Сотканные из гнева

В кабинете было около сорока градусов по Цельсию. В графине для воды теперь находился разбавленный этиловый спирт, а переполненная окурками пепельница напоминала ежа. Бумага небрежно валялась повсюду, даже на полу лежали листы, на некоторых остались отпечатки подошвы армейских сапог.

– Любовь Алексеевна, – спокойно проговорил он по телефону внутренней связи, – зайдите ко мне, пожалуйста. – Сегодня Резникову стало известно, что Советский Союз выводит войска из Афганистана. Обыск и хищение всей документации наверняка был связан с прекращением оказания интернационального долга дружественной державе. Но что будет с его детищем и с ним? Ученый слышал о том, что в Афгане присутствуют спецслужбы иностранных государств и теоретически устроить разгром могли агенты иностранной разведки. Но проникнуть даже на верхние этажи госпиталя, который охраняется лучше, чем база запуска ядерных ракет, никто кроме союзников не мог. За время работы в городе Пули-Хумри он так и не сумел рассмотреть замаскированных наблюдательных пунктов, несмотря на то, что их в городе было размещено несколько сотен. В случае нападения или диверсии наблюдатели должны были сообщить группам быстрого реагирования и в кратчайшее время к госпиталю стягивались тысячи солдат Советской Армии.

– О Боже! – вскрикнула лаборантка, едва появившись в дверном проеме, – что произошло? – продолжила она, поднимая листы с пола.

– Люба, я же просил тебя поглядывать за кабинетом, пока я в операционной!

– Так я и поглядывала, – возмутилась девушка, – в дверь не входили, я стояла у третьей процедурной дальше по коридору. Никто не входил.

– М-да… Буду считать, что это всего лишь сквозняк, – съязвил Резников, – ладно, сходи в мой второй кабинет, проверь его, может там тоже сквозило. – Протянув ключи, произнес он. Как только девушка скрылась за входной дверью, в комнату вошел военный, которого глава научного центра раньше никогда не видел. – Регистратура на первом, – с явным раздражением произнес ученый, наполняя граненый стакан содержимым графина.

– А я к вам! – бодро произнес незнакомец, – с предложением. – Резников исподлобья посмотрел на солдата и, не кривясь, выпил. – Дело в том, что сегодня было подписано Женевское соглашение, в котором…

– Да знаю я. И что? – перебил гостя ученый.

– А то, товарищ Резников, что надобно ехать домой. Ваши, между прочим, сегодня уже поехали на родину.

– Почему же я не слышал об их отъезде? – поинтересовался руководитель.

– Да потому, товарищ, что их отбытие было весьма спешным делом, а мы с вами, сами понимаете, всего лишь пешки, – раздался телефонный звонок, который перебил гостя, – поднимите. Наверняка что-то важное, – сказал военный, и Резников снял трубку телефонного аппарата.

– Говори…

– У вас тут, внизу, тоже самое! – раздался голос Любы, но Михаил не ответил, повесив трубку.

– Все в порядке? – невозмутимо произнес гость.

– Кто из моих подчиненных покинул объект без моего ведома? – ответил ученый вопросом на вопрос.

– Практически все. Вот, несколько часов назад в Душанбе приземлился вертолет с вашими коллегами, уже вечером часть из них будет в Москве. Остальные отправятся утром, вы тоже едете с ними.

– А почему персонал госпиталя выводят дробно? – Резников наполнил четверть стакана.

– Остались те специалисты, которые должны передать все материалы комитету. Те материалы, которые скрываются в недрах подземных помещений. Вы понимаете, о чем я говорю?

– Я думал, вы сами берете то, что нужно, когда вам это «что-то» понадобится. Разве нет? – Резников многозначительно осмотрел беспорядок и осушил стакан.

– Я говорю об испытуемом, который хранится в глубинах госпиталя. Без подготовки к транспортировке, которую вы, я надеюсь, любезно нам обеспечите, мы будем вынуждены оставить «нечто» здесь. А, как известно, то, что плохо лежит, лежит недолго. Вы же не хотите, чтобы ваш «друг» попал в руки к ученым других государств.

