Королевский шпион. Подмастерье палача

– Студенты?

– Студенты, – подтвердил Пьер, не поднимая головы от свернутого в изголовье плаща, изображавшего подушку. – Пьяницы, драчуны и охальники. Впрочем, не все. Приходилось мне знавать в свое время среди них умных и усердных учеников.

«Так вот за кого меня приняли обозники. Точно, пройдохи. Проныры и жулики, – подумал я, глядя на хмельные физиономии и хитро-вороватые глаза парней, идущих в клубах пыли. – И возраст у них разный. Вон тому крайнему, в коричневой одежке с красной заплатой, точно под тридцать».

– Эй, люди! Почему бы вам не совершить богоугодное дело и не подвезти бедных студентов, надорвавших здоровье за время изучения разных наук! – закричал один из студентов.

– Вас много, а лошадка одна! – ответил я.

В ответ компания стала грубо шутить, кривляться и строить рожи. Впрочем, через несколько минут мы их обогнали, и вскоре студенты остались позади. Когда вдалеке показались городские стены, нас обогнала группа всадников – дворян в окружении слуг. Равнодушно скользнув глазами по нашему возку, они проскакали мимо, вздымая облако пыли, зато я с интересом разглядывал их, отмечая детали и особенности для меня нового и пока непонятного сословия. Первое, что бросилось в глаза, так это выставленное напоказ богатство. У всех разноцветная одежда, расшитая узорами, на ногах мягкие сапоги с серебряными пряжками, на пальцы надеты перстни со сверкающими на солнце драгоценными камнями. Головные уборы украшены пышными перьями разных цветов, а на поясе висели кинжалы в богато украшенных ножнах. На лошадях – изукрашенная сбруя, а седла отделаны серебряным галуном. В отличие от хозяев, их слуги (которых было раза в три больше) вооружены до зубов. Кольчуги, шлемы, мечи, арбалеты. Сразу за спиной своих хозяев ехали в ряд три оруженосца, уперев копья в стремя, на концах которых реяли флажки с гербами дворян.

«Надо будет как-то с геральдикой познакомиться», – пометил я себе в памяти, провожая глазами группу дворян.

– Город уже виден, – сообщил я громко зевающему Пьеру.

– Это хорошо, а пока остановись. Мне отлить надо.

Справив нужду, мы вернулись в возок. Палач, к моему удивлению, сам сел на место возчика, а я – на его место. Не выдержав, все же задал вопрос, который еще со вчерашнего вечера крутился у меня на языке:

– Мастер, а почему ты красный колпак не носишь?

– Какой колпак? – при этом он так удивился, что даже повернулся ко мне.

– Для того, чтобы лицо скрывать от людей, – объяснил я ему.

– Да это глупость какая-то, – сердито заявил он, а потом сел прямо. – Или где-то такие колпаки носят?

– Не знаю, – секунду подумав, я задал новый вопрос. – А после ярмарки работы тоже будет много?

– По-разному. Случается, что даже несколько дней подряд не хожу на работу, правда, бывает это очень редко.

При подъезде к городу мы встретились с небольшим отрядом тяжеловооруженных конных солдат, стоявших на обочине. Это был патруль жандармов, своего рода «паспортный контроль», обычно стоявший на дорогах, перед городами. Так как удостоверений личности в эту эпоху не существовало, а ехавший человек вызывал подозрение или имел оружие, то он был обязан предъявить жандармам своеобразный документ с печатью, в котором указывались имя, общие приметы и цель его путешествия. Дворян, как правило, это не касалось. Офицер поднял было руку, собираясь нас остановить, но увидев палача, которого, похоже, знал в лицо, резко ее опустил и отвел глаза.

Потом был город, раскинувшийся по другую сторону Луары, длинный арочный мост, переехав который, мы свернули на проселочную дорогу, шедшую вдоль городской стены. У меня и тени сомнения не было, что мы опять едем к «скотским» воротам. В город мы попали одновременно с большим стадом овец, которое пастухи пригнали с пастбища.

Сначала мы ехали мимо многочисленных загородок со скотом. Не успел мой нос свыкнуться с этими чудными ароматами, как его сменил сладковатый трупный запах. Объяснять, откуда он идет, мне не было нужды спрашивать, так как, проезжая мимо кладбища, я видел, что некоторые ямы-могилы стоят открытые. На мой вопрос Пьер ответил, что свежих покойников не зарывают в одиночку, а кидают в глубокую яму, затем слегка присыпают, в ожидании новых трупов. Только когда яма наполнится доверху, могильщики ее зарывают. Сразу за кладбищем оказался нищий район, чему я не удивился. Развалившиеся деревянные лачуги и полусгнившие бараки с соломенными крышами. Окон как таковых в них не было, их заменяли небольшие отверстия. Уже потом узнал, что это сделано для того, чтобы зимой их можно было заткнуть сеном или тряпками для удержания тепла. Кучи мусора, крысы и зловонные лужи дополняли картину нищеты и безнадежности. Обитатели трущоб, грязные и уродливые, при виде палача не отводили глаз, а просто смотрели. Кто равнодушно, кто с затаенной злобой.

