Ходоки во времени. Освоение времени. Книга 1

В записке всего три строчки:

Ваня, я тебя люблю! И жду!

Не уходи, останься! Что мы друг без друга?

Даже если вечность впереди?

Иван подержал в подрагивающей руке свой портрет. В задумчивости посидел несколько минут на пуфе. Думал он сразу о многом, но доминировала одна мысль: они с Напель должны быть вместе, а Творящий Время всё равно должен быть уничтожен! Он ещё не знал, как осуществиться задуманное, смогут ли объединиться два почти взаимоисключающих его желания. И, тем не менее, другого пути не было: Напель будет с ним, когда он размечет лучом бластера адскую машину времени.

Он бы ещё, наверное, посидел, но послышался шорох шагов.

«Напель!» – встрепенулся он.

– Останься!.. – сказал кто-то или ему почудилось?

Он схватил записку и вернулся к Эламу, безмятежно сохнувшему лёжа пластом на ковровой дорожке.

Записка жгла руку. Почему она её написала? Знает, что я уже в замке? Он развернул бумагу и посмотрел на её плоскость в свете дня. Ни пылинки. Значит, написана недавно, к его приходу, а не дежурная, не на всякий случай. И свежие цветы. И орешки. Ещё тёплые. И едва нагоревшая свеча.

Неужели знает и пока не мешает ему? Или подготовила что-нибудь другое, дабы оставить его здесь, в Поясе, навсегда

– Пошли, Элам. Думаю, сюрпризы нам подготовлены, но не здесь, а там. – Он показал пальцем в пол, подразумевая скорый спуск по винтовой лестнице вниз. – В камере Творящего Время. Так что пойдём, не торопясь, и пока что без опаски. А по дороге я тебе покажу, как пользоваться огнестрельным оружием. И бластером тоже. Сдаётся мне, пригодится нам и то и другое.

Конец Творящего Время

Элам, больше не связанный необходимостью всю дорогу держаться за Ивана, повеселел.

– Вот понастроили, – стучал он кулаками в стены и топал каблуками самодельных сапог по ступеням лестниц, проверяя их на прочность. – Из камня?

Иван неопределённо пожимал плечами. Из чего сделан замок, он до того не задумывался, несмотря на то, что, конечно, гладкие, без швов стены и перекрытия и будто впаянные в них лестницы тоже удивляли его. Может быть, подумал он после вопроса Элама, в двадцать втором веке перлевого мира люди, потом перешедшие сюда, научились выращивать такие постройки или по-настоящему делать цельнолитыми, а не так, как предлагалось в их, двадцатом?..

Они беспрепятственно спускались по винтовой лестнице вниз, к Творящему Время.

Система лестницы, задуманная как отвлекающая или устрашающая для посягателей на тайны замка, по заложенной в ней программе отрабатывала исправно: то ступени повисали в некоторых витках в светящемся мареве с плавающими в нём странными тенями, то раздавался суровый, выясняющий, кто и куда идёт, голос. Иван на звуки не обращал внимания и без опаски переступал мнимые провалы. Элам вначале паниковал, но, следуя за ходоком, вскоре пообвык и не преминул выяснить, что к чему.

– Что это?

– Оптическая иллюзия, – отозвался Иван. – Но где-то ниже есть доступ к шахте извне. На нас могут напасть. Но ты не вмешивайся в драку, а беги вниз.

– Побежишь тут. Голова уже кругом. Сюда бы сани. Жиром полозья намазать и… Как с горы зимой.

– У вас бывают зимы? Я у вас саней на подворье не видел.

– У нас редко. Но иногда после Прибоя попадаешь туда, где она бывает постоянно. Вот там я и познакомился с санями.

– Там тоже люди Прибоя живут?

– Кто их знает? Наверное, как и мы, в Прибой попадают. Но они не люди…

– Кени? – живо обернулся Иван к Эламу.

– Нет. Их все зовут северянами. Северяне – и всё. Говорят, это остатки какой-то древней цивилизации, бывшей когда-то на Земле. Но дикие совсем. На нас, правда, не нападают. Не слышал о том ни от кого. Напротив, всегда помогают выбраться к теплу. А между собой воюют. Никто не знает из-за чего.

