Ходоки во времени. Освоение времени. Книга 1

Вокруг были люди. Вот почему он находился в растерянности, а его мысли крутились вокруг надежды и шансов на то, что всё, мол, пройдёт, а его не коснётся, а если и коснётся, то мимоходом и безболезненно. Так что сейчас ему ничего не оставалось, как ждать и наблюдать.

Он долго и обстоятельно осматривался. Наконец, видя, что на него никто не обращает внимания, стал на дорогу времени.

И застыл, ошеломлённый.

В поле ходьбы он находился в той же самой клетке. В рассеянном свете тёмной бронзой отливали фаланги бамбуковых перекладин. Снизу угадывалась цельная платформа, на которой была установлена клетка.

* Секундой позже он кинулся в прошлое, где этой клетки не должно было существовать, но сразу же с размаху уткнулся в неё же. И в будущем, когда сооружение, стеснившее его, должно будет развалиться от старости и сгинуть, его побег привёл к новому синяку на скуле, ушибленной ещё воротами. Поразмыслив, он с тревогой осознал тщету своих усилий. Эти стены ему никак не одолеть, ибо клетка, по всей видимости, существует как в реальном мире, так и в мире поля ходьбы. А, может быть, находясь в ней, он лишён возможности вообще передвигаться по стреле времени?..

* Не хотелось о подобном даже думать.

Иван на мгновения воспылал злостью и впал в безумие, позабыв обо всём. Он ухватился за прутья и с остервенением потряс ловушку. Она ходила ходуном, перекладины решётки легко и упруго изгибались, однако выскользнуть наружу не было никакой возможности.

Он вернулся в реальный мир, чтобы отдохнуть, успокоиться и поразмыслить.

Не стал делать резких движений, а опустился и сел удобнее, насколько позволяло отведённое ему пространство.

И так просидел с полчаса. Постепенно его внимание к своей персоны переключилось на кипение людских страстей рядом и вдали от его клетки. Сейчас он увидел несколько таких сооружений, и в каждом из них кто-то обязательно находился.

«Узники?» – предположил он, относя вопрос и к самому себе.

Клетки располагались, насколько мог видеть Иван за мельканием человеческих тел и наступающих сумерек, на низких тележках и, вероятно, ничем не отличались друг от друга. Его место заточения находилось наверняка на такой же тележке: длинная узкая платформа, установленная на изогнутых конструкциях, может быть, рессорах. Оси колёс далеко выступали за габариты платформы, оттого сами колёса оказались вынесенными в сторону как у гоночных автомобилей. Из чего были сделаны платформы и колёса Иван, сколько ни всматривался, определить не мог, а вот прутья клетки – явно из бамбука. Хотя тут он сомневался в выводе: они словно прорастали друг сквозь друга, создавая решётчатые стенки.

Быстро темнело.

Солнце ещё где-то посылало горячие и светлые лучи, но чёрная тень падала от строений, создавая зыбкий полумрак, оттого разглядеть других узников Ивану так и не удалось.

Он продолжал наблюдать за людьми и пришёл к выводу – идут спешные сборы. Всех вокруг словно застали врасплох, и всем теперь надо куда-то бежать, но они, похоже, в таком состоянии находятся уже давно и всё-таки никуда не бегут, зато кричат и ругаются на пределе сил. Правда, о чём они так галдели, оставалось Ивану непонятным, ибо языка их он не знал, а может быть, даже при работающем лингваме их слова неузнаваемо искажались из-за шума

И вдруг – тишина!

Толпа живо расступилась, пропуская с десяток иначе одетых по сравнению с другими, но одинаково, людей: белые рубахи с засученными по локоть рукавами и белые шорты. Загорелые, независимые.

Они направились к Ивану. Остановились перед его клеткой полукругом и некоторое время в упор рассматривали его. Иван также хорошо мог видеть подошедших, и отметил их зрелость. Каждому из них было, пожалуй, не менее пятидесяти, а одному, что стоял в центре группы, возможно, и за семьдесят. Старик первым нарушил молчание, и Иван едва не воскликнул от изумления, поскольку тот заговорил на английском языке. Слегка исковерканном, но понятном.

– Откуда вы притащили такое чудо?

– Хем выхватил его из-за Пояса Закрытых Веков, – ответил один из группы.

– Откуда? – встрепенулся старик и обернулся к сказавшему. – Но как?

– По трубе Бригса-младшего.

– Поразительно!.. Это любопытно, пенты! – всё больше оживлялся старик, на его сухом лице обозначились новые морщины. – Посмотрите, вид у него вполне цивильный. Поднимите его!

Кто-то позади Ивана крикнул гортанно и зло. Иван хотел посмотреть на того, кто это так разошёлся, но тут же, как от хорошего пинка, вскочил на ноги и с воплем выдернул из ягодицы глубоко воткнутое острие бамбуковой палки.

– Какого чёрта! – заорал он, глядя прямо в лицо старика. Мгновениями раньше он с волнением слушал высказывание подошедших людей и раздумывал о том, каким образом вступить с ними в переговоры, с чего начать. На языке уже вертелись всевозможные вступительные слова, типа «уважаемые» или «господа». А тут они все вылетели из его головы. – Вы что, в зоопарк пришли? Кто вы такие? Чтобы сажать людей в клетки?

Он кричал, обвинял и угрожал, однако услышал в ответ:

– Прекрасный экземпляр, не находите ли, пенты? Прекрасный экземпляр эпохи Первой Стагнации. Обратите внимание на его одежду и метод выражать свои мысли. Анахор будет доволен подарком. Хотя…

Старик повернул голову к соседу слева, что-то шепнул ему на ухо. Тот кивнул головой.

– Да, пожалуй, это будет правильным.

– Я тоже так думаю. Он, пенты, достоин называться Последним Подарком. Так и сделаем. Гхор!

Из-за клетки выступил полуголый здоровяк («Это он ткнул меня копьём, негодяй», – догадался Иван, и возненавидел его) и почтительно склонил голову, положа ладони рук на полусогнутые колени.

Что говорил старик Гхору, для Ивана осталось тайной, так как говорил он на незнакомом языке, а те слова, которые он смог уловить, благодаря лингваму, не помогли установить суть диалога.

– Так и сделаем, – уже по-английски произнёс старик. – Пусть этот будет Последним, а того, – он повёл головой в сторону, – будем считать Первым Подарком…

– Там женщина, – подсказал кто-то из пентов.

– Дикарка! Она… Забудем о ней, пенты. А этот экземпляр позабавит Анахора своей болтовней. Всё, так и сделайте!

С этим они отошли от Ивана и неторопливо направились к другим клеткам. В наступившей уже настоящей темноте рубахи пентов были видны, пока они не вошли в одно из зданий.

Саднила ягодица, к окровавленному пятну липли плавки и джинсы. Иван расстегнул ширинку, оголил заднюю часть своего тела, что ниже спины, – а кого здесь стесняться – и налепил на ранку пластырь, благо, несколько находилось у него в карманах куртки.

Ничто так не удручало его, как этот неожиданный укол ниже бронерубахи и прилипшее прозвище – экземпляр. Обида и злость сдавливали горло. Походя, пырнули, словно в арбуз ножом, а потом, ничего не расспросив, обозвали…

Сами экземпляры!..

Люди Прибоя

Ночь на дворе, а кормить и поить Ивана никто не собирался. И рюкзак с едой отняли…

Площадь постепенно затихла. Вповалку, где их застал сон, спали те, кто встретил его шумом и толкотнёй. И лишь в отдалении светился жёлтым светом прямоугольник окна. Глядя на него, Иван незаметно для себя вздремнул. Во сне он куда-то безостановочно падал и падал, потом опять возвращался в некое первоначальное положение и опять начинал падать.

– Эй, ты! – услышал он сквозь дрёму чей-то шёпот.

В открытые глаза ударил свет окна, до того неяркий, а сейчас, к полуночи, нестерпимый.

– Кто тут?

В ответ прозвучал приглушённый, беззвонный смех.

– Ишь ты, какой быстрый… – проговорил кто-то на том же слегка странном или испорченном английском языке. – Слышал, будто ты из-за Пояса Дурных Веков к нам пожаловал. Верно ли?

– Может быть. Не знаю.

Невидимый в темноте собеседник помолчал.

– Ладно. А откуда вообще? Это-то знаешь?