Друг 2

Он своим красивым почерком записал их решения. Почерк Виктора поразил Галю. Он был отчётлив, каждая буква в слове было на определённом расстоянии друг от друга, а между словами разрыв был больше. Он писал, как делают надписи на чертежах без крючков, но очень быстро и мелким шрифтом, с наклоном в левую сторону. Галя поблагодарила Виктора за помощь и собралась уходить, как на пороге появились Валя. Она была неотразима: в комбинезоне механизатора, косынка поверх русых распущенных волос, разводной ключ торчал из переднего бокового кармана над правым бедром её красивой фигуры. Она вошла в вагон, словно артистка из фильма «Королева бензоколонки». Поздоровалась с Виктором и сразу набросилась на Галю:

– Прохлаждаешься тут, когда вся семья работает, даже тёплое белье отцу забыла передать. Утром, ведь холодно ему на железках. Брату, так вчера ещё передала, а на папу тебе наплевать?

– Где папино тёплое бельё хранится, я не знаю. Я маме об этом говорила ещё вчера, но она не приготовила, – парировала удар Галя, уходя, извинилась за инцидент и ещё раз попрощалась.

Валя, уходя, обижено, посмотрела Виктору в глаза, будто осуждала. Потом ушла, молча, даже не попрощалась. Вскоре приехал председатель и дал согласие на условия Виктора. Назвал три фамилии рабочих, которых он нам выделил. Из них была знакомая фамилия, ранее работающего на объекте сварщика. По дороге Виктор спросил меня, зачем я привез к нему Валю? Я ему рассказал, что Валя злая, как мегера, пригнула к нему в кабинку, не спрашивая его разрешения. Когда узнала, что Галя пошла к Виктору со своими задачами. Всю дорогу обижено молчала, сказала везти её на Элеватор, а тут выдала.

После своего рассказа дед Иван тоже решил пообедать и пошёл к Ольге. Та ему не отказала, так как он опять начал привозить по утрам нам рыбу. В семнадцать часов Слава собрал студентов и доложил, что руководством стройотряда был произведён полный расчёт с колхозом. Заработанные деньги были разделены между студентами, согласно, отработанных дней, и коэффициентов трудового участия, утверждённых на общем собрании. Озвучил, кто и сколько получит под расчёт. Сумы были разные. Колебались от пятисот, до трёх сот рублей. Все остались довольны. По тем временам это были хорошие деньги. Потом Виктор стал агитировать студентов. Он вышел к столу, где сидел Агапов Слава и председатель совхоза Иван Иванович, и сказал:

– Я предлагаю не получать пока деньги, а остаться и доделать, монтажные и пусконаладочные работы за СМУ на элеваторе, потом доделать свою работу и получить премию. В помощь совхоз даст три человека, но им надо будет заплатить из наших денег заработанную зарплату на монтаже. Деньги добровольцев председатель оставит пока в кассе, для страховки если мы, что повредим и не запустим линию. Предупреждаю, что часть работ придётся выполнять при свете фонарей и прожекторов, в тёмное время суток, и то, что такие работы мы будем делать впервые. Поэтому риск определённый есть, но кто не рискует, тот не пьёт шампанское. Мы хорошо заработали, а можем заработать ещё гораздо больше. Я в это верю, кто остаётся, подходите и записывайтесь.

Сначала наступила гробовая тишина. Потом к столу подошёл Шаронов Александр, ещё один дембель с нашей группы и сказал:

– Виктор ты неплохой парень, но всех денег не заберёшь, по мне, так лучше синица в руках, чем журавль в небе. Так что прости, я получу свои кровные, и уеду, завтра, домой. И многие так думают, просто боятся тебе сказать.

Если честно сказать, я и сам так думал, но Виктор сделал для меня много хорошего, и я колебался, боялся ему сказать об этом.

Неожиданно Наташа Будько подошла к столу и сказала:

– А мне нужен журавль, запиши меня Виктор, я тебе верю.