– Конечно, нет. Мне нужно время, чтобы подготовить груз к транспортировке, – Резников не был удивлен тому, что незнакомец знает о Дусте, однако отсутствие малейшего представления о том, кто из персонала госпиталя информирует КГБ, наводило на откровенно жуткие мысли. У спецслужб было все: данные, хранившиеся на бумаге, практические знания, добытые в ходе исследований, ну, и теперь они получат организм, над которым полгода работал ученый, – так что, если нужно ехать, поедем, – сухо произнес Михаил.

– Замечательно! Завтра часиков в шесть прибудет конвой, а сейчас, не смею вас боле задерживать, да и мне уже пора. – Человек удалился без церемоний, и спустя какое-то время Резникову казалось, что гостя вообще здесь никогда не было, однако неприятное ощущение после встречи не давало ввести себя в заблуждение, да и «сквозняк», который устроило КГБ, гарантировало реальность происходящего.

В сложившейся ситуации ученому нельзя было совершить ошибку в принятии решения – довериться незнакомцу или нет. До отъезда в Москву, который, как считал ученый, был рейсом скорее в ад, нежели домой, нужно было выбрать путь, которому придется следовать.

Могли ли быть у человека, которого вот-вот перемелят жернова государства, козыри в рукаве? Конечно, нет. Но Резников, на данный момент, мог противостоять силам, брошенным на его ликвидацию. Его смерть будет стоить стране стремительного научного прорыва в области биологического оружия, генетики и биоинженерии. С другой стороны, уже завтра у правительства будет все необходимое для того, чтобы организовать производство суперсолдат, а вести научные исследования с готовыми решениями может любой научный сотрудник средней руки. Также кураторы не будут бороться с его прихотями и несоблюдением субординации. Поэтому Резникову нужен был план и информация, которая гарантировала возможность неблагоприятного исхода для Михаила. Для этого руководителю секретного объекта было достаточно связаться с главой отдела

биологов и его товарищем Бойченко Константином Юрьевичем, с которым он успел подружиться во время совместной работы над разработкой «Неовенатора», чтобы убедиться, что он жив. Но такой возможности КГБ ему не предоставило. Телефоны были отключены. Также очень важно как можно быстрее завершить работу с Дустом. Но одного «Неовинатора» было недостаточно, чтобы выиграть эту небольшую войну.

– Мне нужна помощь своих коллег, один я не справлюсь, – проговаривал Михаил, набирая в шприцы быстродействующее снотворное.

Люба открыла глаза. Она ощущала сильную слабость. По щеке стекала слюна, голова кружилась, резко накатывала тошнота. С каждой секундой пробуждения ей становилось хуже. Девушка попыталась пошевелить рукой, но конечности были зафиксированы ремнями. Она находилась в лаборатории на нижнем этаже. Люба узнала это по хирургической лампе и темному помещению с множеством ярких индикаторов, шкафов-приборов, которые с трудом умудрилась рассмотреть в хороводе интерьера. Лампа светила ей прямо в лицо. Девушка вымолвила какие-то нескладные звуки в попытке позвать на помощь, но ее никто не услышал. Сбоку от хирургического стола расположилась каталка с человеком. Люба не узнала Станислава Владимировича, лежавшего в бессознательном состоянии. Девушка слышала, как кто-то подходит к ней. Звуки были сильно искажены и слышались протяжно и низко.

– Любовь Алексеевна, вы проснулись? Замечательно. – Произнес Резников, подготавливая инструменты для предстоящей операции, длиною в ночь. В одиночку ему будет очень сложно сделать из двух человек что-то, что может убивать, ведь на создание суперсолдата, обычно, уходили месяцы, так как есть процессы, которые ускорить было невозможно. Но в ситуации Михаила, достаточно солдата попроще.

– Знаете, в какую игру я люблю играть больше всего? Это не шахматы. Нет. Это морской бой. Я люблю эту игру, потому что никогда не проигрываю. А не проигрываю потому, что всегда расставляю все корабли кроме одного, – ученый набрал в шприцы Пропофол, – одного маленького одноклеточного кораблика. И благодаря этому всегда побеждаю даже самого матерого соперника. Ну, а теперь пора спать, впереди длинная ночь. – Руководитель госпиталя проверил фиксацию рук у обоих и принялся вводить препарат…

