Приключения. Фантастика

Сейчас на автобусных маршрутах редко, когда увидишь автобус, маленькие юркие маршрутки заняли их места. Но в тот день Алексею везло, к остановке подошел автобус, на котором можно было доехать прямо до дома без пересадок. Выбрав место посреди автобуса, он сел, у окна находился человек. Алексей как-то неловко сел и задел этого человека, возможно, причинив ему неудобство. Алексей извинился перед ним, а он ответил, чуть повернув голову:

– Ничего. Не стоит извинений.

Его лицо показалось Алексею хорошо знакомым. На кого-то похож этот человек. Тем более, кажется, что Алексей видел этого человека совсем недавно, возможно, в течение сегодняшнего дня. Всю дорогу он не поворачивал головы в его сторону, все думал о соседе, сидящем рядом с ним. Где? Ну, где же видел он его? Об имени и говорить было нечего. Хоть убей, не вспомнить.

Сидящий рядом мужчина вел себя по-другому. Алексей чувствовал его взгляд на себе, тот не сводил с него своих глаз. Он глядел на Алексея долго, остановки три остались позади за это время. Наконец, Алексей услышал его хорошо знакомый голос:

– Простите! Вам не кажется, что мы с вами сегодня уже где-то встречались?

Алексей повернул голову и стал внимательно всматриваться в его лицо, в его серо-голубые глаза, нос. Ну, не снился же он ему сегодня ночью, а Алексей готов поклясться, что видел этого человека именно сегодня.

Алексей осторожно сказал ему:

– Да и вас будто с утра сегодня я уже встречал где-то, только где, не припомню никак. Я тоже думаю об этом. Кстати, и голос ваш мне почему-то кажется знакомым, словно вы – мой родственник и я слышу ваш голос каждый день.

– Молодой человек, не знаю, как вас по имени…

– Алексей, – протянул ему руку Алексей.

– Удивительно! Я тоже Алексей! Так вот, Алексей, я тут рядом живу, купили квартиру в новом доме, давай-ка, зайдем ко мне в гости, мне так любопытно узнать, где же мы с тобой виделись. Ты, словно брат мне, такого со мной еще не бывало, не могу отпустить тебя просто так.

– Да и мне интересно стало это дело. А жена, что скажет? Кого привел?

– Нет, не такая она у меня. Мы все вдвоем, да вдвоем, а тут, вдруг, такой гость. Нет, не подумай, мы не одиноки, две дочери у нас – Мария и Лиза. Только много лет прошло, как улетели две голубки от нас. Внуки уже есть! Даша, дочь старшенькой нашей, та в отца пошла, выше меня росточком, моя красавица. А у младшенькой дочери – малыши еще совсем: девочка и мальчик. Живут отдельно, но не далеко, с матерью по телефону каждый день общаются, и она к ним почти каждый день ездит, помогает присматривать за внучатами. Так что, давай, поднимайся с сиденья-то, да на выход. Сейчас наша остановка будет.

Словно под гипнозом, Алексей встал и направился к выходу, позади него поспешал его новый знакомый. Автобус остановился в красивом месте нового микрорайона. Дом, на который показал тезка, стоял недалеко от остановки, и Алексей подумал, что легко будет возвращаться, тут не заблудишься. Прямо за двором дома начинался бескрайний сосновый бор.

– Жену-то мою Евгенией зовут, Женей, значит. Мы с ней оба на пенсии уже. Ждет она меня сейчас, а я вот припозднился немного.

У Алексея, от его слов, защемило сердце, а в голове все перепуталось: это у него жена Евгения и две дочери: Мария и Лиза. Разница лишь в том, что, по словам тезки, разлетелись его дочери, но у него-то рано еще дочерям разлетаться, школу только заканчивают. Просто, какой-то сдвиг временной просматривается. Словно, все повторяется.

Дом, куда привел Алексея новый знакомый, был совсем недавно сдан в эксплуатацию, люди только что въехали, и потому, не работал еще ни лифт, ни мусоропровод.

Об этом он успел рассказать, пока они поднимались пешком по бесконечным лестничным маршам. Поднимались долго, но на какой этаж – неизвестно, номера этажей еще не были написаны на стенах напротив лифтов, да и квартирные номера еще не прикручены, а те, что были написаны строителями мелом, стерлись уже. А спрашивать у нового знакомого он не стал, какая разница, на каком этаже он будет в гостях.