Вслед за ней записался Слава Агапов, наверно он дорожил Наташей и боялся оставить её одну. Глядя на Славу, записался Рыжков Юрий. За ними парочка Матвиенко Игнат и Оля Миронос, более вольготная жизнь вдали от родителей им пока нравилась. Кого я не ожидал, так нашего баскетболиста Василия, работал он на совесть, но очень сильно уставал в конце дня и лежал всё остальное время в саду в гамаке под яблонями читал книги. Даже ночевал в нём, когда было тепло. Он купил гамак в хозяйственном магазине по приезду в Радугу, и сам подвесил его на деревьях. Спал когда, не погода, один в группе на полу на двух матрасах. Умывался он тоже в саду из рукомойника, подвесив его на удобной себе высоте. Перед умыванием приносил ведро воды с колодца. Иногда к нему приходили ребята играть в шахматы. Они были у него в тумбочке стола. Стол и два стула для него привёз Игнат с колхозной бухгалтерии. Из-за такого образа жизни его прозвали "Вася отшельник". Но такая жизнь пошла ему на пользу, начало восстанавливаться зрение. Сейчас он надевал очки, только когда брал книгу в руки. После Василия я не мог не записаться в добровольцы, и был последним в списке. Ребята получили деньги и уехали. В итоге со всего стройотряда осталось вместе с Виктором восемь человек и то две девчонки. Девчонок Виктор обязал заниматься кухней и бытом.

Игната мы забрали на стройку, в помощь вместо его, выделяли в свободное от поездок время, Деда Ивана вместе с машиной для подвоза продуктов. Так, что тот вынужден был забыть о рыбалке и вместе с Ночкой колесить по окрестностям Радуги. Утром, когда дед Иван привез бригаду на Элеватор, их там уже ждали три человека. Виктор объединил всех в одну бригаду, и мы начали работать. Установили на место два компрессора, шкаф ВРУ, и другие шкафы и механизмы. Совхозный электрик Семён уже был знаком с работой таких элеваторов, поэтому быстро подключал компрессора и прочее оборудование. Слава, Юра, Игнат, я, механик совхоза Миша, разнесли по местам не достающие стальные трубы диаметром 150 мм, держали их на весу, пока уже знакомый нам сварщик Саша прихватывал их в проектное положение. Мы готовили фронт работы для Смирнова Дмитрия, который с обеда уже герметично обваривал все швы. Варил он обычно до двадцати вечера, под искусственным освещением. Виктор и Василий отлаживали транспортёры, дозаторы и грохоты уже смонтированные СМУ. Задание мы получали утром от Виктора и работали весь световой день. На работу, обед и с работы нас развозил дед Иван. Вскоре приступили к устройству кровли на эстакаде, и по мере появления фронта работ закрывали стены. В пятницу Виктор с механиком, заказали первую машину с рожью. В кабинке самосвала с шофёром приехали Дмитрий и Валя. Машина заехала на эстакаду, и шофёр высыпал зерно в металлический бункер и уехал. Дима и Валя остались. До вечера они отлаживали работу оборудования, а мы все остальные оканчивали закрывать стены шифером. Не всё получалось сразу, приходилось кое-что поправлять и переделывать. Валентина помогала брату, регулировать натяжение крепежа и смазывать отдельные детали механизмов. К вечеру они, наконец, добились устойчивого поступления зерна в ёмкости и в зернохранилище. Механик Миша сказал:

– На завтра можно приглашать комиссию и принимать зерно.

Виктор доложил об этом председателю. Утром в субботу приехал председатель Иван Иванович с комиссией, новоиспечённым начальником комплекса и кладовщиком. Первая машина с зерном прибыла в девять. Водитель заехал на весы. Кладовщик завесил машину и в специальную книгу приёмки зерна записал в графе брутто её вес. Потом машина заехала на эстакаду высыпала зерно в бункер и снова уехала на весы. После взвешивания водитель получил квитанцию о весе привезённого зерна и уехал в поле. Комиссия начала принимать работу Элеватора. Больше всех вопросов было у начальника комплекса и инженера зерновой лаборатории. Комиссия с помощью председателя совхоза всё же подписала акт приёмки с замечаниями:

– Окончить навеску стен из волнистого шифера и убрать территорию.