Едва солнце, осветив пустыню, показалось из-за горизонта, в еще спящий город въехали два бронетранспортера. Военные машины двигались быстро. В первом БТР-е у самого десантного люка занял место Дмитрий Бережной. В свои тридцать он уже успел дослужиться до старшего лейтенанта, получить несколько ранений и заработать почетные награды. Все это было важно и ценно для советского солдата, однако, частые и долгие командировки в Афган окончательно разрушили семью. Теперь он видел своего сына лишь на фотографии, которую бережно хранил в своей каске. Эта командировка должна была быть последней, и он обещал сыну вернуться. Бывшая жена была не против их общения. Дмитрий не раз представлял их встречу. Как он берет своего, хоть и восьмилетнего, но такого взрослого сына на руки, обнимает и нежно целует. Эта картина очень часто появляется у старлея перед глазами. С этими мыслями он засыпает и с ними же просыпается. Казалось, что только этим теперь Дима и живет.

– Прибытие пять минут! – голос командира боевой машины оборвал фантазии старшего лейтенанта. Снова ощущалась невыносимая жара. Запах гари и пота смешались. Машину сильно трясло. Под бронежилетом от пребывания в душном панцире бронемашины солдатская форма промокла насквозь. Стальные внутренности броневиков нагревались до пятидесяти градусов, и находиться внутри в полном обмундировании было, порой, труднее, чем идти в бой. Но Дмитрий был тертый калач и каждый раз находил в себе силы выдержать дорогу до точки дислокации. Сверху на броне в непосредственной близости от предполагаемого противника ехать запрещалось. БТРы миновали гидроэлектростанцию и повернули на автостраду Кабул – Мазари-Шариф.

– Приготовиться! – скомандовал командир боевой машины, и солдаты, проверив магазины и сняв автоматы с предохранителей, вытащили стволы из бойниц. Впереди показался госпиталь. Мрачное, обшарпанное, старое здание, казалось, скрывает множество тайн. Сквозь маленькие оконца на приближающиеся бронеавтомобили смотрела темнота, и только Бог знал, что именно эта тьма приютила.

На брифинге солдатам было сказано, что в госпитале несколько сумасшедших врачей держат в заложниках женщину, сотрудника КГБ. Старший лейтенант не мог понять, какие мотивы могли быть у медицинских работников и зачем для ликвидации нескольких врачей нужно задействовать бригаду быстрого реагирования, два БТРа и танк. Причем, вся операция проводилась под руководством высокопоставленных чинов КГБ.

Броневики на полном ходу пробили ограждение госпиталя – забор и ветхие ворота, после чего встали как вкопанные рядом с танком у центрального входа, развернув пулеметы в сторону здания. Солдаты спешно покинули машины и укрылись за их бортами и клубами пыли, поднятой машинами.

К бронеавтомобилям подошел человек. Личность одетого в гражданскую одежду никому не была известна. В руках он держал автомат.

– Моя фамилия Платов, вас должны были проинформировать. – Человек передернул затвор АК и уставился на Диму. Старлей кивнул, его предупредили, что на штурм его группу поведет агент КГБ. – Отлично, тогда вашей задачей будет под моим руководством зачистить нижние этажи, группа «два» займется верхними. И еще, – он прервался, пока группы меняли строй для штурма здания, – огонь вести на поражение в независимости от цели. Задача ясна?

– Так точно! – в один голос выкрикнули солдаты, и штурм начался.

Дмитрий ворвался в здание сразу за Платовым. Двери, что показалось солдату странным, были не забаррикадированы. В коридорах творился хаос. Документация, медицинская стеклянная утварь была разбросана по кафелю, под ногами хрустело стекло. Спертый, затхлый воздух и едкий запах медицинских препаратов ударили в нос. Всюду стояли или лежали на боку каталки. Поперек лестницы, ведущей наверх, лежал книжный шкаф. Десятки книг и записей были разбросаны на ступенях.

– Вперед, – прошептал ведущий, и старлей с остальными солдатами из первой группы последовали за ним. Тем временем группа «два» поднималась на второй этаж.

Помещения первого этажа оказались пусты. Здесь располагалась столовая, приемное отделение, регистратура и совсем небольшое отделение поликлиники. Кабинеты были все, как один, и искать укрывшихся преступников на первом этаже было несложно. На нижние же этажи Платов группу не вел до тех пор, пока второй отряд, «прочесав» помещение верхних помещений, не присоединился. Теперь можно было спускаться вниз. Дмитрий обратил внимание на агента КГБ, который вел себя очень осторожно. Конечно, захват заложника – это не шуточная ситуация и люди, идущие на это преступление, явно представляли опасность. Однако среди них не было военных, да и о вооружении врачей ничего не было сказано, а это значило, что укрывшиеся в госпитале не представляли серьезной опасности двум, до зубов вооруженным, группам быстрого реагирования.

– Будьте начеку, – буркнул Платов и отправил вторую группу вперед себя вниз по лестнице.

Если верхние этажи были отлично освещены, то лестница вниз подсвечивалась тусклой, периодически мерцающей лампочкой красного цвета. Складывалось впечатление, что она вот-вот перегорит и погаснет навсегда, погрузив солдат в пугающую и таинственную тьму. К сожалению, освещение на первом подвальном этаже, где располагался морг, было таким же плохим. Коридоры были длинными и где-то там, где они заканчивались, находились холодильные камеры. На этом этаже электропитание работало, поэтому военные слышали только формалин без едкого, прожигающего легкие и глотку, трупного смрада. Этот этаж исследовать было по-настоящему жутко. Некоторые холодильные камеры оставались открытыми и пустыми, в некоторых еще лежали тела. У Дмитрия складывалось впечатление, что трупы, лежавшие в них, забирали в большой спешке, но кому они могли понадобиться – оставалось большой загадкой. На мгновение Дмитрий задумался о том, как ему везло все это время. Он был жив. Глядя на изуродованное тело в одной из ячеек холодильника с застывшей, сделанной словно из воска, маской вместо лица, старлей незаметно для остальных перекрестился. Выражение бездушного лика источало боль, отчаянье и страх. В морге преступников не оказалось. А это означало, что врачи вместе с заложником укрылись в бомбоубежище. К нему плавно уводил в сторону коридор, в конце которого располагалась бронированная дверь. Бронедверь в бомбоубежище тоже была открыта. Дмитрию показалось, что солдат целенаправленно заводят вглубь мрачного помещения. Чем ближе старлей подходил к двери, тем настороженнее он становился. Появился страх неизвестного, тайного, сверхъестественного. Не он один был вымотан пока что безрезультатным штурмом. Сослуживцы наверняка тоже испытывали страх, но на их лицах повисло лишь напряжение.

– Пулеметчиков сюда. Пусть идут первыми. Мы за ними, – тихо отдал команду агент КГБ, когда понял, что дверь не заперта. Наверное, он тоже предполагал, что ведет отряд в ловушку, но обратного пути не было. Дверь тяжело открылась и перед штурмовиками предстала кромешная тьма. Здесь освещение полностью отсутствовало. Без промедления зажглись фонари. Их лучи выхватывали из темноты интерьер бомбоубежища, которое совершенно таковым не являлось. Солдаты миновали бронедверь и скрылись во тьме помещения.

За восемь лет, проведенных на полях сражений в Афганистане, Дмитрий Бережной повидал немало. Этот человек видел смерть детей, он и сам нес смерть, разрушение и вершил судьбы многих людей, жизни которых прерывалась по приказу вышестоящего состава. Но здесь, в коридорах катакомб, походивших на помещение научной лаборатории, он увидел нечто необъяснимое. В мелькающих и дрожащих лучах фонарей перед ним предстал жуткий силуэт. Складывалось впечатление, что существо уже однажды обрело смерть и теперь не боится ее. Встреча с невиданным созданием была мимолетной. Фонари осветили фигуру, сотканную из металла и частей органики. За мгновение было трудно рассмотреть, сколько конечностей оно имело, и было ли вооружено. Также было неясно, прикладывал ли руку к его сотворению человек или существо выбралось из глубин ада. Дмитрий был советским офицером и мало верил в потусторонние силы.

– Огонь! Огонь! Чего же вы стоите! – истерично завопил Платов, но до того, как он закончил фразу, коридор озарили бело-желтые вспышки выстрелов.

Свинцовый шквал должен был уничтожить создание, но невиданное существо, не обращая внимания на многочисленные попадания, бросилось на людей. Одним стремительным прыжком монстр настиг пулеметчиков, раскидав их в стороны. Один угодил в стоящих позади солдат, а второй с неимоверной силой ударился о стену и в бессознательном состоянии опустился на пол. Длинные металлические лапы, растущие из-за спины, растоптали потерявшего сознание пулеметчика, после чего симбиоз стали и плоти ринулся на остальных. Теперь, когда существо было на расстоянии нескольких шагов, Дмитрий мог лучше рассмотреть его. Это была обнаженная, по всей видимости, молодая девушка с шестью тонкими металлическими конечности, напоминающими паучьи лапы. Видимо, они росли из позвоночника. Бледное, местами бледно-фиолетовое, тело с черной венозной сеткой было испещрено пулевыми отверстиями. Во всю длину туловища проходил грубый хирургический шов. Человеческое тело чудовищного слияния машины и живой материи было обездвижено и невольно свисало под собственной тяжестью. Двигалась только голова и металлические лапы. Лицо скрывала копна слипшихся окровавленных волос. Большая часть солдат без оглядки бросилась прочь. Стоящие в первом ряду были вынуждены, отстреливаясь, пятиться назад. Группа вела хаотичный огонь по паучьим лапам и телу, но монстр не поддавался атакам солдат. Пули были ему нипочем. Существо провело еще одну стремительную атаку, ударив металлической лапой солдата, стоящего рядом с Димой. Железяка заканчивалась острием, пробившим человека насквозь. Монстр был достаточно сильным, чтобы разорвать человеческое тело пополам. Дмитрий, попятившись, оступился и упал на спину. Затвор его автомата стал на задержку. Патроны закончились. Солдат понимал, что сменить магазин и возобновить огонь уже не успеет. Монстр поднял лапу, заканчивающуюся окровавленным длинным лезвием. Дмитрий понимал, что это последние мгновения его жизни, но она не промелькнула перед глазами, как обычно рассказывают лицом к лицу столкнувшиеся со смертью. Солдат был в замешательстве. Мозг приказывал бежать, но человек просто замер. Тело оцепенело от ужаса, глядя на занесенное над ним лезвие. Но удар, вершивший его судьбу, так и не был совершен. В торс чудовища врезалась граната из подствольного гранатомета. Мелькнула яркая белая вспышка. В стены и лежащие на полу тела ударили осколки. Взрыв боеприпаса для ранее оглушенных выстрелами солдат был беззвучен. Платов нанес сокрушительный удар, и тварь рухнула навзничь.

В коридоре, окутанном дымкой, наступила темнота. Когда агент КГБ склонился над мертвым чудовищем и рассмотрел его лицо, он с трудом узнал сотрудницу, прикомандированную на секретный объект для наблюдения за Резниковым. Платов оглянулся. Осталось только трое солдат. Перепуганные пехотинцы, выжившие не в одном смертельном бою, сейчас походили на новобранцев после своей первой «прожарки». Трупы, разбросанные по полу, недавно тоже были опытными воинами, но то, с чем они встретились в этом дьявольском месте, не оставило шанса выжить.

Боезапас погибших был поделен поровну. Выжившие молча двинулись дальше. Помещение – витиеватые коридоры и наглухо закрытые лабораторные боксы могли скрывать смертельную опасность. Очередной длинный коридор вывел солдат к большой массивной двухстворчатой двери. Сверху над входом располагалась табличка с надписью: «Зал заседаний».

– Нужно проверить, – едва слышно сказал Платов. Из-за непроходящего гула в ушах речь командира была едва уловима.

В зале заседаний оказалось пусто. Столы и стулья, сгруппированные сбоку, напоминали черепаший панцирь. Герб СССР величественно и как-то зловеще нависал над уцелевшими. Из помещения исходил сильный, вызывающий рвотный рефлекс, запах гниения. В свете фонарей показались груды обглоданных и раздробленных костей. Даже при таком освещении можно было различить множество человеческих останков.

– Что здесь происходило? – Спросил Дмитрий, когда люди подошли к трибуне, внимательно рассматривая груду останков.

– Нам нужно валить отсюда! Товарищи, мне кажется, что не стоит терять время! – Запаниковал один из них. На удивление Платов не стал перечить, хотя присутствующие этого ждали. Возможно, в данном случае, если бы Платов отказался от спешного отступления, над ним бы, скорее всего, совершили самосуд.