Наконец, они остановились напротив одной двери с правой стороны, на которой тоже не было еще номера, тезка нажал на кнопку звонка, и пропустил Алексея вперед. Дверь открыла женщина, очень похожая на жену Алексея. Только, во взгляде ее он разглядел тоску и усталость, отчего выглядела она гораздо старше его жены. Видя такое сходство, он оторопел до такой степени, что не заметил, как переступил порог и оказался в квартире.

– Дверь-то, закрывать надо, – немного ворчливо сказала она. – От запаха краски голова целый день болела, никуда не сбежать от него. Оставил меня одну, за таблетками от головной боли сходить некому, а сама до аптеки не решаюсь идти, плохо себя чувствую.

Алексей оглянулся, ища глазами своего тезку, даже выглянул в приоткрытую дверь, но его там, словно и не бывало, не было слышно, ни его голоса, ни его шагов. Странное что-то твориться.

– Кого ты там, за дверями, оставил?

– Так, я же не сам пришел, меня Алексей привел, тезка мой – растерянно бормотал мужчина, совершенно не понимая, что происходит.

– Давно это тебя домой приводить стали? – съехидничала женщина.

– Я к вам в гости пришел. С Алексеем и по его приглашению. А он куда-то исчез.

– Леша! Что с тобой происходит? Хватит меня пугать. Раздевайся, да обедать садись. Где тебя так долго носило? Давай, давай! Быстрее!

Обескураженный, безвольно повинуясь распоряжениям женщины, Алексей разделся и осторожно пробрался на кухню. В большой кухне все было отделано по последнему слову. Таким интерьером они с женой могли любоваться только во снах. Ах, как мечтает о такой кухне его жена, да все как-то не сходятся ее желания с его возможностями. Алексей уселся за стол и, в ожидании появления пропавшего тезки, от души поел, поскольку был очень голоден. Попробовал буквально все, и все ему очень понравилось, дома жена готовит так же вкусно. Собрав грязную посуду, Алексей сунул ее в мойку, залил водой, как всегда поступал после еды у себя дома и только собрался ее помыть, как в кухню вошла все та же женщина и выпроводила его из кухни со словами:

– Иди, посмотри лучше почту. Тебе много корреспонденции пришло. Тебе пятнадцать минут хватит? «А после – задание будет», – сказала она, а когда он уже выходил из кухни, проворчала. – Вот человек! К посудомоечной

машинке привыкать не хочет, не муж, а консерватор какой-то!

На журнальном столике у окна, большого и приоткрытого, лежала стопка журналов и газет. Между ними оказались и письма, предназначенные именно ему, Алексею. Его имя отчество и фамилия фигурировали на каждом месте получателя в левом углу длинных конвертов со странным штампом и датой, которая привела в ужас гостя.

Да и гость ли он? Нет. Тут, видимо, с головой что-то не то.

Перебирая журналы и газеты, он смотрел на даты их выхода в свет. Все говорило о том, что люди в этой квартире живут в будущем, во времени, ровно на двадцать лет старше того, из которого пришел сюда Алексей.

Начала болеть голова, он сжал ее ладонями рук и завыл, словно запел, протяжно и грустно. На эти звуки в гостиную вошла Женя, она с тревогой посмотрела на него и спросила:

– Леша! Что случилось?

– Да я сам хотел бы знать. Будьте добры, объясните мне все, что здесь происходит? Кто я такой?

– Леша, голубчик, не пугай меня! Пришел ты какой-то странный, искал кого-то, ведешь себя в манере, не свойственной тебе, выглядишь как мальчишка – не по годам, подстригся, что ли. Да еще интересуешься, кто ты такой, – она, обвив руками его шею, села к нему на колени и прижала его лицо к своей груди. – Ты добиваешься, чтобы я сказала, что ты – мой муж? Неужели все забыл? Ты помнишь, как в нашем старом доме, сразу после свадьбы, мы спали с тобой на чердаке, чтобы никому не мешать и нам, чтобы

не мешали люди.

– Это я все помню, только не помню, почему я здесь, в этой квартире?

– Чудак! Мы же купили эту квартиру совсем недавно, а раньше жили по адресу… – она назвала его адрес, назвав его квартиру старой.

– Женя! Можно мне тебя так называть?

– Не прикидывайся глупеньким!