«У них бы побывать, – тоскливо подумал Иван и вздохнул. – Они, наверное, потомки тех, виденных им во время возвращения из прошлого. Впрочем, навряд ли. Вернее всего – другие, более позднего рождения разума. Между теми и этими лет – миллионов двадцать пять, пожалуй, будет. Много, если до человечества, до хомо сапиенс, осталось всего два миллиона лет, а пралюдей он здесь не видел».

И, правда, не видел!

Не люди ли Прибоя наши предки? Временная петля, в которой происходит перекачка части населения Земли двадцать второго века в прошлое, чтобы стать бесконечно далёкими предками для самих себя. Сюда же втянуты и кени – странное и непонятное племя людей с тремя глазами. Вечный кругооборот!

Сколько всего в мире интересного!

А тут лестница, Творящий Время…

С другой стороны, это и есть кругооборот. Ведь кто-то должен прорвать Пояс, дав возможность людям Прибоя создать когда-нибудь, через одичание и новое озарение, то общество, из которого он и они сюда пришли. И если вечное кругообращение, то и он вечно будет находиться в нём: его будет захватывать Хем, Гхор в слепой ярости протыкать ему ягодицу, Эламы кормить, а Напель соблазнять и использовать в своих целях, и прочая, и прочая – бесконечное число раз.

Эта бесконечная винтовая лестница всегда будет вести его вниз то с людьми Напель, то с Эламом, то…

Ну, уж нет! Третьего варианта не случится! Да и с предполагаемой круговертью можно побороться. Для того надо кончать с Поясом сейчас, немедленно, иначе кружение по петлям времени и вправду может затянуться надолго. И не дай, и не приведи, как говориться, чтобы навсегда.

Элама, по-видимому, терзали совершенно другие мысли. Его беспрестанно поражала нелепость существования самой лестницы.

– Вот понастроили! – повторял он одну и ту же фразу, обыгрывая её голосом так, что она звучала то восхищением, то раздражением, то удивлением, но, чаще всего, выражала непонимание и неодобрение.

Ивану, занятому своими мыслями, не хотелось объяснять спутнику, почему Творящий Время так глубоко опущен под землю. Надо бы тогда говорить о космических лучах и их возможном влиянии на него, о температурном режиме и о многом другом, знаемом понаслышке, где-то, когда-то вычитанном по другому поводу и логически додуманном им самим, то есть о том, в чём он сам считал себя полнейшим профаном.

– Вот понастроили!..

Лестница закончилась, каблуки Элама стукнули по каменной брусчатке перед дверью в камеру с Творящим Время. Оружие они держали в руках.

Иван толкнул дверь с изменённой монограммой – Дэвис и Напель. В зале царила темнота и гулкая тишина.

– Что-то не верится, – оторопело сказал Иван и с остервенением подёргал себя за ухо. – Или нас совсем не ждали… Либо… Творящий Время поменял местопребывание. А?.. Тогда меня обвели вокруг пальца как… Себе на потеху! Ай да Напель!.. Хотя… Мне кажется или… свет?

– Светает, – подсказал Элам, не понимающий, а потому не разделяющий забот Ивана.

– Точно! Они нас не ждали… Ай да Напель…

Случилось то, о чём он даже не подумал, составляя свой план. Он свыкся с мыслью – Напель знает о его появлении, и предприняла какие-то меры, а сама должна была сейчас поджидать его у пульта Творящего Время, чтобы опять отправить в прошлое, или пропустить через Пояс, или… Ничего другого на ум не приходило. К тому же смущала записка. Ждёт и любит! Как можно ждать и любить и при этом держать пальцы над панелью управления пульта? Наверное, намечались переговоры, но и для этого надо встретиться. Оттого он предполагал, что их встреча назначена здесь, у Творящего Время.

А где ещё?

Оказывается, не ждали! И что тогда дальше? Без Напель он тут ничего и пальцем не тронет, она ему нужна здесь, рядом, в руках…

Углями в кузнечном горне разгоралась канитель нитей Творящего Время над чашей. Стало светлее. Иван оглядел зал. Кажется, ничего в нём не изменилось. Он подошёл к пульту, окинул взглядом его лицевую рабочую часть – и ничего практически на ней не увидел. Обычная столешница: ни кнопок, ни клавиш, ни каких-либо переключателей.