После отъезда комиссии Иван Иванович подошел к каждому и пожал руку. А Виктору на ухо сказал:

– Готовьте ведомость кому сколько платить. Деньги кассир привезёт в пятницу или в понедельник, как получится. Поэтому автобус я заказал только на вторник, что бы отвезти вас в Гомель. Надеюсь, к этому времени вы устраните замечания. В субботу вечером мы привезём в клуб вокально-инструментальный ансамбль из Минска. Будем давать концентр для сельчан. Вход будет платный, для вас бесплатный, возьмёте у заведующего клубом контрамарки. После концерта танцы.

– Спасибо! – Сказал Виктор.

Затем ушёл к нам навешивать шифер, и передал мне слова председателя. В среду к обеду мы окончили уборку территории, а после обеда распределили заработанные деньги. Рабочим из совхоза по нарядам получилось от ста пятидесяти до двух сот рублей. Мы получим, с учётом премии и заработанных на элеваторе денег за монтаж оборудования, от тысячи, до шестисот рублей. Лично я заработал девятьсот рублей. Слава заработал тысячу. Больше всех заработал Виктор, с учётом его повышенного коэффициента за руководство, у него поучилось тысяча двести рублей, но я ему почему-то не завидовал. Неожиданно в шестнадцать вечера в детский сад явился Дима Громович модно одетый со спиннингом в руках и тремя щучками. Оказывается он приехал утром в десять часов рейсовым автобусом. Оля, как своего, его покормила, и он пошёл к нам на Элеватор. Но заблудился и оказался, как он потом нам рассказывал на берегу реки. Мы в коем разе, как родные, собрались в саду в Васином логове отшельника. Четверо ребят, из нашей 310 комнаты: Василий, Виктор, Гриша и Дима сидели рядом, радовались встрече, позабыв былые обиды. Дима рассказал нам о своих злоключениях в Коми АССР.

Глава 4. Одиссея Димы.

Вот, что вкратце рассказал нам Дима.

Гомельское вагонное депо выделило для их стройотряда специальный купейный прицепной вагон, и поставило в тупике не далеко от вокзала, с двумя проводниками мужиками. Цепляли вагон к разным поездам, везли по особому графику. Одно из купе, рядом со служебным купе проводников все время было закрыто. В следующие купе поселили Диму с тремя бывалыми парнями, ездившими в прошлом году в Коми. К дальней дороге Дима начал готовится ещё в общежитии, за месяц до поездки. Он купил шесть бутылок водки и вчера спрятал их в рюкзак, так чтобы случайно не засветиться. В отряде был сухой закон. По дороге ребята пели песни под гитару, играли в карты, шашки, шахматы, нарды. Отдельные студенты читали книги, газеты. Их им покупали проводники, на крупных станциях, где была длительная стоянка. Двери в вагоне и тамбуре постоянно были закрыты. Иногда вагон даже цепляли к товарному составу в голову или хвост поезда. Так, что перейти в следующий вагон, не было никакой возможности. Сначала за Димой был контроль, так – как он был новенький, потом все расслабились и про него забыли. Женщин в вагоне не было, и Дима заскучал. Студенты из его купе с утра разбредались по своим компаниям, и приходили только вечером, когда Дима уже спал. Он скучал, смотрел в окно и часто засыпал под стук колёс, даже днем. Питался Дима консервами и другими, непортящимися продуктами, которые взял в дрогу: сыр, сгущённое молоко, копчености. Чай, печенье и хлеб, как и все покупал у проводников.