– И не думаю. Женя, мне кажется, что я в этой квартире никогда не был. Что хочешь со мной делай! А ну-ка, скажи, где сейчас наши девчата? Я не вижу в этой квартире ничего, что могло бы принадлежать им.

– Ты сошел с ума! Или ты просто разыгрываешь меня? Если будешь продолжать вести себя в том же духе, ей богу, обижусь, – предупредила она. – Все! Все, все! Поиграл, и хватит.

– Нет! Ты не ответила мне на мой вопрос: где наши девчата?

– Ты точно сошел с ума! У тебя уже внуки есть! Трое!

– Как тебя понять? – продолжал Алексей.

– У меня голова заболит снова, если не закончишь издеваться надо мной. Давление поднимется.

– И давно оно у тебя стало подниматься от волнения? – удивился он.

– Прошу тебя, прекрати! – она поглядела ему в глаза, улыбнулась и поцеловала его в краешек губ. – Лешка, я так соскучилась по тебе, ведь мы уже лет пять спим по разным кроватям и все это время я не чувствую мужской ласки. Ты просидишь у своего компьютера, за полночь завалишься на свой диван, и до утра только и слышу твой храп.

– Женечка! Ты, наверное, не про меня говоришь?

– Что?

– Все, все! Говори, что нужно сделать по дому? Я искуплю свою вину.

– Ну вот, с того бы и начинал. Так! Сначала ты соберешь весь мусор около своего компьютера, сложишь все в мешок, захватишь мусор с кухни и вынесешь на улицу в контейнер. Мне очень трудно подниматься по лестнице. Когда же наладят этот лифт?

Алексей направился в свою комнату, совершенно не зная, которая дверь ведет туда. Он заскочил в спальню, выбежал из нее и обратил внимание на неподдельный испуг в глазах Жени, наблюдавшей за ним. Осталась всего одна дверь, куда нужно было заскочить и собрать весь мусор. Ошибки тут не должно было быть.

Он долго выбирал испорченные листы бумаги, старые газеты, лежавшие на полу, все делал так, чтобы не выбросить что-то нужное и не навредить своему тезке, Алексею, пропавшему неизвестно куда. Ведь и жена его не ищет, если только это – его жена. Она – точная копия его, Алексея, жены, тоже Евгении, только на двадцать лет старше ее. В голове все мысли перепутались и не поддавались логическому умозаключению.

Дверь в кабинет, где работал Алексей, сортировал мусор, открылась, вошла Женя и протянула ему телефон:

– Кто еще там? – испугано спросил Алексей, взглянув в глаза женщины, неизвестно кем приходящейся ему, но трубку взял и сказал:

– Алло, слушаю вас.

– Пап, ну что это такое? Почему мама плачет? – говорила в трубке Мария, старшая дочь Алексея. – Не обижай ее, ведь вы уже не так молоды, чтобы доводить друг друга до сумасшествия. Да, привет тебе от Даши.

– Кто это такая – Даша? Подруга?

– Да. Видимо, действительно с тобой что-то происходит. Мы с твоей внучкой Дашенькой сейчас же едем к вам. Не уходи никуда, – связь прервалась.

Алексей протянул трубку Жене, стоящей в дверях и прижавшей голову к косяку.

– До нее Лиза звонила, они все четверо сейчас приедут. Так что, наводи порядок, встречать гостей будем. Я стол буду накрывать, помоги только мне его разложить.

Алексей собрал бумаги, сложил их в мешок, помог Жене разложить стол, собрал весь мусор на кухне и сложил его у самого выхода, нужно было еще одеться.

Он надевал на себя одежду, в которой пришел, к нему подошла Женя, прижалась к его груди и обвила его руками.

На душе Алексея становилось все тоскливее, но горячее дыхание женщины, кажется, проникало до сердца. И тут она сказала:

– Ты опять забыл, что у нас сегодня день нашей свадьбы, сорок один год живем вместе, а друг друга так и не научились понимать. Вынеси мусор, да мне поможешь. Я попросила девчонок купить хорошего вина на наш стол и еще, самое главное…. Вроде, как-то и неловко тебе сказать, но я скажу: лет пять, как мы с тобой спим в разных кроватях, я уже соскучилась по твоим горячим рукам. Так что, извини, но сегодня мы спим вместе, я сделала нам подарок: уже выбросила наши кровати, а пока ты ездил куда-то, я купила нам в спальню одну большую и красивую кровать. Заказ сделала по Интернету. Все работы выполнили два паренька из магазина. На ней-то и будем мы спать

всю оставшуюся жизнь и всегда только вдвоем. Ты согласен со мной? Тогда, поцелуй меня.