Он вспомнил Напель у пульта. Она тогда ни на что здесь не нажимала, а словно делала пассы руками. Самому попробовать поводить ладошками над пультом он сразу отказался.

Что предпринять дальше, он не знал. Нет Напель, нет… ничего.

По идее, она должна зафиксировать появление посторонних людей в непосредственной близости от Творящего Время. Пекта тогда точно знал, куда и когда следует обращаться к дочери. Сейчас надо ждать того же. Засветится стенной экран и появится изображение разгневанной Напель. Обязательно разгневанной. Тогда можно будет с ней поторговаться, выманить её сюда и…

Дальнейшее терялось в туманном далеке.

– Ну и что теперь? – Элам освоился и с присущей ему живостью рассматривал Творящего Время. – Давай кончать с ним.

Иван смущённо покряхтел.

– Подождём.

– Подождём, так подождём. А чего?

– Может быть, Напель придёт.

– Напель? Ай, Подарок! Надо тебе связываться с женщиной?

– Надо.

– Ну, смотри, я тебя предупреждал и предупреждаю ещё. Женщины, они ж такие… Да что я тебе говорю? Напель сейчас властительница Пояса. Вон куда женщина замахнулась. Женщина! Что в них хорошего?

Элам мог бы долго продолжать говорить в том же духе. Прервало его свечение экрана над входной дверью. На нём промелькнули белые пятна, похожие на ракорды изношенной киноплёнки, потом он засветился голубовато-серым светом.

Элам удивился, завертел головой.

– Сейчас увидишь, – пробормотал Иван, не отрывая взгляда от экрана. – Сейчас…

Тело его одеревенело от ожидания. Скорее бы появилась Напель, и начать с ней диалог-игру по завлечению её сюда.

Экран посветил с полминуты и погас, почему-то страшно обрадовав этим Элама.

– Вот! – воскликнул он торжественно, будто сам погасил его.

У Ивана заболела шея, он опустил голову и увидел в проёме двери точёную фигурку Напель.

Он задохнулся, жадно рассматривая её. Высоко открытые стройные ноги, перетянутая широким поясом тонкая талия, обнажённые руки, полу прикрытая восхитительная грудь – вся словно фарфоровая, ни одной лишней линии или детали. Само совершенство!

Сейчас она на меня набросится, изругает, завизжит, позовёт стражников… Но Напель вошла неуверенно под своды зала. Может быть, от яркого света, ослепившего её.

– Элам! – шепнул он.

– Вижу, – также ответил Сопроводитель. – Ух, ты какая… Я тебя теперь понимаю.

– Будь рядом. Когда я её схвачу, ты…

– Знаю.

– Пистолет держи наготове. Как только я её схвачу, ты…

– Да знаю я! – Элам рассердился и сказал в полный голос.

Она увидела их. Лицо её оживилось.

– Ваня!

– Напель!

Он шагнул ей навстречу, не замечая потянувшегося за ним Элама. Она – к нему. Заметила Шестого, отшатнулась. Опять сделала короткий шаг вперёд. Руки их встретились. Иван пережил, наверное, самый сладкий миг в своей жизни. Миг, когда она обвила его шею ласковыми руками. Они слились в поцелуе.

Он позабыл всё.

Всё!!!

Больной толчок в спину отрезвил его.

– Ты-ы! – яростно стучал по его спине кулаками Элам.

Поверх головы Напель Иван увидел стражу, готовую к нападению. Во всяком случае, ему так показалось. Реакция у него была мгновенной. Одной рукой он до хруста костей в хрупком теле Напель прижал её к себе, выхватил засунутый под ремень бластер и крикнул Эламу:

– Огонь

Ослепительный луч перечеркнул накрест Творящего Время, заметался снизу вверх, взад-вперёд, сверху вниз. Элам стрелял по клубку нитей…

Мир рушился, гудел сто звонными колоколами и угасал в темноте.

Напель, Напель!

Сарый вытаращил глаза, разглядывая Напель, когда Иван, держа её на руках, реализовался в своей квартире, выйдя из поля ходьбы.

Опущенная на пол, Напель гордо повела головой.

Такого Учителя Иван ещё не знал. Его масляные глазки бегали туда-сюда, он показывал всем своим видом любование женщиной.

Напель посмотрела на него свысока – богиня глянула с небес и что-то там увидела копошащееся в грязи.

– Кто это? – фыркнула она.

– Мой Учитель. Камен Сарый.

Напель с сомнением ещё раз оглядела тщедушного человечка и с нескрываемым презрением бросила:

– Этот?

– Напель! – Иван укоризненно покачал головой. – Мы же договорились. – Здравствуй, Сарый! Здравствуй, дорогой!

Он притянул ошеломлённого от такой ласки Учителя за плечи к себе и поцеловал его в лоб.

– Это Напель, – представил он свою спутницу, фыркающую как кошка.

– Из каких же, Ваня, веков ты достал такое чудо?

Напель комплимент понравился, она уже более благосклонно посмотрела на невзрачного Ваниного учителя в поношенном спортивном костюме, явно великом для него.

Иван счастливо засмеялся. Он был дома! Он был дома с Напель!

– Вот и хорошо! Познакомились. А теперь – ванна! Все разговоры и расспросы на потом. Напель, в ванну! Если Сарый не всё на себя вылил, то там был сносный шампунь. Полотенце я тебе дам. Сарый, где твой восточный халат? Уходя, я его постирал.

– Ну вот! – буркнул Сарый. – Набегут всякие…

– О! – только и произнесла Напель, как он тут же выпятил куриную грудь и молодцевато тряхнул облезлой головой.

– Я сейчас, мадам! Вам понравится, – он сказал «Вам» с несвойственным ему уважением и придыханием. – Я уверен. Даже в Фимане, поверьте…

– Сарый! – строго оборвал его Иван и пояснил Напель, невольно повторяя сказанные когда-то слова Симона. – Он, Напель, у нас хороший. Он тебе, надеюсь, понравится. А сейчас – всё! Иди, мойся. Там у нас, правда, далеко не твои апартаменты, но всё остальное – в порядке.

Она беспрекословно подчинилась ему.

Всё-таки ему удалось её вышколить. Не рычит, не показывает заострённые ногти, поднося их к самому лицу. И – вообще.

А как трудно с нею было вначале…

Мир рушился и исчезал в темноте, затихал колокольный гуд. В руках у него билась и верещала Напель, на плечах висел Элам. Они куда-то проваливались, или это только казалось. Он пытался встать на дорогу времени или выйти в реальный мир, но, потеряв ориентировку, он не знал, в каком времени находится. Падение продолжалось. Наконец, ему показалось, что наступил критический момент, и он не выдержит и сам завоет не по-человечески, но всё вдруг озарилось светом и зеленью.

Напоследок был сильный толчок, подобный взрыву, между Иваном и его спутниками. Их разъединило и раскатило в разные стороны по изумрудной весенней траве.

Оглушённый Иван вскочил на ноги.

Рядом, погрузившись в мягкий ковёр травы, руками и ногами колотила землю Напель. Сквозь её несвязную речь несколько раз прорвалось:

– Предатель, предатель, предатель!..

Элам тоже поднялся, потирая ушибленные локти и колени. На истерику Напель он не обращал внимания.

– Как ты думаешь, Пояса больше нет?

Иван пожал плечами: судьба Пояса его сейчас не занимала. Он подошёл к Напель, нагнулся приподнять её. Она извернулась из-под его рук.

– Не прикасайся ко мне! Ты!.. Как я тебя ненавижу! Предатель!..

Колени её были окрашены травой, блузка, и без того лёгкая и открытая, порвалась в нескольких местах, лицо пылало ненавистью.

Но притом она была так прекрасна в своём неистовом гневе, так гибка и совершенна, что Иван приоткрыл рот и в полном изумлении глядел на неё широко раскрытыми глазами, будто видел впервые.

Она грозила и обвиняла, плакала на его груди и бросала в него вырванной с корнем травой и землёй, пока в полном изнеможении не заснула на его руках.

Но третий глаз её ни разу не напомнил о себе, чего так боялся Иван. Оттого он был всё время начеку, дабы каким-нибудь образом нейтрализовать его силу. Единственное, что он смог придумать – это схватить Напель, развернуть её к себе спиной и дать выплеснуться неведомой энергии глаза в пустоту, а не на него или Сопроводителя – Элама Шестого.

Впрочем, он не очень-то надеялся, что ему удастся в такой момент удержать Напель. Однако ничего иного в запасе у него не было…

Всё это время Элам с безразличным видом прогуливался в стороне и раза два голосом и взмахами рук отгонял каких-то любопытствующих животных.

Вокруг слабыми волнами на выровненной земной поверхности расстилалась зелёная, переходящая в матово-серое марево на горизонте, степь. То тут, то там виднелись стада животных, и как будто пахло дымом. Где-то невдалеке, возможно, жили люди.

– Говорил тебе, – проворчал подошедший Элам, помогая Ивану удобнее уложить спящую Напель на траве. – Женщина, какая бы она ни была распрекрасная и хорошая, всегда мужчине обуза. С ними всегда неприятности.

– Слышал уже. Что делать будешь? Со мной в будущее пойдёшь?

– Зачем? Кому я там нужен? Здесь, чуешь, – он принюхался широким носом, – бывшие люди Прибоя живут. Останусь вместе с ними деградировать… – Серьёзно добавил: – И дичать буду.

Иван хмыкнул и похлопал Элама по плечу. Этот коротышка прав.

– Вольному воля.

– Пистолет у меня пусть будет.

Иван на несколько секунд задумался. Оружие, здесь?.. Вообще-то, он опять прав, здесь могут быть хищники.

– Пусть, – сказал он. – Только по людям не стреляй. Договорились? – Элам кивнул. – Давай я тебе покажу, как его заряжать. У меня ещё есть патроны. Десятка два. Хватит тебе.

Он вынул обойму – Элам расстрелял её полностью, – набил её, вытряхнул из рюкзака оставшиеся патроны.

– Двадцать четыре. Положи в карман.

Элам засунул пистолет под ремень, деловито рассовал по карманам боевой запас. Не поднимая головы, буркнул:

– Ну, я пошёл. Прощай, Подарок!

– Э!.. Эй!.. – спохватился Иван. Элам, не оглядываясь, уходил. Крик Ивана заставил его обернуться. – Как же так? – посетовал ходок. – Раз – и ушёл?

– Долгие проводы бьют, – Элам коснулся рукой груди у сердца. – Я здесь никуда не денусь. Это ты во времени скачешь как… Заглядывай и в наше время. Прощай!

Ивану стало даже обидно. Ему казалось, что их прощание должно было произойти как-то не так. Ведь они расстаются навсегда. Приглашение в гости – жест, ибо ему сюда, наверное, никогда не дойти просто так. Хотя бы руки пожали или каким-то другим образом расстались бы, но не так скоропалительно и просто.

Кругловатая фигура Элама Шестого быстро исчезла на фоне испарений степи, млеющей под горячим солнцем в зените. У Ивана пересохло горло от жажды и внезапной разлуки с Эламом. Он несколько раз сглотнул скупую слюну и отвернулся в другую сторону, противоположную той, куда ушёл Элам. Отрывалась навсегда связующая нить между ними. Они сейчас уже были так далеки, как если бы не метры ещё разделяли их, а уже целая вечность…

Похоже, Напель быстро свыклась с потерей звания владыки Пояса Закрытых Веков. Иногда, правда, она замыкалась в себе, и тогда Иван предпочитал не раздражать её лишним словом или действием. Но большую часть времени, пока они неторопливо продвигались ко времени настоящего для Ивана, она смеялась, дурачилась, подобно девочке, дразнила Ивана и таяла в его объятиях.

Это был их медовый месяц.

Они любили друг друга, находя место для такого времяпрепровождения повсюду: и в реальном времени, и в поле ходьбы, у рек и озёр, в скалистых горах и девственном лесу…

Возвращение домой не казалось Ивану ни длинным, ни скучным.