Наконец они приехали в Ленинград. Тут в свободное купе заселили трёх пилотов вертолёта, работающих с партией изыскателей. Базировались вертолёты в Архангельске и обслуживали заказы от Архангельска до Печоры. Дима, используя свой артистический талант, сыграл роль простого душевного парня, жертву большого спорта, чем вызвал симпатии у своих соседей. Два пилота годились ему в отцы, а третий Аркадий сошел бы за старшего брата. На вид ему было лет двадцать восемь. Он уже успел жениться и развестись, когда неожиданно приехал в Ленинград по делам службы и застал свою молодую жену в постели с другим мужчиной. Он был горяч, чуть не убил любовника, сразу развёлся и выгнал жену со своей квартиры. С первого дня их совместной жизни, она не хотела заводить детей. На работе на одном месте долго не задерживалась. Любила в отсутствие мужа ходить по выставкам, музеям, театрам. Говорила, что хочет повысить свой культурный уровень. Денег у неё было вдоволь, Аркадий неплохо зарабатывал, да и родители жены дочь не обижали, она у них была одна. Уже назавтра, когда ребята с купе ушли. Дима пригласил к себе в гости Аркадия, сказал, что ребята вернутся только вечером и у него есть бутылка водки. Они неплохо провели день и за рюмкой, сдружились. Вечером Аркадий ушёл к себе в купе, а на завтра пришёл со своим горючим. В Архангельск их провезли через Вологду, приехав в конечный город, новоиспечённые друзья разошлись, как в море корабли. Аркадий в вертолётный отряд, а Дима с ребятами на аэродром.

Степан Северный распределил ребят по группам заранее. Дима попал в первый вертолет, он завез их в тундру между Архангельском и Печорой в ещё мало обжитый оленеводческий стан. Его дядька профессор Купчинов, попросил комсорга Лютого Ивана присматривать за Димой. Ведь благодаря дядьке он попал в этот элитный стройотряд. Иван упросил Северного Степана и тот взял Диму к себе в основное звено. Сейчас он был на глазах двух руководителей стройотряда и работал в паре с молодым преподавателем кафедры «Основания и фундаменты» Михаилом Абрамовичем. Дима с ним переносил портативную буровую установку, в ней было килограмм семьдесят. Изобретённая Михаилом установка была сделана на кафедрах нашего института. Работала она от генератора, который был у нас на строительной площадке. Они шли по подготовленной площадке, и бурили отверстия диаметром двести миллиметров, в грунте вечной мерзлоты на глубину полтора метра буром с победитовыми наконечниками. Михаил и руководители отрядом, дрожали за эту свою установку. Они обязали Диму протирать её в конце работы каждый день, тряпкой смоченной в солярке, хотя через восемь часов после первой скважины на ней накапливалась грязь снова. Первые дни работа показалась Диме интересной и не тяжёлой. Пробурив скважину, Михаил делал какие-то, лишь одному ему известные записи в свой дневник. Он сам засекал время бурения секундомером и нажимал кнопки установки. Всё это время Дима стоял, ничего не делал, если не считать отмашки от гнуса. В начале, иногда победитовые резцы выпадали из крепления, и Миша менял их. Наконец они подобрали резцы, усовершенствовали крепление, и установка заработала, как часы.

Когда пробурили все скважины, Диму поставили вязать каркасы для скважин из нарезанной арматуры. Вязал он их медной проволокой от сгоревших трансформаторов. Ребята выхватывали готовые каркасы из Диминых рук, ставили в пробуренные скважины, и заливали бетоном, который готовили вручную на бетономешалке. Представляете, что такое по двенадцать часов в день, шесть дней в неделю сидеть на корточках и вязать арматуру. Правда, когда не было фронта работ, ребята переходили на установку сборной опалубки из металлических листов для ростверков. Её использовали многократно. Тогда Диме давали ещё два человека в помощь, и они вязали большие каркасы для ростверков стоя уже на ногах двенадцать часов. Руки Димы были в порезах и царапинах от проволоки, пальцы распухли, плохо гнулись и почти потеряли чувствительность. Но это гораздо лучше, чем работать с бетоном, таскать тяжелые носилки в затвердевших и грязных от бетона робах. Эти ребята в своих одеждах стали похожими на зомби. Первые дни лицо Димы плохо реагировало на гнус, оно всё распухло, веки на глазах сильно увеличились и прорези глаз стали узкими. Он случайно посмотрел в зеркало машины и не узнал себя. Потом организм привык, всё стало на свои места, но гнус всё ровно продолжал нервировать его, как и солнце, не пропадающее на горизонте. Дима плохо спал, его силы медленно восстанавливались, но он всё равно ждал воскресенья, дня отдыха. В субботу был укороченный восьми часовой рабочий день. Тогда они мылись в палатке, качали воду из озерца насосом, работающим от генератора, и подогревали её форсунками, сжигая бочку солярки. Утром приходила летучка-вездеход и студентов, кто хотел, возили в посёлок на центральную усадьбу совхоза, до которой по здешним меркам было рукой подать, всего каких-то пятьдесят километров по тундре. Ребят забирали попутно, вместе с прицепом с пустыми бочками из-под солярки, и прочими не нужными им вещами. А поздно вечером прицеп с бочками солярки привозили обратно, вместе со студентами, увидевшими местную цивилизацию, за компанию.

Это магазин, почта, фельдшерско-акушерский пункт, импровизированный дом быта. С ателье пошива одежды и обуви, парикмахерской, мастерской ремонта радио и прочей техники. Здесь даже можно было сделать фото. Основной достопримечательностью поселения был клуб. Здесь крутили фильмы, проводили собрания и выборы, давали концерты. Когда, Дима увидел клуб в первый раз, то поразился, он оказался не хуже нашего клуба железнодорожников. Построили его два года тому назад строители из Ленинграда, даже оригинальное панно из мозаики выложили на торцевой стене здания. Это была целая картина. На ней молодая ненка с младенцем на руках, с ребёнком и собакой у ног, провожала крепкого ненца в санях на оленей упряжке в тундру, от своей юрты. У ненца за плечами было ружьё, несколько собак бежали рядом с упряжкой. Была и одна особенность в строительстве зданий в районе вечной мерзлоты. Все они строились с просветом от земли, этот просвет был нужен для того, что бы от тепла зданий не растаял грунт под основанием фундаментов. Не знают, куда деньги вкладывать, подумал Дима и вошёл в клуб.

В фойе клуба рядом с афишами висел отчёт правления совхоза за прошлый год с основными показателями его деятельности: прибылью и рентабельностью. Миллионные прибыли поразили Диму. Оленеводство с производством лекарства пантокрин и продажей его за валюту за границу, где разбирали его, как горячие пирожки, дало высокую рентабельность в отрасли. Получив хорошую прибыль, государство начало вкладывать её в инфраструктуру и соцкультбыт. Дима купил билет и посмотрел серии мультфильмов из цикла «Ну погоди» в кинозале. В основном там были женщины ненки и коми, с детьми, даже несколько пожилых бабушек, наверное, с внуками. Выйдя из клуба на улицу, Дима решил заняться восстановлением своего здоровья и направился в фельдшерско-акушерский пункт. Молодя девушка в белом халате на смуглом теле, обрадовалась появлению такого красавца в её заведении. Сюда редко заходили посетители, и то это были в основном женщины, а тут мужчина. На глаз ей было лет шестнадцать – восемнадцать, она была метиска. В её жилах текла смешенная кровь русской и ненки, смазливое личико с карими глазами в узких щелях век и красивые пусть не длинные, но пухлые выше колена ножки завлекли Диму. Он давно не видел девушек, поэтому медсестра показалась ему богиней. Он, слегка заикаясь, предвкушая сегодняшний вечер, обратился к ней:

– Доктор, по приезду к вам в Коми, меня съедает гнус, на работе я часто царапаю руки, и они у меня потеряли чувствительность. А ещё я не могу ночью уснуть, потому что весь день светло. Помогите мне, пожалуйста.

– Врача у нас нет, фельдшер отошла на склад. Я всего лишь медсестра. Но всё ровно покажите ваши руки, – сказала девушка и взяла руки Димы в свои руки.

В это время дверь открылась, и на пороге появилась красивая молодая русская женщина, в белом халате, с коробками лекарств. С ней вошла девочка метиска с русскими чертами лица и большими глазёнками. Природа ей дала всё лучшее от её родителей. На взгляд, ей было лет семь, она уже помогала взрослым и тоже несла коробочку. Сестричка вздрогнула и выпустила Димины руки. Видя парня красавца рядом с девушкой, женщина вдруг спросила:

– Наташа, кто это? Почему не знакомишь тётю?!

– Это больной обратился, а не то, что ты думаешь,– смутилась Наташа, и рассказала тёте жалобы Димы.

Тёте Наташи, Ноне, было лет тридцать пять. Она была стройна и красива. Чёрные волосы, большие серые глаза, правда, голос не сосем нежный для её внешности. Она осмотрела Диму, заставила снять рубашку, послушала его.

– Вы абсолютно здоровы. Мази от гнуса и рук купите в аптеке, рецепты я вам выписала. Чтобы у вас был хороший сон, вам надо жениться,– сказала ему Нона и улыбнулась напоследок, показав одну золотую коронку среди белоснежных зубов.

Дима вышел с пункта и пошёл в аптеку. В это время над усадьбой появился вертолёт. Дима зашёл в аптеку и купил мази. Когда он вышел из аптеки и пошел к клубу, то увидел, что вертолёт сел на вертолётную площадку совхоза не далеко от клуба, потом улетел. Из вертолёта вышел один человек и сейчас он направился к клубу. У Димы за плечами был солдатский вещмешок. Он приобрёл его, по дешевке в Гомеле на рынке за день перед отъездом в Коми. Положил его в свой хороший туристический рюкзак, сложил в вещмешок продукты первой необходимости и вещи необходимые ему для личной гигиены, которыми пользовался в поезде. И сейчас он выручал его. У входа в клуб он столкнулся с пилотом вертолёта Аркадием, и они обнялись, как старые друзья. Тут Аркадий сказал:

– Пути господни неисповедимы. Велика Коми, надо же, опять встретились. Ты как здесь?

– Это центральная усадьба совхоза, куда нас направили. Мы работаем от неё за пятьдесят километров. Приехал попутно с летучкой первый раз культурно отдохнуть. Сходил в кино, сейчас не знаю, чем себя занять. Хочу сходить на танцы, а перед танцами на концерт местной самодеятельности, – честно рассказал Дима.

– Вот и хорошо, я вроде, как твой должник. У меня есть спирт, разведенный кристально чистой водой, с речушки, впадающей в Печору, я набрал её целую канистру в тайге в базовом посёлке геологов и изыскателей, два дня тому назад, когда туда летали. Тем более у меня сегодня день рождение, тридцать три стукнуло. А самое главное два часа свободного времени до танцев. А на концерте тебе нечего делать.

Сказал Аркадий и повел Диму в тундру, метров триста от клуба, на вертолётную площадку. Здесь они прошли немного за неё и сели за самодельный стол, сделанный из досок от ящиков с оборудованием. Как потом оказалось, это была площадка примитивной метеостанции, для обслуживания посадочной площадки для вертолётов. Аркадий достал две небольшие латунные гильзы, из-под какого-то крупного патрона, неизвестного Диме оружия и фляжку разбавленного спирта со своего портфеля. Затем порезал кусок вяленой оленины, и положил две жирные неизвестные ему рыбки на стол. Нарезал редиску, хлеб и лук, не весть, где они выросли, но вынутые, из того же портфеля. Налил их уникальные рюмки доверху, вошло туда грамм шестьдесят разведённого чистого медицинского спирта крепостью сорок пять градусов; информация со слов Аркадия. Они чокнулись и выпили за встречу. Концентрация спирта пришлась по Диминому вкусу, и нежное тепло разлилось по его молодому, уже крепкому организму. Аркадий немножко подождал и налил по второй. Дима раньше уже пил с Аркадием и почувствовал, что оказался в роли нежданного гостя. Аркадий наверно к кому-то шел в гости, а здесь встретил его, и они сейчас пили его спирт, закусываем его продуктами, предназначенными для других людей. Дима, когда ехал смотреть блага цивилизации захватил с собой на всякий случай одну из четырёх оставшихся бутылок водки в свой вещмешок. Поэтому он против своей воли сделал поступок. Когда поднимали вторую рюмку, Дима сказал:

– Поздравляю тебя с днём рождения! Ты хорошо сохранился здесь в тундре, когда мы с тобой знакомились в вагоне, я подумал тогда, что тебе нет и тридцати. Выглядишь ты лет на пять моложе. Желаю тебе крепкого здоровья и долгих лет счастливой жизни, и конечно удачи. Всё остальное в твоих руках. Ведь тридцать три года это возраст Христа, пусть этот год у тебя будет самым удачным в жизни. Жаль, я даже не мог предположить, что мы сегодня встретимся, и у меня нет подарка тебе на день рождения, но все ровно я сейчас придумаю, что тебе подарить.

Они чокнулись и выпили. Тут Дима достал из вещмешка бутылку водки и преподнёс её Аркадию. Тот расплылся в улыбке от неожиданности и сказал:

– Ты не можешь представить, как ты меня выручил, это для меня сейчас самый дорогой подарок на свете, о таком здесь я даже и не мог мечтать.

Аркадий сейчас сразу наполнил рюмки и произнёс тост за здоровье и удачу в Диминой жизни. Они выпили и у его новоиспечённого приятеля после третьей рюмки развязался язык. Он начал рассказывать об особенностях и быте коренного населения, о себе, обо всём, что могло принести пользу Диме здесь в тундре. Хотя сам до конца, за восемь лет пребывания в тундре и тайге, не смог понять душу местных малочисленных народов населяющих Коми. В том году, когда он был направлен в Архангельск на лётную самостоятельную работу, после окончания вертолётного училища. Тогда, ещё молодым пилотом, он первый раз прилетел в тайгу на Печору. Дело в том, что их экипаж, состоящий из двух человек: командира Леонида Петровича и его в Аркадия, в качестве, борт инженера, ещё не опытного для Севера второго пилота, закрепили обслуживать артели охотников и экспедиции геологов на Печоре. Их вертолет перебазировали в зиму на аэродромную площадку в Сыктывкаре. Он всю зиму летал по Печоре, с юга на север, за пределы границы Коми по изгибам суровой реки. Ты не можешь себе представить, как это тяжело. Каждый полёт зимой при низкой температуре это суровое испытание. Чего только там Геннадий за зиму не насмотрелся, в каких переделках не побывал. Тогда то, в начале весны он и познакомился с молодым охотником ненцем, когда полетел в тайгу на Северный Урал. Синоптики не угадали с погодой, и они на обратном пути попали в снежную бурю. Их вертолёт вынужден был совершить жёсткую вынужденную посадку на ограниченной площадке у реки Печоры. Посадка прошла неудачно, тогда вертолёт перевернулся на склоне. Из всех возвращающихся домой охотников выжил только Александр. Леонид Петрович умер уже в больнице. Доставили их туда через двое суток после аварии, с переломами и переохлаждением, и как следствие ещё воспалением легких у Аркадия. Пролежали они там, в одной палате более полгода. Уколы и прочие процедуры им делала молоденькая медсестра Нона, русская девушка, работающая по распределению после окончания училища. Потом меня выписали, а Александр остался лежать ещё на вытяжке. У него оказался сложный перелом ноги и его выписали через три месяца после меня. За время болезни мы подружились с Александром. Он ненец влюбился в красивую Нону, и она ему не отказала.

