Карусель

Оказавшись на опушке леса, залегли. Уже не опасались змей, которых на болотистом подходе, как убедились лично, было множество. Знали со слов Вертлявого, что деревня стоит в заговорённом лет сто назад месте, куда хладнокровные не заползают. Хотя, при нынешнем нарушении экологического равновесия, ожидать можно чего угодно: начиная с появления мутантов всяких до иного непонятного.

– Бинокль бы, – помечтал Иван.

– Да, хорошо бы, – ответил Малыш, доставая из-за пазухи полевую подзорную трубу, прихваченную из бардачка джипа.

Изучение обстановки показало, что селяне, занятые житейскими хлопотами, готовятся к чему-то торжественному. Для этого в центре деревни возводилось кострище с двумя столбами.

– Для наших девок стараются, – подметил Вертлявый и, не откликаясь на вопрос Ивана, куда он, скрылся в лесу.

– Оставь его. Исправляться, по-своему, понятно, пошёл, – пояснил Малыш, – он и не нужен нам: мешаться будет со своей суетливостью. Знать бы, где девчат держат? Не в том ли доме, где охранник на крыльце?

Иван повернулся на бок и спросил:

– Гипнотизировать будешь?

– Не получится, наверное, здесь… Слишком много негатива, могу не справиться – практики маловато, – ответил Малыш.

– Тогда пойдём ломить стеною, как на Бородино, – пред-ложил Иван, и хотел уже подниматься, но услышал, что ещё рановато, и подчинился Малышу.

***

Марина и Маша обе стояли, привязанные верёвкой за кисти рук к столбу внутри большого сарая для сенохранения. Охранник у входа время от времени заглядывал, приоткрывая скрипучую дверь и причмокивая пухлыми губами. Ему очень хотелось попробовать какую-нибудь из них, но сомневался: успеет ли до прихода отца Григория. Наконец, решившись, шагнул внутрь сарая и, угрожая заточкой, приблизился с намерением «осчастливить» Марину. Маша показалась ему худоватой. Расстегнув штаны, он спрятал заточку за голенище сапога. Свободной рукой ухватил женщину за талию и, пытаясь поцеловать, прижал к себе.

Не успела Марина оказать сопротивление, как тело мужика сотряс мощный и хлёсткий удар в спину. Это Маша гибко и одновременно резко развернулась, применив довольно сложный приём восточного единоборства. Пятка её ноги, описав дугу, сокрушила позвоночник противника.

Несостоявшийся насильник, крякнув, рухнул в ноги Марины и уткнулся носом в земляной пол.

– Ну ты даёшь, девушка! Позавидовала что ли? – пошутила спасённая от бесчестья. И вдруг, посмотрев на входную дверь, спросила сама себя: – А это кто ещё? – В проёме, освещаемый со спины сильным потоком солнечного света, стоял ещё один, хоть и плюгавенький, но самец.

– Этого можешь не трогать, – продолжила нервно шутить Марина, – задушу в своих объятьях.

Но душить не пришлось: им оказался Вертлявый.

Освобождая пленниц, он в нескольких словах пояснил обстановку. Предложил пробираться к опушке, пока сам подпалит сарай или ещё что-нибудь сотворит, если успеет.

Добравшись до означенного места и обнаружив там брошенную подзорную трубу, бывшие пленницы стали в неё наблюдать события, разворачивающиеся в деревне.

***

Буквально за несколько минут до появления девчат, не предполагая, что те пробираются в их направлении, Малыш и Иван покинули опушку леса. Короткими перебежками достигли глухой стены крайнего деревенского дома и осмотрелись.

– Заметили нас, – вдруг сообщил Иван, указывая в сторону приближающейся группы вооружённых людей, численностью до пятнадцати человек.

– Ну, что? Повеселимся!!! – крикнул Малыш Ивану и двинулся вперед. Через несколько шагов добавил: – При отсутствии твоего знакомого и пулемётов страхуй сам.

Они продвигались по деревне в направлении дома с часовым на крыльце, как сенокосилка в старые времена. Сметали каждого, ставшего на пути. С теми, кто пытался противостоять, имея что-то в руках, поступали особенно жёстко. Одного с вилами наперевес Малыш пропустил мимо себя и, уйдя с линии атаки влево, выбросил правую руку горизонтально вперёд в горло нападающему. Проглотив свой кадык, тот захрипел и, подламываясь в коленях, упал навзничь.

Малыш не оборачивался. Надеялся, что Иван, при необходимости, подчистит. Пружинистой походкой барса он продвигался дальше, ставя блоки и нанося удары.

В подвалившую густую толпу угрожающе кричащих и размахивающих различными колюще-режущими предметами нелюдей они вошли, как раскалённый нож в кусок злобно зашипевшего в ответ сливочного масла.

Один гибкий и мускулистый, видимо, знакомый с приемами рукопашного боя, сторонник отца Григория выкинул вперёд правую ногу, намериваясь ударить в пах. В ответ Малыш включил любимый, но редко применяемый приём: вновь уклонился влево, подхватил ногу нападавшего правой рукой и подбросил вверх, левой поддерживая его затылок. Когда противник на высоте чуть больше метра от земли принял горизонтальное положение и стал под собственной тяжестью падать вниз, – подставил под него правую ногу, согнутую в колене. При этом не только сопроводил тело, но и придал ему ускорение, с силой опустив спиной на колено. Хруст позвоночника в общем гаме не был замечен, но тело боевика превратилось в безжизненную большую куклу. А Малыш, прижав к земле ступню следующего противника, заваливал его навзничь, ломая ногу. Треск суставов и костей стоял такой, будто крушили лесной сухостой. Каждый, кого касался Малыш, уже не поднимался: отползал в сторону или замирал на месте в виде удобрения.

По мере продвижения и складывания штабелями попадавшихся двуногих Малыш стал замечать, что от излишней ретивости сбил себе дыхание и притомился. В качестве передышки он приостановил молодёжные выкрутасы. Стал работать экономичнее и проще. В отдельных случаях вместо убойного удара наделял плюхой или затрещиной. Результат её равно был тот же. Сзади, страхуя, утюжил Иван. Прикладывал каждого подвернувшегося, как кувалдами, – то с одной, то с другой руки.

Заметив, что субъекты на их пути не собираются уступать, Малыш переключился на женское каратэ. Это когда максимум эффекта достигается минимумом усилий при работе по болевым точкам без размашистых движений.