– Согласен. Нужно взорвать это место к чертям собачьим! – В его голосе слышались нотки ненависти, – покинуть помещение! – скомандовал он, но позади раздался сильный шум. Створки металлических дверей с силой ударили о стены, из-за чего одна половина слетела с петель и проехала по бетонному полу, издавая сильный скрежет. Массивная бычья фигура закрыла проход. Лучи фонарей метнулись на нечто. В свете показались металлические части и что-то ужасное: наполовину из железа, наполовину из плоти. Гипертрофированные рельефные мышцы частично закрывали бронелисты. Шланги гидравлической системы торчали из шеи и спины. Свирепый оскал демонстрировал саблевидные клыки, а на месте глаз зияла пустота. Платов не медлил. Пауза не длилась и секунды. В гигантское жуткое отродье сразу угодила граната из подствольника. Заискрили металлические части от многочисленных рикошетивших пуль. Создание, жужжа сервоприводами и шипя пневмогидравлической системой, бросилось на солдат. Дмитрий едва успел отскочить в сторону, когда тварь на большой скорости врезалась в выживших. Платов от удара с неимоверной силой отлетел в стену. Остальные оказались под чудовищем. Один из солдат был раздавлен лапой массивного существа и лежал без движения с проломленной грудной клеткой. Было видно, что пластина бронежилета тоже прогнулась под натиском адского зверя. Второй солдат пытался ползти прочь. Дмитрий, оцепенев от страха, смотрел, как дьявольская машина смерти разрывает людей. Ноги лежали отдельно от, все еще двигающегося вперед, тела, пытающегося спасти жизнь. Через мгновение сердце изуродованного солдата остановилось. Когда зверь понял, что неприятель мертв, он сконцентрировался на последнем чужаке, вторгшемся в его дом. Создание напряглось, согнув передние лапы перед броском. Старший лейтенант так и не смог пошевелиться и нажать на УСМ. Перед его глазами возникла привычная, теплая и трогательная картина, как он берет на руки своего сына – единственный лучик света в его прожитой зря жизни, и где-то вдалеке застыл силуэт жены. Семья – только это имеет смысл в жизни. Ему было очень жаль, что осознать истину он смог только перед смертью. Зазвучали сервоприводы зверя. Дыхание, подобно раскатам грома, на мгновение прервалось перед рывком. Дмитрий закрыл глаза, но завершить прыжок машине смерти помешал неизвестный, появившийся в дверном проеме.

– Дуст! Нельзя! – достаточно громко отдал команду незнакомец, и существо село напротив солдата, уставившись на чужого пустыми глазницами. – Хочешь ли ты жить? – поинтересовался вошедший.

– Хочу, – невнятно произнес солдат, задыхаясь от сильного нервного потрясения и не отводя глаз от демонического отродья, из пасти которого исходило зловоние.

– Хорошо. Очень хорошо. Ты останешься жив, а пока что, тебе нужно поспать. – Резников наклонился над старлеем, закатил ему рукав и, нащупав вену, ввел Пропофол. Сознание Дмитрия помутнело, и он ощутил, как проваливается в черную гнетущую бесконечную тьму…

часть вторая

человечность

Вдали показался конвойный грузовик. Машина неспешно двигалась по растрескавшемуся асфальту. В ее кузове, будке, находились шестеро заключенных.

Зеки сидели на лавках в душном и темном кунге. Разговоры были запрещены, но и без жарких дискуссий эти люди понимали, что ничего хорошего затянувшийся путь им не сулит.

За годы заточения невольники не раз слышали, как военные в неизвестном направлении увозили отбывающих наказание. Иногда это были узники из соседних камер, иногда – их сокамерники. Ни один из тех, кого забирали, не возвращался назад.

Одним из зеков, следовавших в неизвестность, был Андрей Филатов по прозвищу «Змей». Этот ярлык он получил еще в армии. На гражданке мужчина занялся боксом и на ринге перед боем его представляли именно «Змеем». Прозвище «приклеилось» к человеку на всю жизнь. Андрей, как и остальные заключенные, ожидал окончания этого пути, когда дверь конвойного автомобиля откроется, и он, наконец-то, разомнет ноги, отказывающиеся его слушать за шестнадцать часов пути. Это был тот момент, который предвкушали все следовавшие в автомобиле. В дороге Андрей представлял десятки вариантов развития событий. Он размышлял о том, что ему придется убегать от своры обученных собак, а вслед за собаками его будут преследовать вооруженные до зубов богатеи, которые отвесили не малую сумму денег, чтобы поохотиться на людей. Он представлял, как оставшиеся дни, недели, месяцы, если повезет, он проведет в шахте, в каменоломне или в карьере по добыче песчаника.