– Не советую здесь ходить после заката солнца. Тут ты быстро найдешь свою смерть, – при этом голос палача звучал просто и буднично. Он сообщил мне о факте, который был для него обычен и естествен. Впрочем, насколько можно было судить, мы проехали по самому краю трущоб, так как те скоро закончились. Дальше дома пошли почище, появились лавки и таверны, затем мы проехали рядом с небольшой площадью, на которой раскинулся базар со множеством людей. Тур, как и Амбуаз, представлял собой непонятный, хаотичный лабиринт из улочек и проулков, таких узких, что в них можно разойтись только двум горожанам. Позже, во время моих прогулок по городу, я понял, что в нем существовало только около десятка улиц, соответствующих понятию современного человека. При этом главной среди них была широкая улица, пролегавшая от ворот к центру города и центральной площади, где находилась мэрия, а остальные вели к торговым рядам и рынкам.

Когда Монтре, управляя лошадью, в очередной раз повернул за угол, я увидел мрачное четырехэтажное здание с решетками на окнах и понял, что мы наконец приехали «домой». Не останавливаясь, проехали мимо тюрьмы и остановились у одноэтажного дома, сделанного из серого камня, левый угол которого обвивал зеленый плющ. Из трубы шел дым.

«Не понял, – удивился я. – Кто там у него в доме? Женщина? Странно. Ведь он ни о ком не упоминал».

Глава 4

Стоило нам подъехать и вылезти из возка, как дверь открылась и в проеме действительно показалась женщина. У нее была хорошая фигура, выразительные глаза, пышные волосы, вот только сильно накрашенное лицо портило общее впечатление. Она быстро скользнула по нам глазами, но тут же задержала взгляд на мне.

– А это кто? – в ее голосе было неприкрытое удивление.

– Это, Амелия, мой найденыш. Я нашел его под эшафотом.

«Так ты у нас еще и юморист», – усмехнулся про себя я, при этом еще раз отметил, что Пьер Монтре, похоже, неординарный человек.

– Как? – в ее голосе было слышно удивление.

– Сядем за стол, Амелия, и…

– Потом, Пьер, – перебила женщина палача. – К нам сегодня два богатеньких купца завалились и теперь соревнуются, кто больше моих кобылок покроет. Сам понимаешь, пригляд нужен. У тебя там сейчас Морион. Она накроет стол, а затем уйдет, уж больно много сейчас у нас работы.

– Понимаю. Будет время, забегай.

– Мог бы и не говорить, – женщина повернулась ко мне: – Красавчик, у тебя имя имеется?

К этому моменту я уже сообразил, кто передо мной стоит.

– Клод, мадам Амелия.

– Не деревня, уже хорошо. Все, Пьер, я убедилась, что с тобой все в порядке, так что побегу, – с этими словами женщина быстро пошла по улице, не забывая поднимать юбки, обходя наиболее грязные места.

– Вы, двое, займитесь лошадью, я пока отнесу вещи в дом, – скомандовал Монтре, при этом, как я заметил, он хитро усмехнулся. Я огляделся. Конюшни здесь не было, а только коновязь. Мне уже было известно, что лошадь была наемная, а возок принадлежал городу. Подведя лошадь поближе, я ее распряг под прямым руководством Жана. Стоило нам закончить, как парень с силой ударил меня здоровой рукой в грудь, отбросив к стене дома, а затем попытался схватить за шею.

– Ты, крыса…

«Силушкой его бог не обидел, а вот умишка-то не дал», – подумал я, выкрутив ему руку, после чего со всей силы приложил его физиономией к стене дома.

– А-а-а!! – закричал здоровяк от боли.

Отпустил его, после чего сделал пару шагов назад. Он пошатнулся, а когда развернулся, я увидел кровоточащие царапины на его лице, к тому же левая бровь была рассечена и теперь кровь заливала глаз, который он инстинктивно закрыл. От удара он, видно, плохо соображал, потому что, не разобравшись, сразу закричал:

– Ах ты, сволочь! Ты мне глаз выбил! Убью!

Парень бросился на меня с занесенным кулаком, но я без труда уклонился от неуклюжего удара, при этом подставив ногу. Бугай, споткнувшись, со всей силы грохнулся на землю и задел искалеченную руку, потому что просто взвыл от боли. Мне не хотелось его сильно уродовать, но, зная наглую и тупую породу подобных ему людей, решил проучить его так, чтобы тот запомнил на всю свою жизнь. Я позволил ему встать. Судя по его искаженной болью физиономии, его ярость уже испарилась и желание продолжать драку исчезло, вот только я не собирался заканчивать урок. Быстрый шажок вперед, и мой кулак врезается в его солнечное сплетение, после чего парень сгибается, наклоняясь вперед, тем самым подставляя мне подбородок под второй удар – локтем той же руки, от которого его голова откидывается назад, и он, хрипя, снова падает на землю. Подхожу, чуть наклоняюсь и спрашиваю задиру: