Исповедь колдуна. Трилогия. Том 2

– Фантомные боли. – коротко ответил я, не став рассказывать Михаилу об астральном теле отсутствующей ступни, выглядывающей из-под штанины.

– Послушай, Андрей! – неожиданно резко повернулся ко мне Михаил. – Вот я пришел, мать настояла. Твоя мать тоже в этом участвовала. Они мне правду сказали? Ну, что ты мне ступню восстановить можешь?

– Не восстановить, а пробудить в ноге процесс регенерации с твоей, Михаил, помощью. Ты готов?

– Что, прямо сейчас? – испугался он. – Значит и штаны снимать?

– Обязательно.

Михаил стал раздеваться, посматривая на меня испуганными глазами.

– Посмотри мне в глаза! – уже привычно произнес я начало. – Теперь закрой и мысленно представляй себе, что у тебя на культе медленно набухает маленький бугорок…, он растет…, становится больше…, растет,… формируется в нем голеностопный сустав…, из него медленно вырастает маленькая ступня…, маленькая, похожая на ступню новорожденного младенца…

Я протянул руку к культе с плохо зажившей натянутой на нее кожей. Пальцы медленно налились зеленоватым светом и энергия потекла из них, окутав искалеченную ногу призрачным сиянием.

Первый сеанс регенерации дался мне неожиданно тяжело. Когда я закончил, то был весь мокрый от пота и усталости. Виновато было подсознание Михаила, которое не верило в возможность восстановления ступни и сопротивлялось. Приходилось преодолевать это сопротивление и расходовать огромное количество дополнительной энергии.

Когда я его разбудил, он долго и с каким-то недоверием разглядывал крохотную ступню, выросшую из культи.

– И это все? – спросил он. – Как же я на ней ходить буду?

Михаил попытался встать и мне пришлось протянуть руку, чтобы удержать его от такого глупого намерения.

– Больно ты скор, парень! – проворчал я. – Все за один раз получить хочешь. Это же нога примерно годовичка. Нежная. В ней пока и косточек настоящих нет, одни хрящики. Береги ее. Не стукни, не вздумай встать, пока она растет. Вечером делаем второй сеанс.

Я расстелил ему постель на своей тахте, поставил рядом костыли, положил на постель пульт дистанционного управления от телевизора, достал из книжного шкафа несколько книг. Для себя притащил раскладушку.

– Читай, смотри телевизор. Туалет знаешь где, ногу береги, не забывай, – сказал я, улегся на раскладушку и уснул, надеясь, что к вечеру мои силы восстановятся.

Проспал я до шести часов ровно и, конечно, восстановиться полностью не успел. Пришлось сбегать наверх за магическим жезлом и повторный сеанс проводить с его помощью. На этот раз пошло значительно легче. Подсознание Михаила больше не сопротивлялось. Закончили мы этот сеанс, когда нога выросла до размера, как у пятилетнего ребенка, и я знал, что за ночь она вырастет еще больше.

Поужинав вместе с проголодавшимся Михаилом я поднялся наверх в свой магический офис и стал ожидать свою постоянную пациентку Валентину Буянову.

На третий день Михаил после последнего сеанса сел в кресло и составил обе ступни вместе, сравнивая размеры и не замечая ни малейшего различия. Конечно, нога выглядела очень новой с нежной и тонкой кожей.

– Теперь можешь встать. – разрешил я ему.

Михаил встал и попытался пройти по квартире. Я остался в комнате. Через пару минут он вернулся ко мне, хромая, и удивленно посмотрел на меня.

– Больно! – пожаловался он. – Пятка болит, да и вся ступня стала гореть как в огне. С чего бы это, Андрей?

– А ты посмотри на кожу подошвы, тогда поймешь.

Кожа на подошве левой ступни была нежной и розовой. Выращенная ступня за свою жизнь не прошла еще даже сотни метров. Откуда на ней было бы взяться мозолям? Я терпеливо объяснил Верхозину все это и посоветовал не торопиться нагружать ногу и приучать ее к нагрузкам постепенно.

Вечером к нам пришли родители Михаила и я выслушал множество охов и ахов восхищенных и очень благодарных папы и мамы Верхозиных. Зоя Владимировна прямо-таки купалась в этих дифирамбах, зато мы с Михаилом чувствовали себя очень неловко.

За три дня я привык к тому, что рядом со мной в комнате живет этот парнишка. Он был развит не по годам, к тому же очень любил читать. Иногда мы с ним играли в шахматы и этот чертенок обыгрывал меня почти постоянно, хотя когда-то у меня был первый разряд.

После регенерации ступни Михаила словно прорвало плотину и пациенты пошли ко мне валом. Маленькая прихожая моего офиса не могла вместить всех желающих. Пришлось завести книгу для посетителей и вести запись очередности.

Я убирал шрамы, родимые пятна на лице, исправлял мелкие дефекты конечностей и иногда за два часа приема пациентов уставал так сильно, что потом едва добирался до своей постели. Серьезных случаев было очень мало и я пока был рад этому обстоятельству.

