Два дня под солнцем
Гегель задумчиво теребил в руках неубиваемый кпк финского бренда. Юз играл в ножички, вернее, просто кидал нож в песок около дороги. На вышке и около самого блокпоста стояли солдаты в пятнистой униформе и с автоматами в руках. Дреймуру было не по себе – инстинкт самосохранения подсказывал, что от солдат нужно бежать как можно быстрее. И подальше. Так, чтоб гранатой не достал. И пулей… Она ведь дура, эта пуля. Кто ее знает, куда полетит…
Вот из каптерки вышел Акробат, весело рассказывающий анекдоты старому приятелю. Майор похахатывал, и его второй жирный подбородок и не менее жирный живот тряслись как свиной холодец.
– Ну что, Петь, договорились?
– Обижаешь, Акробат, – оскалился Шматко. – Естестна!
– По рукам!
– По рукам!
Они пожали руки, посмеялись, и пошли каждый в свою сторону. Акробат подошел к Дреймуру уже без улыбки. Взгляд был настороженный. Гегель и Юз стояли за Дреймуром и дышали ему в затылок.
– Ну что?
– Он выведет, но только одного.
Все замолчали. Выйти хотелось всем.
– Но за тех, кто останется, я поручусь. Мы будем жить в Чернобыле и ждать, пока все утрясется.
– Я думаю, пусть или Гегель или Юз идут, – пожал сухими и могучими плечами Дреймур. Акробат одобрительно кивнул.
– Иди ты, Гегель, – сказал Юз тихо.
– Почему я? – спросил тот.
– У тебя невеста. А я…, – махнул рукой Антон, ничего не сказав. Григорий подошел и крепко пожал руку старому другу.
– Если невеста, то тогда это и не обсуждается, – произнес Акробат.
– Гегель, если ты сейчас уйдешь, потом будет трудно. Ты услышишь Зов, но если справишься, то сможешь жить спокойно и дальше. Все зависит от тебя, – поучал его Акробат. Гегель молча кивал, не веря своему счастью.
– А как же вы? – спохватился он немного больше для виду.
– Мы справимся. Я уверен. Главное – залечь. Заляжем в Чернобыле. А там… видно будет, – говорил Дреймур.
– Если вам нужна будет моя помощь… нет, серьезно, – спохватился Гегель, увидев кривую ухмылку Дреймура и мягкую улыбку Акробата. – Зовите. Ищите в Туле-50. Там найдете все, что вам будет нужно.
– Спасибо тебе. Брат, – серьезно сказал Дреймур и пожал руку Гегелю. Тоже сделал и Акробат. Оба отошли в сторону, давая старым друзьям шанс попрощаться. Юз, подойдя к другу, слегка приобнял его и прошептал:
– Юльке передай, что я ее люблю. И присмотри за ней. Она ведь от меня тогда залетела, – как-будто виновато признался Юз.
– Во! Так давай я останусь, а ты иди, у тебя ж ребенок…, – начал было Гегель.
– Сын. Федор. Федор Антонович Горбачев, – сказал Юз с легкой улыбкой.
– Иди тогда домой! – убежденно говорил Гегель. Но вторая его половина настойчиво убеждала его заткнуться…
– А ты? – спросил Юз иронично.
– Я здесь справлюсь, – уверенно произнес Гегель.
Губы Антона тронула мягкая усмешка.
– Гриш, ты не обижайся, но для Зоны у тебя кишка тонковата. Ты иди домой, береги Юльку. А о Лизке не переживай – она ведь не виновата, что ее какой-то альпинист соблазнил, – затараторил Юз, неприятно резанув память Гегеля.
– Ну да, – недоверчиво хмыкнул Гегель.
– Кстати, она ведь тебя любила, – начал было Юз.
– Тоже новость сказал…, – проворчал Гегель и прибавил:
– Все в прошлом.
– А Юлька только о тебе и говорит. Так что, – положил он руку на плечо Григория. – Иди домой. Живи счастливо. И сына назовите Федором Антоновичем Горбачевым, слышишь? – потряс плечо друга Антон.
– Слышу. А ты? – спросил Гегель.
– А я что? Мы все диггеры. Только я сталкер. А ты – виртуал, – не удержался от легкой подначки Юз. Но Гегель уже не обижался.
– Хех, – хмыкнул Гегель.
– Пригляди за всеми, ладно? – попросил Юз.
– Хорошо. Не беспокойся, – заверил его старый друг.
– И ты это… извини меня за все, – сказал тихо Юз – он не любил извиняться. Но такой был момент.
– Забей, старик, – выдавил из себя улыбку Гегель. – Пересечемся еще.
– Да… наверно, – задумчиво произнес Юз.
– Удачи вам, – сказал Гегель громко.
– И тебе, – послышались теплые голоса верных друзей.
– До встречи, братцы, – сказал Гегель и тихо прибавил:
– Надеюсь.
Путь человека
Год спустя…
Григорий в который раз ругал себя: ну не связывайся с женой – хуже будет. Ан нет, связался.
В ответ на гневный монолог жены, приличным словом в котором было только «пес», Григорий, бывший диггер по прозвищу Гегель, молча встал и вышел на балкон.
Он не курил, нет. Но в такой момент сильно захотелось. Была ночь, нигде не купишь. Да и идиотская затея. Лучше уж перебороть себя. И Григорий подумал: а с чего все началось?
Воспроизвел весь день. Обычное утро, работа в душном офисе строительной компании, куда его, дипломированного юриста, устроил отец Юли. Так сказать, авансом. Григорий был не против, в общем-то. Все проще.
Зря он так думал. Лучше быть в тяжких условиях, но свободным, чем в идеальных, но приживалой. Но понял он это потом.
После работы Гриша приехал домой. Жена, как обычно, болтала с подружками. Ненавижу этих подружек, – с раздражением подумал Григорий. От них все беды. Вон в недавно показанном фильме «Воскресенье, в половине седьмого», подружки тоже довели… Но это уж крайности. Не приведи Господь.
После обеда Григорию позвонила секретарша. Она передала требования подрядчика на строительство нового торгового центра снять копию с договора о покупке цемента. Григорий едва сдержался, чтоб не ругнуться. Надоело. Но терпеливо объяснил секретарше, где документы, и отключил уже надоевший телефон. Потом посмотрел на него. А ведь этот телефон мне Акробат подарил, – подумал он с небольшой тоской. Первые дни после похода он вскакивал по ночам в холодном поту – казалось, что за ним охотятся бандиты, а Акробат и Дреймур далеко и не придут на помощь. И он опять видел искаженное болью лицо Кола… но не надо о нем. Каким бы он ни был, он был другом.
После того похода прошел год. От диггеров не было никаких вестей. Григорий понял почти сразу, что предстоит серьезная борьба, и начал к ней готовиться. Изучил всю карту Зоны, подтянул физическую форму, научился толково владеть оружием. Ну как толково… скажем, за год это было реально сделать. На таком уровне. Но – не более. Все равно как был отмычкой, так им и остался, – со злостью подумал Григорий.
Он сделал небольшой схрон на заброшенном заводе на окраине города. Там было сложено все, что нужно для выживания в Зоне. На первые пять дней. Сухпай, вода, оружие, медикаменты… конечно, оружие не только для диких собачек или волков. А для самого страшного врага – человека.
А после жена решила подойти с «серьезным разговором». Григорий выслушал ее, охреневая от женской наглости. Она потребовала кольцо за сто тысяч рублей, и услышав отрицательный ответ Григория (у нас же ребенок!) начала его «пилить». Да как пилила-то! Мол, он неудачник, слабак, все за него делал ее отец… Этого Григорий не мог вынести. Конечно, милые бранятся – только тешатся, но… тут уже не до потех. Когда жена бьет посуду. Когда маленький ребенок кричит в соседней комнате. И ведь это не мой ребенок, – подумал Григорий с тоской и грустью. А моего друга. И это Григорий подумал, и вновь ощутил тоску. Сильную. Горечь. И лишний раз убедился, что проще выжить в Зоне. Здесь не его мир. Не его жизнь. Он живет чужой жизнью.
Да, там могут убить. А на Большой Земле разве нет? Пусть и не приставив ствол к виску, но разорить (хотя такое и среди мелких торговцев Зоны бывает, особенно в Дитятках и Чернобыле) или лишить всего. И тогда те, кто был чего-то лишен на Большой Земле, идут в Зону. Им она дает то, чего им не хватало. Денег нет? Так и не надо тебе их. Одиночка по характеру? Легче выжить будет, не будешь думать о том, не прирежет ли «товарищ» за краюху хлеба – и такие случаи бывали… В Зоне проще. Там явно видно врага. А врага надо истреблять. Это Григорий понял.
В Зоне все чистое. Искреннее. В тяжких условиях человек сбрасывает маски, показывает себя настоящим. Идеальный сотрудник в ходе стресса превращается в подобие человека. На вид грубый и нелюдимый человек оказывается самым добрым и человечным…
Поэтому зашел в квартиру, молча собрал свои вещи, выложил все драгоценности и, ни слова ни говоря, ушел.
Жена его не сразу поняла, что сделал Григорий. А когда поняла, попыталась вернуть, кричала на всю улицу, но… оставила эти бесплодные попытки. Никто не остановит диггера, когда тот идет в Зону.
Грише стало легче на душе. Он шел домой.