Алексей, загруженный мешками с мусором, осторожно переступал со ступеньки на ступеньку, уступая дорогу поднимавшимся наверх людям. Он вытащил свою поклажу на бетонное крыльцо, покрутил головой по сторонам, отыскал глазами контейнеры для мусора и понес мешки туда, в самую середину двора. Дотащив мусор до металлических ящиков, он аккуратно сложил внутрь мешки, похлопал ладонями, освобождаясь от пыли, привел в порядок одежду, поправил кепи на голове и пошел.

Но… оказалось, что он не запомнил, в каком подъезде только что был, откуда вытащил эти злополучные мешки с бумагой и мусором. Он пересчитал подъезды дома, всего-то восемь подъездов, а какой этаж? В большой растерянности он стоял и смотрел на большой дом, который выплюнул его только что, а принимать обратно не хотел.

Сначала у Алексея вспотели уши, волосы под кепи стали мокрыми. Как попасть в ту квартиру, где он сейчас был? Потом, вдруг, застыли руки и ноги, он пошел, что толку стоять, искать надо. Может быть, следует подождать, ведь, должны приехать чьи-то дочери на торжество родителей, нужно только не пропустить этот момент, когда они приедут.

Ему ужасно захотелось попасть, вернуться, к женщине в пустой квартире. Он, не дождавшись приезда детей, кинулся в подъезд, который, по его предположению, более всего подходил для поиска квартиры, побежал вверх по лестнице, пробежал несколько этажей, но все двери были похожи одна на другую. Тогда он стал звонить во все двери, расположенные с правой стороны. Из проемов выглядывали люди: мужчины, женщины, но это были чужие люди. А ему нужна была она, родная и единственная, которая считает его своим мужем. А если, это – правда? Находясь в безвыходном положении, он остановился где-то на средине лестничных маршей и закричал:

– Женя! – он кричал что есть силы.

Покричав, он прислушался, не ответит ли ему знакомый и милый голос, не позовет ли его «домой». Но кругом – тишина.

Он выскочил на улицу, машины у подъездов уже не стояли, вечерело, в окнах зажигался свет, задергивались шторы на окнах нижних этажей. Он отошел ближе к средине двора и еще раз, приложив все силы в легкие, закричал, как раненый зверь в предчувствии смерти. Только, снова никто не ответил на его призыв, только его крик возвратился к нему эхом. Он долго стоял еще посреди двора и разглядывал дом в надежде, что мелькнет в каком-нибудь окне знакомый силуэт красивой женщины. Ожиданием он тешил свое сознание и, еле теплившуюся там надежду.

Ближе к полуночи, когда светящимися во всем доме оставались лишь несколько окон, и уже пропала надежда найти женщину, ту самую женщину, которую сегодня нашел и сейчас потерял, он пошел по направлению к автобусной остановке, на которой уже не было людей, да и вряд ли уже ходили автобусы. Постояв немного на остановке, он пошел пешком. К утру приду, подумал он, усмехнувшись, но пришел раньше. Дверь ключом почему-то плохо открывалась, открыли изнутри, открыла жена, Женя.

– Дверь-то за собой закрывать нужно, – немного ворчливо сказала она, когда он вошел в прихожую, оставив дверь приоткрытой. – Весь запах из подъезда в квартиру лезет, голова трещит целый день, а дома даже таблеток от головной боли нет.

Алексей оторопел, он сегодня уже слышал такое, или, почти такое, замечание, но сказанное ему тем – же голосом.

– Я не спала, все ждала тебя. Где же ты ходишь? А ты опять забыл, что сегодня день нашей свадьбы, двадцать один год, как мы вместе, – попрекнула она. – Девчонки уснули, расстроенные, что отец загулял где-то.

– Прости меня, Женечка! – сказал Алексей.

А потом он долго смотрел в любимые глаза любимой женщины и, затем, тихо сказал:

– Я был на свидании. Кажется, с тобой. Ты была такая усталая и старше меня на целых двадцать лет.

Только Женя не придала его словам никакого значения, потому, что считала своего мужа неисправимым романтиком и фантазером.