Моя жизнь окончательно вошла в правильную колею и я был доволен. Школа и школьные занятия не отнимали у меня много времени. Ведь душой я был все-таки взрослым и мог заставить себя внимательно слушать новый материал, который нам давали учителя на уроках и запоминать. К тому же оказалось, что я очень мало забыл за двадцать семь лет, чему меня учили тогда. Моя память послушно откладывала знания в своих глубинах и дома мне приходилось выполнять только письменные задания. После школы я торопливо обедал и бежал в мастерские к отцу, где вместе с Николаем Алексеевичем реставрировал и переделывал карбюраторы, проверял отремонтированные машины на скрытые дефекты. Вдвоем с дядей Колей мы постепенно подготовили хорошую оснастку к своим станкам, необходимую нам для работы и довели выпуск модернизированных карбюраторов до двадцати пяти штук ежедневно. Восемь-девять из них были моей работой. А если учесть, что стоимость переделки была около десяти тысяч за один карбюратор, то мы за один день приносили нашему предприятию больше двухсот тысяч ежедневного дохода. При пятидневной рабочей неделе это давало за месяц около шести миллионов прибыли.

Конечно, много забирали налоги, но и того, что оставалось, хватало на зарплату, расширение производства и на благотворительные мероприятия. После шести вечера я бежал домой, переодевался, ужинал и, торопливо приготовив уроки к завтрашнему дню, уходил наверх. В последнее время мне приходилось очень много лечить от алкоголизма. Я никак не мог понять мужиков, которые при нашей прогрессирующей дороговизне ухитряются покупать спиртное по бешеным ценам. Таких посетителей я, конечно, лечил за плату, гарантируя при этом стопроцентное избавление от вредной привычки.

Как-то, когда я занимался изготовлением пантаклей и талисманов, ко мне заглянул в офис отец. Он прошелся молча по комнатам, внимательно все осмотрел и долго наблюдал за моим занятием, стараясь понять, что же я такое делаю. Я в это время складывал в приготовленные матерью маленькие мешочки со шнурками свернутые вчетверо кусочки пергамента пантаклей и развешивал готовые талисманы на специальной подставке.

– Чем это ты занимаешься, сын? – наконец не выдержал Игорь Николаевич.

– Готовлю на завтра талисманы против пьянства, – ответил я.

– Не понимаю. – пробормотал он и пожал плечами.

– Что не понимаешь?

– Не понимаю, зачем ты занимаешься такой ерундой, – сказал он. – Ну скажи, кто в наше время может верить в талисманы? Мракобесие какое-то!

Я с любопытством посмотрел на него.

– Вот ты, отец, механик. Причем, очень неплохой. Скажи, когда ты собираешься куда-то ехать на машине, ты ставишь на нее аккумулятор?

– Естественно! – согласился отец и с сомнением посмотрел на меня, – Только я не понимаю, причем здесь машина и аккумулятор?

– И ты не ставишь на свою «Ниву» двадцатичетырехвольтовый аккумулятор, а ставишь двенадцативольтовый. Так?

– Ну, так. – настороженно согласился он, ожидая от меня какого-то подвоха.

– Талисман, это тоже аккумулятор. – объяснил я. – Только не электрической, а психоэнергии с выборочной избирательностью. Скажем, вот этот талисман предназначен для того, чтобы защитить носящего его человека от сглаза. Ты же носишь сейчас одежду, защищающую тебя от холода и не считаешь это странным, не называешь мракобесием.

– Гм…, не лишено логики, – вынужден был признать отец, – Вот только я знаю как работает аккумулятор на машине, из чего он состоит и как его сделали.

– А если бы ты этого не знал, не смог бы управлять машиной?

– У тебя какая-то странная логика, Андрей. Ну хорошо, могу признать, что это не помешало бы мне держать баранку.

– Когда человек приходит ко мне и просит в чем-нибудь помочь, вот как например в случае со сглазом, я даю этому человеку одиночный импульс и освобождаю сознание этого человека от чужого влияния. Но я не могу постоянно находиться с ним рядом и охранять. Тогда я даю ему этот талисман-аккумулятор, предварительно зарядив его своей психоэнергией, мысленно привязываю его к этому конкретному человеку, настраиваю талисман в унисон с его психополем и он начинает действовать, постоянно подпитывая психополе человека, закрывая, если это необходимо, сознание защитным щитом от вредного воздействия другого человека. С таким талисманом даже сомнамбулу ни одни гипнотизер не сможет подчинить своему влиянию.

– Послушать тебя – как будто бы все логично, но все равно – это чистейшей воды фантастика!

Я не стал спорить и только пожал плечами. Мой отец, несмотря на свои многочисленные достоинства, по-прежнему оставался чистейшей воды материалистом и упорно не принимал на веру магию. Но он помогал мне и никогда не делал попыток как-либо помешать моим занятиям.

После того, как моя жизнь стала входить в нормальную колею, я все чаще стал вспоминать автора Черной Книги. За прошедший полевой сезон я привык к постоянному общению с ним, хотя многое в его высказываниях не мог принять на веру и со многим не был согласен. Теперь я уже начал понимать, что автор Черной Книги был во многом прав, а не прав был я. Виноваты в этом были в равной степени и склад ума и воспитание, которое мне дало наше государство.

Мы с Ведуновым почему-то увлеклись силовыми, требующими значительных затрат психоэнергии, магическими опытами: телекинез, создание симулякров, создали меня, потом пошла регенерация тканей и превращение психоэнергии в более жесткие виды энергии: электромагнитное излучение, тепло, механическое движение.

Что из того, что теперь я при желании могу бегать по улице голым в сорокаградусные морозы и в наши северные пурги? А куда я смогу деться от побочного эффекта зеленого свечения на периферии астрального тела при превращении психоэнергии в тепло? Разве с таким эффектом сунешься на люди? Наметили мы с Ведуновым и пути перестройки метаболизма человеческого организма для выживания в экстремальных условиях, создали базовые формулы, но не довели это дело до логического конца.