Вдруг кто из ребят задумал бы пропустить снимки через поиск по картинке? Тогда нашли бы и первоисточник. А еще хуже – на аккаунт наткнулась бы мама «оригинала».
История с фотографиями – особенная. Элла использовала снимки 17-летнего парня, который погиб, спасая своего брата и собаку из пожара три года назад. Всех вынес, но сам он скончался от полученных ожогов.