Случались неожиданные встречи и происшествия, неприятности и сложные положения. Будь Иван один, он так бы именно и назвал бы всё это. А для двоих – как острая приправа, от которой их любовь казалась ещё слаще…

Напель выпорхнула из ванны – прелестное создание из кинофильма. Пёстрый халат прихотливыми складками облёк её тонкую талию, босые ноги обнажены значительно выше коленей, одна грудь, тяжёлая и румяная от горячей воды, открыта взору посторонних, что мало трогало Напель. Напевая, она ушла в комнату причёсываться, а счастливый Иван, бурча от избытка чувств, встал под душ.

Шум воды не мешал думать. Мысли возникали сиюминутные, но важные для Ивана. Надо приобрести фен для волос для Напель… Сменить жильё. Кардинально сменить. Вилла на берегу южного моря во втором-третьем тысячелетии до нашей эры. Чистый воздух, чистая вода. Во!.. Хозяйство… Подумать, как протащить сквозь время современные достижения цивилизации… Электростанцию, скажем…

Иван тщательно вытерся полотенцем, с удовольствием ощутил игравшие под кожей мышцы. Фальшиво воспроизвёл мелодию песенки только что пропетой Напель.

Дверь из ванны не открывалась. Кто-то или что-то подпирало её с внешней стороны. Иван налёг плечом и просунул голову в образовавшуюся щель. Выглянул наружу. Под дверью связанный по рукам и ногам, с кляпом во рту и безумными глазами лежал Камен.

От удара ногой дверь оторвалась с петлями. В два прыжка Иван влетел в комнату.

– Напель!

Её перед зеркалом не оказалось. Расчёска валялась на полу.

Иван встал на дорогу времени. Поле ходьбы безмолвно окружило его, никаких признаков жизни или движений в том промежутке времени, пока он так беззаботно стоял под струями воды.

Он бешено ворвался в будущее. Но и там пустота.

Возвратясь в квартиру в реальном времени, он увидел открытую настежь входную дверь. Но на лестничной площадке, и внизу перед домом тоже никого не было, кроме случайных прохожих. В поле ходьбы тоже…

Учителя пришлось приводить в чувство. Избавленный от пут и кляпа, он долго изрыгал проклятия в адрес всяких. И вертов паршивых притом, прежде чем вразумительно рассказал и показал жестами.

Некто, трое или даже пятеро, – глаза у страха велики, подумал Иван, неслышно вошли в квартиру, без осложнений обезвредили Учителя, ударив его по голове, и подпёрли им двери ванной комнаты. До того он, якобы, услышал удивлённый вскрик Напель.

– Медис?! – назвала она имя.

На неё тоже будто бы набросились.

Всё, что мог, Сарый сообщил. Описать облик совершивших нападение он не смог. Не успел рассмотреть.

– Так-то повернулось…

Иван голым сидел на полу и бессмысленно рассматривал пальцы своих ног.

– Я знаю, кто они, – проскрипел Сарый, шаря на голове в поисках шишки.

– Ну?

– Перли! Кому ещё быть? Они, знаешь…

– Зачем она перлям? А если кени?

– Кто? – Учитель о кенях слышал впервые.

«Ходоки мне не помощники», – с горечью подумал Иван и стал одеваться в дорогу.

Сарый смирно наблюдал за его суетой. Его неотрывный взгляд раздражал Ивана. Хотелось наговорить Учителю каких-нибудь пакостей.

– Опять в бега? – с хрипотцой в осевшем голосе поинтересовался Сарый, когда Иван уже был полностью готов к выходу. – Куда теперь?

– Не кудыкай! Куда, куда…

Иван швырнул рюкзак в угол и подошёл к окну. Внизу шла старушка, ноги её от старости едва ковыляли. Маленькая собачонка тщательно обнюхивала куст сирени. Ветер заставлял листья дрожать…

Сарый прав – куда? Ну, куда он сейчас побежит? Кто этот Медис? Может быть, перль и тоже трёхглазый? А то и игры разыграны в пресловутые ступени времени, в которые ему дорога заказана.

Не оборачиваясь, Иван уныло, но требовательно сказал:

– Есть хочу!

– Я сейчас, – засуетился Сарый и почти бегом подался на кухню.

Конец первой книги