07.07.2015

На свадьбе было весело, но спокойно. Свадьба была похожа на разыгранный спектакль, красивый спектакль. Молодожены были интеллигентны, потому и друзья их, приглашенные на свадьбу, тоже соответствовали им. Тамада, женщина лет сорока, немного полновата, но энергична, с успехом справлялась с проведением свадьбы по сценарию, где все гости были актерами. Молодежь с удовольствием становились героями очередного розыгрыша комичных ситуаций, которые, обычно, заканчивались весело и назидательно для жениха или невесты. Напиваться, пожалуй, не хотелось никому, или переход к такому состоянию откладывался на самый конец этого мероприятия всеми гостями для того, чтобы пока есть такая возможность повеселиться, воспользоваться ею. Для каждого розыгрыша у тамады были подготовлены яркие костюмы, она переодевала в них очередных героев, которых сама выбирала из числа гостей, обучала словам и действиям, и демонстрировался этот маленький спектакль под громкие аплодисменты, смех и крики оставшихся гостей, которые в этот момент оказывались только зрителями. Все эти спектакли крутились только лишь вокруг жениха с невестой с их самым активным участием.

Виктор Михайлович, отец невесты, был немного не в духе, но такое его состояние исходило лишь от его самого: скакало давление, тяжесть в голове и в груди. Чтобы выйти из него, он, когда прошла уже вся торжественная часть, поставил перед собой большую бутылку водки и, пользуясь занятостью своей супруги, Валентины Григорьевны, которая была вовлечена во все мероприятия тамады, стал частенько подливать себе в стопочку этой энергетической жидкости. Сложилось так, что именно на этом участке стола собрались люди малопьющие, и, потому, ему не приходилось кого-то упрашивать выпить вместе с ним, или ждать очередного общего тоста.

Веселье было еще в самом разгаре, когда он почувствовал себя совершенно плохо. Сказав об этом своей жене, он надумал все же удалиться со свадьбы, чтобы не быть обузой для всех. Еще не хватало, чтобы вместо жениха с невестой, он оказался в центре внимания всех гостей. Нашлись люди, готовые проводить его, свадьба проходила в небольшом кафе не далеко от дома Виктора Михайловича.

Оказавшись в постели, он ни минуты не лежал в сознании, все куда-то провалилось, улетело, пропало.

Очнулся он оттого, что кто-то тормошил его, пытался переворачивать или, возможно, пытался посадить. Белые халаты, мелькавшие перед глазами, не интересовали его, он был ко всему равнодушен, просто, он не мог понять, да и не хотел этого делать, что же все-таки происходит? Над ним склонялись, о чем-то спрашивали, но их голоса сливались в его сознании в монотонный гул. Безразлично заметил он, как безжизненно упала на простыню его правая рука, поднятая каким-то человеком, одетым в белое, он не чувствовал этого падения, рука была чья-то, но не его. Он и сам бы мог так просто подкинуть эту руку, да и вообще столкнуть ее с кровати. Около кровати, у его ног, стояла красивая темноволосая женщина, вроде как, знакомая ему своей внешностью, она тревожно смотрела прямо в его глаза, подперев свой подбородок небольшой пухленькой ручкой. Голоса у головы сплетались, плавали и становились то тише, то громче. Они становились все настойчивее, что-то требовали от него, а он, не отрываясь, все продолжал смотреть на женщину, словно ждал только от нее какой-то команды. Она словно поняла его: оторвала руки от подбородка и сделала ими жест, словно просила подняться, оторваться от постели. Он попытался это сделать, но не сдвинулся даже с места. Хотел оттолкнуться от кровати, но не знал, как это сделать, он увидал только двигающуюся руку и подчиняющуюся ему, он ею чувствовал соприкосновения с кроватью. Он, желая выполнить требования темненькой женщины, что есть сил, оттолкнулся от постели и, даже, хотел взмахнуть ногами, чтобы подняться и сесть. Взлетела в воздух лишь одна нога и уперлась в постель только одна рука. Он неловко завалился на бок, лег на чужую руку и, оказавшись на краю кровати, соскользнул с нее и оказался на полу, ударившись лицом. Только боли он не почувствовал, он с трудом стал поворачивать голову, чтобы посмотреть на ту женщину, которая подала ему знак подняться. Кто-то пытался приподнять его, он же пытался понять, почему не может ничего сделать и, представляете, сообразил, что нужно рассчитывать только на ту руку, которая подчинялась его сознанию, мутному и совсем бестолковому, но его сознанию. Нужно только немного приспособиться к такой односторонней неловкости. Одну сторону его приподнимали люди в белой одежде, он же сам изо всех сил стал работать рукой и ногой с другой стороны. Его усадили на кровать, придерживая со всех сторон, о чем-то спрашивали, он не воспринимал их, а вел себя так, словно все это происходило с кем-то другим, только сердце его бешено колотилось в груди.