Через год Аркадий встретил Александра здесь в совхозе, когда привозил к ним делегацию, прилетевшую с Германии в Архангельск. Больше Аркадий не летал в тайгу, а обслуживал заявки по Коми. Базировались они зимой в Архангельске. Летом базировались в Нарьян-Маре. Александр тогда обрадовался нашей встрече и пригласил меня в гости в свою однокомнатную квартиру. Здесь он снова увидел Нону и её новорождённую дочку. Она расцвела после родов, похорошела, стала более женственной и желанной. С того времени Аркадий считал, Александра наречённым братом, а тот, как здесь принято другом их семьи. Через год Аркадий женился и привёл молодую жену в однокомнатную квартиру в Ленинграде, жильё досталась ему от дедушки. Мать Аркадия перенесла блокаду, она оказало существенное влияние на её здоровье. Бабушка умерла в блокаду, но сохранила дочь. Дедушка пережил свою дочь на много, он во время войны служил на флоте, и воспитал внука после её смерти. Своего отца Аркадий не помнил, он был инженером, и погиб на секретном заводе, когда там что-то взорвалось. Аркадий помнит, как заставал мать сидящей против серванта. Здесь в рамке стояла фотография молодого мужчины, и когда он забегал в комнату, она вытирала слёзы и говорила ему, что ей в глаз попала соринка. Только потом, спустя некоторое время он узнал, что это была фотография его отца.

После женитьбы Аркадий стал работать по вахтовому методу. Месяц летал, месяц проводил дома с молодой женой, которая в его отсутствие обставляла его холостяцкую квартиру, на привезённые им деньги. Через год, заработанных Аркадием денег уже перестало хватать жене на проживание, и она в тайне занимала их у родителей. Узнав об этом, Аркадий изменил график работы. Сейчас он два месяца работал, месяц проводил с молодой женой. Во время лётной работы Аркадий часто навещал своего наречённого брата. Спирт у летунов водился, и они с Александром часто напивались, и тот в знак уважения даже оставлял на него Нону и уходил с дочкой ночевать к родственникам. И на утро очень на него обижался, когда узнавал, что он пренебрёг его женой. Через два года Александр, как он считал, окончательно восстановился и ушёл с совхоза в зиму снова в артель добывать пушнину. Нона была против его решения. Александр мужчина, добытчик, в нём жил дух охотника, он не смог усидеть дома в период охотничьего сезона. Там он в эту зиму и погиб. Как потом Нона узнала, его задрал медведь. Александра принесли в хижину, но не смогли оставить кровотечение. Через час он умер от потери крови. После смерти Александра, Аркадий уже не пренебрегал Ноной, часто навещал их с дочкой, как друг семьи. К этому времени он уже развёлся с женой и работал в Коми целый год до отпуска. Мужчине тяжело без женщины, поэтому Дима сейчас мы пойдём к Ноне. Я тебя пока одного не оставлю, в клуб тебе ещё рано, а на танцы ты ещё успеешь. Что там сейчас происходит, я тебе расскажу по дороге.

Они собрали всё со стола, и ушли в посёлок к двухэтажным домам. По дороге Аркадий рассказал, что в клубе в танцевальном зале сейчас проходит концерт народного творчества. По периметру зала у стен стоят кресла, на них сидят зрители, в основном молодые девушки в национальных нарядах. Их привезли с разных пастбищ совхоза в радиусе пятисот километров, а местные с посёлка приходят сами. Здесь присутствуют и их сопровождающие женщины, родственницы, в основном вдовы, мужики явление редкое в основном старики они сопровождают девушек, если больше некому их сопроводить. Понимаешь это у них своего рода ярмарка невест. Сейчас там посредине зала, разослан ковёр. На нем сидят три местных аборигена и дуют в большие трубы. Потом их сменят три аборигена с местными струнными инструментами, и долго будут исполнять под однотонную мелодию национальные песни, краткое содержание которых:

Тумба, тумба идёт один олень,

Тумба, тумба идёт второй олень,

Тумба, тумба идёт стадо оленей.