Странные встречи славного мичмана Егоркина

Позвонил я Семенычу, сказал, чтобы в гости ждал. А сам на заднее сиденье своей «девятки» аккуратно погрузил «Штандарт», укрыл его синтепоном, да поролоном защитил от случайных толчков. Ничего не сказал Светлане, да и поехал потихоньку. Доехал я за несколько часов до корабля, а там Семеныч встречает.

– Всё! – говорит, демонтаж вовсю пошел, завтра на завод корабль потянут на разделку, куда-то за Дровяное.

– Вовремя я приехал! – подумали мы оба.

А сам боцман – как водой политый, кажется – вот-вот слеза пойдет! Ай, не стыдная эта для мужика слеза! Прощало войско казаку, когда он над павшим конем, боевым другом, не стыдясь, убивался от горя. Горючими слезами умывался! А корабль? Он тебе и дом, он тебе и машина боевая. И друг, и семья – это тоже не мало значит! Так-то!

Пошли мы с Семенычем на корабль. Осторожненько прошли в ТУ САМУЮ каюту и на столе «Штандарт» мой установили. Покликали Афанасия Лукича – в ответ молчок. Рассказали мы зачем и для чего здесь эта модель корабля. Тихо вокруг, только волны за бортом плещутся.

Вот бы кто послушал! Сказали бы – полная клиника! Два старых дурака напились и со стенами разговаривают, Барабашку кличут!

Тогда приоткрыли мы люки на батарейную палубу фрегата, двери на ют, световые люки и вышли.

Посидели мы с Семенычем, в его каюте последний раз, поговорили… Глаза у него стали мокрые, хотя ни насморка у мичмана, ни ветра в каюте не наблюдалось.

Кота Митрича уже увез к себе старпом, свою пенсию кот воспринял вполне положительно – спит и ест целыми днями, как годок в отпуске. Пока доволен, а там видно будет!

– Главный заслуженный боцман помянул свой последний корабль, а мне-то с утра за руль! Решил Семеныч увольняться со службы – не захотел на складе сидеть, выслужил он на флоте все мыслимые сроки, где-то на югах, в речном училище предложили морпрактику вести у курсантов.

– Боязно как-то – а вдруг кто доведет до белого каления? Покалечу вдруг кого – ненароком-то!

– Н-да-а-а! Это ты запросто! Здесь совершенно другой подход нужен! – не стал его обманывать я.

Утром мы заглянули в каюту – фрегат стоял на месте, и все на нем как было.

– Не вышло, значит! – вздохнул мой друг.

– Не вышло! – подтвердил и я. Ну что ж, попытка была сделана хоть на душе легче!

– Не захотел покидать свой последний корабль славный канонир Афанасий Лукич! – тихо сказал Семеныч.

– Наверное, так! – согласился я.

На корне причала собрались бывшие члены экипажа этого заслуженного корабля. Много было в черных мундирах, даже адмиралы пришли, но много и в костюмах и строгих пальто, подходящих к этому торжественному случаю. Наверное, были и такие, кто видел, как разбивалась о крепкий острый стальной корпус та бутылка с «Шампанским»! Кто-то вспомнил гром его орудий и рев ракет, волны Атлантики, причалы Европы. Африки и Америки…

А буксиры, весело перекликаясь между собой (им-то что? Они свою работу каждодневную делают!) уже потянули старый остов корабля в завод… Красавец-эсминец теперь остался лишь в памяти экипажа и на фотографиях.

Сколько славных и красивых мощных кораблей сгинуло в девяностых годах, да безо всякой войны? Куда там Цусиме! Да, тяжело сейчас флоту – и политики, и министры, и генералы, и даже – адмиралы, помогают-помогают флоту, а он, вопреки такой неустанной заботе, все же как-то живет!

Приехав домой, я установил фрегат на прежнее место. Жена недоуменно пожала плечами, но… ничего не спросила. Я прошел на кухню, в этот самый момент Коромыслин зашел, да не с пустыми руками. Рассказал ему все – и лишь тогда немного позволил себе снять стресс. Заснул сам в ту ночь быстро. Встаю я утром – показалось мне, что вроде бы пыли на «Штандарте» поубавилось. У кого есть модель корабля, и стоит она без, пластикового или, пусть, стеклянного там, саркофага – тот меня поймет! Пыль не победить!

Но старая пыль исчезла с мачт и рей, потом как-то паруса сами по себе распрямились. «А вдруг, все же, удалось?» – подумал я с тайной надеждой.

Случилось так, что вдруг повадился ходить ко мне соседский парнишка – лет тринадцать, то за книгами, то за фильмами. И приглянулся ему «Штандарт»! Даже в лупу его разглядывал! И вот смотрю – попросил он меня помочь перо руля треснувшее от времени, приклеить, ванты перевязать! А потом – и помощь моя не нужна, и сложный парусный такелаж по книжке, которую я ему дал, выучил и даже кое-что перевязал и обтянул.

На фрегате – порядок, как на живом корабле! А пацан уже о морском училище помышляет, спортом занимается. Математику, опять же, подтянул, а на компьютере не только монстров по подвалам «мочит», но и делом занимается! А мне вопросы задает – и моей граматешки уже сейчас не хватает! Вот так, значит! И стало меня это все на некоторые мысли наводить!

И вот, как-то раз, уехала Светка на какие-то курсы, и решил я себя трубочкой побаловать. При ней нельзя – ворчит, как гренадер из наполеоновской Старой Гвардии! А что – какое это удовольствие трубку на лестничной площадке курить?! Дурь чистой воды! Сел поудобнее у журнального столика, на который перетащил фрегат, коньячку в «непроливашку» себе налил, трубку набил настоящим «кэпстэном» – друг из Англии когда-то привез, раскурил ее и… слышу вновь шум волн, тонкое пенье струн натянутых вант и штагов, склянки кто-то в рынду грамотно так, отбивает, а на шканцах у штурвала, тень чья-то. Ух, ты!