Туман перед глазами понемногу стал пропадать, изображения людей прояснялись, совершенно четко он увидел хорошенькую темноволосую женщину, казавшуюся ему знакомой. Он думал о ней и решил про себя, что она все-таки ему приходится своей, но только кем? Он не сводил с нее глаз даже тогда, когда его приподняли и поволокли куда-то на выход, а, затем, на улицу, втащили в машину и повезли куда-то. Она была рядом c ним всю поездку и осталась даже там, куда они прибыли.

Прибыв в больницу и успокоившись немного, он вновь впал в беспамятство, плохо чувствовал боль, когда ему ставили капельницы, ковыряясь в вене острой иглой, плохо реагировал на окрик. На следующий день во время обхода, лечащий врач, прежде чем начать говорить, несколько раз пошлепала его по щекам и, когда он открыл глаза, доктор склонилась над ним и громко сказала:

– Виктор Михайлович! Вы слышите меня?

Он лежал, не понимая, что он него требуют, но он слышал, что кто-то говорит и, вроде бы, спрашивает о чем-то. Пока он так думал, окрик повторился:

– Вы слышите меня, Виктор Михайлович?

Да, это вроде бы кого-то зовут. Не его ли, случайно? Да, да, это же зовет кто-то его. Как хочется ответить, но как это сделать? Никак не собраться.

– Если слышите меня, хлопните глазами!

Это легко сделать. Хлопнуть глазами это просто. Он закрыл глаза, и сразу же, хоровод мерцающих звездочек завертелся, закружился в глазах, вызывая тошноту.

– Откройте глаза! Слышите?

Он снова открыл глаза и, увидев человека в белом халате, хрипло сказал:

– Да.

В дреме, в бессознательном состоянии быстро пролетало время, меняясь на глазах: то темное время суток, то, вдруг, светлое. Просыпаясь, он стал задумываться о своем состоянии, стал вспоминать все с самого начала: кто он такой, почему он здесь, кем приходится ему та хорошенькая женщина, которая ухаживает за ним и спит на соседней кровати. С каждым днем, с каждым часом, он все больше вспоминал о себе, о своих детях, о жене, которая взяла на себя эту благородную, но неблагодарную работу – ухаживать за умирающим человеком. Вот и теперь, она подходит к нему, склоняется над ним и спрашивает:

– Пить хочешь?

Можно еще стерпеть, не пить. Главное, дать ей возможность отдохнуть, пусть полежит, лучше. Ночь опять будет беспокойная.

Он отрицательно качает головой и говорит:

– Спасибо тебе за все.

– Вот уже неделю мы с тобой здесь. Сколько еще пролежим? Кто нас кормить-то будет? Дочкам на шею сядем? Так у них свои семьи, своих забот полно. Нельзя нам с тобой болеть, выздоравливай быстрее. Встанешь на ноги, я стану работать.

Она уходила на свою кровать и ложилась, а ее разговор застревал в его мозгах. Весь долгий вечер он лежал с открытыми глазами и думал над ее словами. Боязни умереть не было. Если не последует выздоровление, лучше исчезнуть совсем, думал он. Только как это сделать? Он лежал и думал о том, как сложится судьба у их детей в его отсутствие, как будет доживать свой век его жена, и с кем? Хотелось, чтобы все у них получилось в жизни. Должно получиться все хорошо. Ведь они умные. Получится, обязательно все получится в их жизни. Полный оптимизма, он засыпал. А этой ночью ему приснился странный сон, который оказался еще и вещим.

Он увидел себя в какой-то пещере, может и не в пещере, но дневного света не было видно, но и темноты не было. Перед ним стояла большая, даже, огромная женщина, монстр. Лица ее он не разглядел. Громовым голосом она говорила ему:

– Витенька! Сынок! Как хорошо, что ты приехал повидаться со мной! Спасибо тебе за это. Но, вот тебе деньги на обратный проезд. Смотри, чтобы завтра твоего духу здесь не было. Уезжай! Немедленно уезжай!